Имперские грёзы Бернара-Анри Леви: признание факта многополярности?

Глобалистский философ Бернар-Анри Леви сообщает, что в ближайшие недели президент Французской Республики и его итальянский коллега объявят о заключении "Квиринальского договора", который, как утверждается, будет создан по образцу Елисейского договора, который определяет рамки франко-германских отношений. О пакте между Италией и Францией говорят уже не первый год. Однако, сейчас, по мнению либерального философа, заключить такой договор самое время.

В обоснование своей мысли Бернар Анри Леви приводит текст 1945 года «Латинская империя», написанный Александром Кожевом, французским философом-неогегельянцем русского происхождения. Кожев написал его для генерала де Голля. Леви видит в концепте «Латинской империи» шанс для Франции Макрона.

Империи как отсрочка/подготовка конца истории

Смысл «Латинской империи» следующий: после 1945 года закончилась эпоха национальных государств, мир оформляется в постнациональные империи. Кожев считал, что одна из этих мировых империй — Советский Союз, вторая — англосаксонский блок США и Великобритании. Германия разорвана между этими империями. Однако, по мнению философа, есть ещё один полюс, который может заявить о себе — это Франция, а также Италия, Испания и Португалия - страны «латинского мира», объединённые не протестантизмом и этикой труда (как англосаксонская империя), но католическими корнями, умением жить эстетично (общий стиль), и римским наследием.

С геополитической точки зрения Кожев предлагал создать наднациональное объединение «Латинской империи» с опорой на эксклюзивный контроль над Средиземноморьем и колониальные владения в Африке. В религиозной сфере, эта империя должна была опереться на католическую церковь (Кожев даже предполагал, что такая империя в отношениях с СССР сможет добиться объединения с православной). Более того, именно католицизм ввиду своего универсального характера рассматривался Кожевом как важное средство для того, чтобы империя не замыкалась в самой себе, напоминание о том, что эта империя — всего лишь «этап» на пути к окончательному объединению человечества.

Гегельянский конец истории для Кожева в этом случае воплотился бы в торжестве «христианского католицизма», а не безрелигиозного гуманизма.

Франция: имперский рывок или забвение?

На первый взгляд обращение к имперской идее в католическом оформлении является странным для странное для ультралиберала и глобалиста Леви. Однако именно Леви опубликовал этот ранее забытый текст Кожева ещё в 1991 году. Сейчас же он, по мнению философа, ещё более актуален.

«Я спрашиваю, читал ли Эммануэль Макрон Кожева, потому что с великими текстами происходит то же, что и с историческими событиями; потому что им требуется время, часто вся жизнь человека, чтобы обрести полное и законченное значение; и потому что через 75 лет после первой публикации этих легендарных страниц мир, похоже, находится именно в той ситуации, которую предсказал Кожев», - пишет Леви.

«Итак, вот она, Российская империя, которая вместе с другими, от которых никак не ожидали такого подъема, вновь заявляет о себе на международной арене. Вот Соединенные Штаты.... Германия Ангелы Меркель, а также Германия, которая придет ей на смену, подтверждает свою энергетическую зависимость от России и одновременно свой стратегический статус сателлита США».

«Идея заключается в том, что среди народов Южной Европы существует общность ценностей, цивилизации и метафизики, которая, если ее подчеркнуть и реализовать, будет бороться с растущим обнищанием человеческих возможностей.

Таким образом, дискуссии, эгоистичные трения между культурами и мелкие счёты уступят место истинному видению; это общее богатство получит возможность заявить о себе; и, конечно, не подвергая сомнению исторические достижения франко-германской оси, возможность будет преобразована в успех, а событию будет придано максимальное метаполитическое значение.

Для Франции это будет последняя возможность не бежать к пропасти: к понижению статуса, к превращению в карликовую державу, к исчезновению большой политики под суверенистским и популистским шумом».

Последнее утверждение крайне важно. Дело в том, что не только Леви озабочен снижением влияния Франции. Заключение англосаксонского альянса AUKUS, репутационный удар в виде отказа Австралии от французского многомиллиардного контракта на строительство подводных лодок в пользу США, непрекращающиеся после Брексита пограничные противоречия с Великобританией показывают, что несмотря ни на какую идеологическую близость между Макроном и Байденом – либералами и глобалистами, геополитическая логика развития событий разводит их страны по разным углам. Глобалист Макрон всё чаще вынужден играть роль европейского суверениста, выступать за единую европейскую армию, большую автономию Европы внутри НАТО.

