Иван Бло: Почему люди сегодня больны и что с этим делать

Люди современности больны – и душой, и телом, и головой (о коллективной болезни людей и надежде на народный дух мы писали ранее).

Об этой современности Геополитика.ру побеседовала с Иваном Бло. Он также затронул тему влияния технологий на нашу жизнь, пояснил, почему сегодня экономика и деньги доминируют над политикой и почему верна позиция «политика – прежде всего».

[Иван Бло – политолог, социолог, бывший депутат Европарламента, эксперт дискуссионного клуба «Валдай»]

- Что Вы думаете о ментальном и моральном здоровье людей в современном мире?

- Я думаю, современные люди действительно больны. Одно из доказательств этой болезни – кризис рождаемости. Вы знаете, часто бывает, что когда животных закрывают в зоопарках, они перестают воспроизводиться и давать потомство. У людей то же самое. Общество, которое больше не рождает детей, это очень плохой сигнал.

Также это кризис заложен в идеологии. Обратите внимание: когда говорят о бездетных, их называют не childless, а childfree. Он «свободен от детей». Такая «свобода от детей» уже означает, что что-то пошло не так.

Если мы обратимся к философии Хайдеггера, у него есть понятие Das Geviert[1]. Четыре части человека, которые соответствуют четырем аристотелевским причинам[2]. Финальная причина – то, что можно назвать трансцендентным. И сегодня больше нет трансцендентности, потому что Бог был исключен из общества и заменен на «эго», на индивидуумов, со всеми их капризами. Это очень плохо и даже опасно.

Высшей ценностью стали деньги. Допустим, завтра вы заходите создать клуб, и скажете – «хочу, чтобы он был только для французов, для белых, или для христиан» – будет скандал. Но если вы захотите создать клуб для людей, которые зарабатывают больше миллиона евро в месяц – все нормально, никаких проблем! То есть, деньги стали высшей ценностью.

Человек оказывается в стороне, потому что в современной системе он становится «сырьем», как на производстве. Дети превращаются в технический инструмент, чтобы зарабатывать деньги.

Больше нет общей культуры, философии – все отбрасывается. Семейные корни заменяются техникой, которая становится новым божеством.

Разумеется, в таком мире люди сталкиваются с психологическими проблемами. Это вызывает большую обеспокоенность. Возникает вопрос: а как вернуться к нормальному миру?

- Как, на Ваш взгляд, технологии влияют на менталитет людей?

- Трудно сказать, влияют ли технологии на менталитет. Это может дать совершенно разные результаты. К примеру, террористы-исламисты обожают мобильные телефоны, современные технологии, но это совершенно иначе выглядит для западных людей. Поэтому важно, кто именно пользуется техникой.

Если технологию делают новым божеством и ставят на первое место, это ведет к моральной деградации. Поэтому нужен моральный контроль над техникой.

В целом я не против техники – это удобно, но это нужно контролировать, и некоторые моменты, возможно, стоит запрещать.

- Раз Вы упомянули тему господства денег: как бы Вы описали сегодня связь между экономикой и политикой?

- На мой взгляд, тенденция такова: экономика сегодня доминирует над политикой. Очень простой пример Франции: самый важный министр – это министр финансов. Он важнее, чем сам премьер-министр. У меня был опыт работы во французской администрации, в министерстве внутренних дел. И все боялись министра финансов, потому что он был Big Brother, «большим шефом».

Все управляется финансистами, банкирами. Нынешний президент Франции хорошо это демонстрирует [Эммануэль Макрон – представитель банка Ротшильдов, прим.ред.]. Он сам в прошлом банкир и министр экономики, теперь же – президент. Это логично, и соответствует современному миру, в котором экономика доминирует над политикой.

И поскольку индустрия довлеет над правительством, я выступаю за слом системы через народный референдум – потому что люди могут высказать, что хотят. Это позволяет обойти высших функционеров, банкиров, и дать народу высказаться.

Но, разумеется, политики не хотят референдума, он им мешает. Подобный конфликт уже случался во времена генерала Де Голля. Де Голль презирал этих функционеров, он считал, что ими движут деньги и финансовый мир. Именно поэтому Де Голль внес во французскую конституцию пункт о референдуме. Но политики очень боятся, что народ выскажет, что не согласен с ними.

Вспомните политику Меркель в Германии [речь о массовом приеме мигрантов – прим.ред.], но она не советуется с народом, и даже с парламентом!

Таким образом, дух демократии полностью исчез. Это уже диктатура. Это форма «мягкой диктатуры».

К примеру, у меня много берут интервью за рубежом - на телевидение, радио. Но во Франции – никогда (кроме нескольких дружественных телеканалов). Большой госканал не хочет со мной говорить. Такую форму и принимает диктатура.

Есть еще один феномен, который я называю «новая классовая борьба». В XIX-м веке была классовая борьба между предпринимателями и рабочими. Сегодня иначе: есть народ, у которого нет права высказываться, который вынужден поддерживать иммиграцию, криминал и безработицу, и есть управленцы, которые извлекают выгоду из нынешней ситуации. И поскольку их меньшинство, им совсем не хочется, чтобы народ высказывал свои идеи. Хуже того – тех, кто не согласен, называют «расистами» или «фашистами». Но это неправда – люди всего лишь защищают нормальную жизнь! И как раз эти управленцы – авторитарные фашисты.

Был скандал: одна из крупнейших французских индустриальных компаний Lafarge, которая производит цемент и бетон, имела завод в Сирии. И чтобы продолжать свое дело, они давали деньги ИГИЛ (террористической организации, запрещенной в России – прим.ред.). Сейчас они обвиняются в сотрудничестве с террористами. Они пытаются скрыть все досье, чтобы остаться невиновными. Их называют «крупные производители», но по мне, так это гангстеры!

Так что в финансовом мире много гангстеров, просто их не всегда так называют.

- Какой ответ мы можем дать этой системе – как ментальному кризису, так и финансовой диктатуре?

- Отвечу вам словами Шарля Морраса: «Политика прежде всего». Он считал, что если изменить политику, можно изменить и все остальное.

Для меня «Политика прежде всего» значит – отдать слово народу, чтобы через референдумы он мог принимать решение о законах. Уверен, что если завтра организовать референдум во Франции, народ запретит иммиграцию.

И, конечно, нужно реабилитировать духовные и моральные ценности французской традиции и христианства. Это уже дело не столько государства, сколько крупнейших интеллектуалов. И лучше всего одновременно – действовать через интеллект и через политику. Люди будут все больше протестовать, и это объясняет, почему все сильнее позиции популистских партий. И я думаю, такая политическая революция со временем будет возможна.