Збигнев Бжезинский: Смерть демиурга

Не стало Збигнева Бжезинского. Видный глобалист и атлантист покинул этот мир 27 мая 2017 года. О смерти отца первой сообщила его дочь, известная американская телеведущая Мика Бжезински.  В последовавших за этим известием некрологах, несмотря на разную идеологическую окраску, большинство отмечали выдающиеся интеллектуальные способности покойного, его роль в качестве советника президента Картера с 1977 по 1981 год, а также значимый вклад в изучение международных отношений. Однако Бжезинский был не просто талантливым политологом или государственным деятелем. Он был одним из архитекторов существующего миропорядка во всех его аспектах: от влиятельных глобалистских структур до международного терроризма, от вбитой в головы всех выпускников политологических факультетов концепции «тоталитаризма» до поставившего крест на советском проекте американо-китайского блока.  Бжезинский прошел путь от солдата до одного из генералов Холодной войны, выигранной США.

Геополитика как судьба

Збигнев Бжезинский был последовательным атлантистом. Именно геополитический выбор в пользу держав моря, Великобритании, а позже США стал главным в судьбе этого сына Польши. Как атлантист, он отлично понимал, что главную угрозу планам мирового господства для морской державы США представляет континентальная мощь России, тогда советской. Противостояние России стало смыслом его жизни. В первой своей серьезной работе - магистерской диссертации - он поставил себе в качестве задачи борьбу с "русско-советским национализмом". И не изменял этой цели никогда. Даже после распада Советского Союза и крушения коммунизма Бжезинский жестко противостоял всем имперским поползновениям Москвы. В то же время Бжезинский был последовательным либералом в том смысле, что в противоположность реалистам в международных отношениях высоко ставил фактор идеологии, верил в необходимость продвижений либерально-демократических ценностей во всем мире и верил в глобалистскую утопию.  В Бжезинском сошлись как глубокое понимание геополитики (наиболее яркий «геополитический» труд – "Великая шахматная доска», так и приверженность либеральному подходу в международных отношениях. Россия в этом смысле была для него идеальным врагом, так как её противостояние Западу было не только обусловлено геополитически, но довольно часто окрашивалось и в идеологические тона. Когда Бжезинский говорил, что на самом деле любит Россию, то не лгал. В своих концепциях он оставлял ей место. Правда, это должна была быть другая Россия – иной территориальной конфигурации и идеологической (либеральной) ориентации.

Дедушка террора

В рамках доктрины противостояния России во время афганской войны Беженский сделал ставу на поддержку исламистов, лично встречался с их лидерами, в том числе саудовским миллиардером Усамой бен Ладеном, и убедил президента Картера начал поддержку моджахедов в Афганистане. Запущенный Бжезинским процесс привел к появлению в исламском мире нового феномена – глобального терроризма. Воспитанные американцами исламисты стали новым фактором международных отношений, по всем статьям превзойдя левых и националистических террористов 70-х. Позже, когда с этим врагом столкнулись сами США, Бжезинский заявлял, что не жалел о сделанном на рубеже 80-х выборе. Исламисты сокрушили главного геополитического и идеологического врага США – Советскую Россию, сами же хоть и представляли угрозу, но менее опасную с его точки зрения.

Отец «Трилатерали»

Бжезинский был одним из тех, кто стоял у истоков Трехсторонней комиссии. Вместе с Дэвидом Рокфеллером в 1973 году он стал одним из учредителей глобалистского института, целью которого было объединение политических и экономических элит США, Европы и Японии. Конечно, ближайшей целью было укрепление связей между центрами одного из полюсов двуполярной мировой системы. Но ни сам Бжезинский, ни Рокфеллер не скрывали, что конечная цель -единый мир под управлением глобальной элиты. В вышедшей в 70-е работе "Between Two Ages: America's Role in the Technetronic Era" Бжезинский обосновывал в том числе и необходимость создания таких центров мирового согласования и управления. С 1973 по 1976 год покойный был председателем Трехсторонней комиссии. Членствовал известный политолог и в нью-йоркском Совете по международным отношениям (CFR), и в Бильдербергском клубе.

