Евразийская идеология и политические процессы

В 2021 г. отмечается столетие со времени основания евразийского движения — международной организации, в которой участвовали русские мигранты в европейских странах, более всего в Чехословакии и Франции. Существуют различные оценки самой сути евразийского движения — его определяли как новое направление в русской философии, идеологическую группу единомышленников с амбициозными планами по переустройству России (СССР), религиозно-практический кружок и политическую структуру сетевого типа. Хотя к концу 30-х гг. ХХ века активная деятельность евразийцев была фактически прекращена, но у них через некоторое время появились последователи. В научно-исследовательской сфере евразийцем называл себя Л.Н. Гумилев с которым поддерживал переписку один из основателей евразийства П.Н. Савицкий. Также значительно популяризировал евразийство российский философ А.Г. Дугин. После создания Евразийского Экономического Союза к истории евразийства стали обращаться гораздо чаще в самых различных контекстах.

Однако политическая составляющая евразийства от формирования объединения в 1921 г. до настоящего времени недостаточно освещена. Критические оценки как раннего периода евразийства, так и неоевразийства в России нередко называют это направление политическим сектантством или радикальной националистической идеологией. Как правило, такие характеристики характерны для авторов, которые разделяют либерально-демократические идеи западного типа и не приемлют каких-то политических особенностей, которые выходят за рамки принятой на Западе политкорректности.

При этом довольно интересным фактором является то, что евразийство формировалось в европейском географическом и политическом контексте, что, безусловно, накладывало свой отпечаток на развитие идей и концепций, которые разрабатывались евразийскими авторами. Более того, как и некоторые радикальные политические идеологии того, времени, изначально евразийство было ориентировано на философско-религиозный дискурс, но со временем стало приобретать явный политический уклон. Не вмешиваясь в политическую жизнь тех стран, где находились сами евразийцы, они занимались теоретическим планированием смены власти в Советском Союзе. Вместе с этим, евразийство в корне отвергало как либерализм, так и большевизм (марксизм) и фашизм (нацизм).

В отличие от некоторых русских эмигрантов-интеллектуалов, которые приветствовали фашизм и национал-социализм, евразийцы всегда относились к этим политическим теориям критически и настороженно, утверждая свою аутентичную версию правления, называемую идеократией.

Если попытаться дать краткое определение евразийству, то оно являлось метаполитическим феноменом, объединяя в себе различные идеи и концепции из культуры, религии, философии, гуманитарных наук и естествознания.

Евразийство прошло несколько стадий развития.

1921 - 1923 гг. Формирование движения, выход первых коллективных трудов, реакция различных кругов русской эмиграции, которая провоцирует ответы евразийцев. П.Н. Савицкий переезжает из Софии в Прагу, где проживает вместе с Г.В. Флоровским. В 1923 г. Флоровский покидает движение, также происходит разрыв с братством Св. Софии под руководством С.Н. Булгакова. В Берлине проходят встречи П.Н. Савицкого, П.П. Сувчинского и П.С. Арапова, после которых принято решение «считать евразийство не только литературной, но и общественной, идеологической организацией».¹

1924 - 1928 гг. - происходит политизация движения, устанавливается связь с "Трестом"², организационная активность смещается в Париж. В результате происходит так называемый Кламарский раскол. Группа Савицкого делает заявление, что группа Сувчинского более не представляет интересы евразийства.

1930 - 1937 - возобновление деятельности, где П.Н. Савицкий становится единственным лидером движения. Продолжение агитационной работы через агентов в СССР и странах Европы.

К концу 30-х гг. движение фактически прекратило свое существование, хотя отдельные личности продолжали интеллектуальную деятельность даже после окончания Второй мировой войны.

Интересный парадокс можно обнаружить, если рассмотреть географический ареал распространения евразийства. Основные структуры были в Праге (Чехословакия) и Париже (Франция). Также ячейки находились в Берлине (Германия), Польше, Литве, Белграде (Королевство сербов, хорватов и словенцев, с 1928 г. Югославия). Евразийство развивалось в европейской среде, в обществе, которое подвергалось евразийцами критике с позиции религии, культуры и философии. В то же время внутри европейского общества проходили глубокие процессы, связанные с политическим ревизионизмом (зарождение фашизма в Италии, движение консервативной революции в Германии) и критикой модерна (традиционализм во Франции).