С другой стороны, Франция Макрона сталкивается с новыми вызовами в традиционной сфере своего влияния – в Африке, откуда французов вытесняют Россия, Китай и Турция. Появление российских военных специалистов в Мали и антифранцузские заявления властей этой страны, недавно обвинивших Париж в поддержке терроризма, свидетельствуют, что влияние Франции в Сахеле под вопросом. Франция не смогла или не захотела справиться с террористической угрозой в регионе и уход Франции из Мали сравнивают с американской катастрофой в Афганистане. В ЦАР также активно укрепляется Россия. Турция, стала вторым экономическим партнёром Алжира и закрепилась в Ливии. Китай выходит на первые позиции во всей бывшей Французской Африке, а местное население ненавидит французов и только и ждёт как окончательно распрощаться с Парижем и его ставленниками.

Перед Парижем встаёт проблема переоценки своей геополитической стратегии и приспособления к формирующемуся многополярному миру. Чем должны быть Франция? Самостоятельным полюсом, союзником США, частью франко-германского ядра единой и независимой Европы? Ответы предлагаются разные. Например, генерал Анри Рур предлагает рассматривать Францию как глобальную державу (своеобразный аналог постбрекситовской «Глобальной Британии») и развиваться с опорой на заморские владения:

Франция - не европейская страна, она страна всех континентов. Огромная территория - не единственное достоинство Франции как великой державы. Мощная армия, ядерное сдерживание, вторая по величине дипломатическая сеть в мире, постоянное место в Совете Безопасности и франкоязычный мир - все это способствует ее потенциальной мощи. Эти векторы требуют развития и совершенствования. Конечно, Франция сильна процветающей экономикой, но ВВП никогда не был исключительным фактором глобального масштаба. Французы ослеплены ультралиберальной капиталистической системой, навязанной Соединенными Штатами, которая ранжирует страны в зависимости от объема их производства, разумеется, в долларах.

Новые Правые (Ален де Бенуа и др.), не менее патриотичны, но позиционируют Францию как часть будущего суверенного европейского полюса, в многополярном мире, ориентированного на дружбу с Россией геополитически и на сохранение традиции и идентичности в сере внутренней политики. Такие европейские суверенисты есть и в Италии. Интересно, что не только правые, но и левые философы выступают за больший суверенитет Европы или переоценку структуры ЕС. Так итальянский левый философ Джорджо Агамбен ранее также обращался к идее «Латинской Империи» Кожева:

«Сегодня, когда Европейский Союз был сформирован путем игнорирования конкретных культурных связей, существующих между нациями, было бы полезно – и актуально – возродить предложение Кожева. То, что он предсказал, оказалось правдой. Эта Европа, стремящаяся существовать на строго экономической основе, отказываясь от всех подлинных сродств между образом жизни, культурой и религией, неоднократно демонстрировала свои слабости, особенно на экономическом уровне».

Геополитика «Латинской империи»

В сфере практической геополитики, движение в сторону «Латинской империи» будет означать союз между Римом и Парижем по вопросу урегулирования вопросов в Средиземноморье. На кону нефтегазовые богатства Кипра, на которые положили глаз итальянская ENI и французский Total. В этом вопросе проблемой для обеих стран является Турция, которая претендует на значительные части шельфа как от своего имени, так и от непризнанной Турецкой республики Северного Кипра.

Италия, в последние годы блокировалась с Турцией по вопросу сотрудничества с правительствами в Триполи, ориентиентируясь на одни и те же силы, которые держат под контролем Запад страны. Однако, если франко-итальянское сближение продолжится, то Париж и Рим могут постараться потеснить в Ливии каждый своего «союзника» - Италия – Турцию, а Франция- Россию (как и Париж Москва более благосклонна в ливийском конфликте к фельдмаршалу Халифе Хафтару).

Наконец, Италия и Франция могут попытаться сбалансировать своё влияние в Африке, подтянув также Испанию и Португалию. В ЕС, трансальпийский блок мог бы уравновесить Германию, придав Парижу роль удерживающего баланс центра.

Имперские грёзы

Очень интересен бросок глобалиста Леви в направлении гегельянства, также глобалистски ориентированного в версии Кожева на объединение человечества через прохождение и последующее преодоление имперского измерения. Совсем недавно он выступал от имени одной единственной либеральной империи, которой бросают вызов 5 королей: 5 независимых полюсов силы. Теперь он констатирует, что этой империи нет, а Франция может стать центром одной из нескольких империй, которые поделят между собой мир, империй, основанных на «общности ценностей, цивилизации и метафизики». Да, обращение к «постнациональным империям» Кожева означает, что нацеленность на создание в конце концов единого человечества сохраняется. Однако как и Кожев, Леви вынужден признать, что конец истории в виде единого либерального человечества откладывается. Наступает время империй. И то, что об империи во Франции размышляет не только он (и даже он) – очень показательно для понимания ситуации в которой мы находимся. В чём-то это похоже на откат Фрэнсиса Фукуямы от либерального оптимизма «конца истории» в сторону заявлений о необходимости укрепления национального модернового государства.

И это самое интересное, глобалисты признают, что проект единого человечества потерпел крах, мир становится многополярным (не теряя надежды, что эту многополярность можно диалектически преодолеть).