Теория тоталитаризма

Вместе с другим американским политологом Карлом Фридрихом Бжезинский способствовал популяризации теории «тоталитаризма». Развивая идеи Ханны Аренд, объединившей в одну категорию нацистский и коммунистический режимы, Бжезинский и Фридрих тем не менее оспаривали тезис Аренд о том, что тоталитарные режимы противоположны по своим истокам традиционным автократиям. Для Бжезинского тоталитаризм – одна из форм автократии, свойственная индустриальной эпохе. Таким образом советский тоталитаризм для него был не чем-то новым, чужеродным для истории России явлением, но продолжением исторической самодержавной государственности. С другой стороны, эта позиция демонстрировала либеральный ригоризм Бжезинского вводившего по сути классификацию «демократические режимы против всех остальных». Все, что не являлось либеральной демократией в этой системе, ставшей, не смотря на критику чем-то само собой разумеющимся для западного мышления, помещалось в одну категорию с фашизмом и потому подвергалось остракизму.

Китайский выбор

Одним из главных внешнеполитических успехов Бжезинского стало продолжение политики сближения с Китаем, начатой ещё при Генри Киссинджере. В результате между США и Китаем были установлены дипломатические отношения, КНР стал де-факто союзником США в Холодной войне против СССР. В случае Китая Бжезинский предпочитал руководствоваться геополитической логикой – как держава Римланда Китай мог быть как атлантистским, так и евразийским, но в отличие от России не контролировал значимые территории евразийского континента, в первую очередь Хартленд. Удушение же СССР за счет контроля береговой зоны Евразии, частью которой является Китай было традиционной стратегий атлантистов по отношению к Хартленду. Позже уже в 2000-х Бжезинский говорил о «Большой двойке» - мировой системе, где доминируют две державы – США и Китай, как о желанной альтернативе нынешней нестабильности. Именно (но не только) благодаря Бжезинскому мы сегодня живем в мире, где многое зависит от отношений США и КНР.

Черная марионетка

Последним вкладом Бжезинского в мировую политику стало президентство Обамы. Геополитик был советником чернокожего кандидата в президенты, а по завершении предвыборной кампании Бжезинского называли «серым кардиналом Обамы». Последний и правда, как будто пытался выполнять рекомендации престарелого политолога, высказанные им в книге «Ещё один шанс: три президента и кризис американской сверхдержавы. В частности, «Арабская весна» вполне может быть объяснена попытками США взять на вооружение концепции «глобального демократического пробуждения» Бжезинского. США попытались переориентировать на себя силы в арабском мире недовольные дефицитом демократии в своих странах, хотя зачастую дефицит этот организовывали вполне проамериканские режимы. По отношению к России в этом труде Бжезинский предлагал применять стратегию вовлечения, интеграции в западные проекты, что и стало основой знаменитой «перезагрузки». Но что-то пошло не так.

Воссоединение России с Крымом стало переломным моментом, когда все поняли, что никакого вовлечения в ближайшее время не будет. Арабская весна завершилась новым всплеском террора. Почему-то исламские террористы всегда были одними из главных бенефициаров реализации идей Бжезинского. Приход к власти Трампа и вовсе доконал старика. По его собственному признанию, он никак не рассчитывал на это. Китай, несмотря на организованную его другом и оппонентом Генри Киссинджером встречу Трампа и Си Цзиньпина для нового президента скорее конкурент, чем партнер по разделу мира. Бжезинский ушел на 89 году жизни, оставив созданный им мир не в лучшем состоянии.

Смерть мысли

С его смертью уходит целая эпоха и стиль мышления. Нет. Русофобия и геополитический подход сохранятся ещё долго в американской внешней политике. Речь совсем о другом. Всю вторую половину XX века как минимум в том, что касалось внешней политики за американцев думали выходцы из Европы: либо эмигрировавшие в США, как тот же Киссинджер или Моргентау, либо за редкими, но важными исключениями типа Самюэля Хантингтона – представители американской еврейской диаспоры – дети эмигрантов из Европы, воспитанные на европейской культуре. Это касается и неоконсерваторов, адептов немецкого еврея Лео Штрауса. Даже Френсис Фукуяма – и тот не состоялся бы без влияния ученика Штрауса Алана Блума. Иначе говоря, успеху США парадоксально послужил интеллектуальный ресурс старой не американизированной Европы. С уходом таких динозавров как Бжезинский и Киссинджер, которому тоже недолго осталось, этот ресурс исчерпает себя. Старшее поколение неоконов тоже вымирает, а младшее научилось у них только любить Израиль и ненавидеть Россию, но не мыслить. Сможет ли после ухода своей европейской интеллектуальной внешнеполитической элиты Америка начать думать собственным умом – большой вопрос.