Более того, основной костяк евразийского актива находился в странах Антанты³ и Малой Антанты⁴. А основное финансирование на втором этапе осуществлялось из Англии. При этом связующим звеном выступала Кламарская группа⁵

Нельзя сказать, что в 20-е годы в Европе была политическая стабильность. В Германии был сильнейший политический и экономический кризис, который привел к росту националистических настроений и, как следствие, приходу к власти нацистов в начале 30-х гг. Во Франции в начале 20-х гг. "Национальный блок" был в упадке, что способствовало победе "Картеля левых" на выборах в мае 1924 г. и смене курса внешней и внутренней политики.

В Чехословакии была формальная многопартийность и наблюдался экономический рост. Среди всех стран Центральной Европы в Чехословакии в это время не было авторитаризма. С 30-х гг. в стране существовал своего рода баланс между либеральной группой, которая поддерживала президента Томаша Масарика и ориентировалась на Францию, и националистической, которая ориентировалась на Германию. Вместе с этим отмечался феномен сотрудничества социал-демократов с различными буржуазными партиями в правительственных коалициях.

Иными словами, в политическом смысле евразийство зародилось, находясь между национализмом и социал-демократией европейских государств.

Вряд ли текущие политические пертурбации, реформы и создание новых политических партий ускользали от внимания евразийцев.

Но в начале создания движения они были больше сфокусированы на четком и понятном формулировании своих идей, которые должны были привлечь на их сторону широкие слои русской эмиграции.

В своем письме Р.О. Якобсону Н.С. Трубецкой излагает свое видение начала евразийской деятельности, которую на тот момент представляли, помимо самого Трубецкого, Савицкий, Флоровский и Сувчинский. "Мы объединились на некотором общем настроении и "мироощущении", несмторя на то, что у каждого из нас свой подход и свои убеждения. Мне ближе всего Сувчинский; Флоровский гораздо дальше, особенно, вследствие большой отвлеченности своего мышления...; Савицкий, можно сказать... не вполне еще установился от старой закваски (он - ученик П.Струве), но находится на пути к освобождению..."⁶ Далее речь идет о первом сборнике "Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждения евразийцев", который вышел в Софии в 1921 г. Трубецкой говорит, что "сущность его состоит в нашупывании и прокладывании путей для некоторого нового направления, которое мы обозначаем термином "евразийство", м.б. и не очень удачным, но бьющим в глаза, вызывающим, а потому - подходящим для агитационных целей".⁷

И лишь через несколько лет евразийская организация смогла оформиться в политическую структуру, пусть и не влиявшую напрямую на внутриевропейские процессы, но затрагивавшую жизнь широких слоев бывших подданных Российской Империи.

Описывая деятельность русской эмиграции середины 20-х гг. прошлого столетия, Борис Степанов отмечает, что «другим проявлением активизации политической жизни стало превращение во влиятельную политическую силу евразийского движения, с которым "Возрождение"⁸ повело борьбу с первых дней своего существования».⁹

В то же время «евразийство оформляется в политическую партию со своей программой, руководящими органами и низовым звеном. Членство в евразийской организации становится формальным, ограничивается политический плюрализм внутри организации, вводятся начала руководства, унифицируется идеология».¹⁰ Насколько в этом было влияние окружавших евразийцев чуждых им политических партий и идеологий? Было ли это вызвано исключительно борьбой в среде русской эмиграции или являлось технологией, свойственной для той эпохи в целом?

Как бы то ни было, на втором этапе, особенно в условиях, когда стало очевидно, что и среди русской эмиграции сложился определенный полюс противодействия, евразийское руководство более тщательно подбирает кадры. Особенно это касается интеллектуалов, которые могли примкнуть к евразийству исходя из конъюнктурных или оппортунистических соображений.

К такому случаю относится и история с публицистом и правоведом И.А. Ильиным, которого депортировали из СССР. Приехав в Европу, он интересовался сотрудничеством с евразийцами, особенно учитывая, что авторы евразийских изданий получали денежные гонорары. Однако он не смог получить должного доверия от евразийского руководства.

«Убедившись, что его не принимают в постоянные авторы евразийских изданий, он резко сменил тон и перестал сохранять лояльность к чуждому ему евразийству. Сувчинский писал Трубецкому из Берлина 21 марта 1925 года: «Приехал И. А. Ильин, который, видимо, не может простить нам нашего успеха». 16 мая 1925 года Трубецкой подробно анализировал, кто же мог так жестоко натравить Ильина на евразийцев и как это может повредить их репутации в глазах едва ли не главного вождя русской эмиграции генерала П. Н. Врангеля и будущего председателя влиятельного Русского общевоинского союза (РОВС)¹¹ генерала А. П. Кутепова. Трубецкой писал Сувчинскому об этом, уже прибегая к партийному евразийскому шифру: «И.А.И<льин> приезжал в Прагу и пытался отвратить от нас известные расположенные к нам круги, прибегая к инсинуациям и демагогии. Допускаю, что он ездил не сам, а по чьему-то вызову: в известных кругах он славится как неотразимый оратор. Значит, кто-то нами обеспокоен и хочет принять против нас меры. Вероятно, этот кто-то есть П. Б. Струве. (…)»¹²

В данном противостоянии очевидно и желание евразийцев сохраниться в качестве уникальной организации, в то же время не порывающей глубинных культурно-исторических связей с Россией.

П.Н. Савицкий обращает внимание на национальные аспекты и возможность применения идей национал-большевизма. В письме П.П. Сувчинскому от 7 ноября 1926 г. он отмечает, что основная идеологическая задача евразийства - это создание двойника Коммунистической партии, который в определенный момент сможет ее заменить и переорганизовать изнутри. «Коммунизм может быть сменен и будет сменен исключительно и только национал-большевизмом... выразительницей и осуществительницей воли народов России-Евразии должна быть и будет, согласно этой концепции - национал-большевистская евразийская партия».¹³

Показательно, что ко второму этапу относятся и контакты со сменовеховцами, в частности с Н.В. Устряловым, который проживал в Харбине и считается одним из теоретиков национал-большевизма. Идею сотрудничества с Н.В. Устряловым продвигал П.П. Сувчинский, однако Трубецкой считал «Устрялова недалеким мыслителем, неспособным к созданию собственного философского мировоззрения, цель которого — идейно «примазаться» к евразийцам и позаимствовать их мысли за неимением собственных».¹⁴ Поэтому Сувчинский скрывал факт переписки с Устряловым, о чем Трубецкому и Савицкому стало известно уже после Кламарского раскола в 30-х гг.

Тем не менее необходимо отметить, что сам Н.В. Устрялов считал национал-большевизм и евразийство близкими идеологиями и даже, в какой-то мере восхвалял евразийство, хотя был согласен не со всеми положениями. Так, в письме Сувчинскому от 31 октября 1926 г. он отмечал, что «вы, евразийцы, далеки от непосредственных и текучих злоб дня. Вы куете большую идеологию, расположившись в стороне от политических битв, базаров и суетни. Вы — в эмиграции и ориентируетесь в лучшем случае на завтрашний день. И по-своему Вы правы и делаете нужное дело».¹⁵ А в письме от 5 октября 1927 г. Устрялов писал, что евразийцы совершают ошибку, делая утверждение, что ставят задачу преобразовать существующий в России строй путем устранения коммунистической партии. По мнению Устрялова на данном этапе была необходима максимальная осторожность и он указывал, что «считаю своим долгом… предостеречь и вас, евразийцев, от преждевременной и демонстративной «фашизации» вашего движения. Ценность евразийства — в его пореволюционности, в его «имманентности» пореволюционным процессам».¹⁶

Упоминание фашизма не случайно, так как на момент написания данного письма Н.В. Устрялов работал над своей очередной книгой «Итальянский фашизм», где анализировал успехи прихода к власти Бенито Муссолини и ошибки левых сил в Италии, в то же время обнаружив сходство между рядом аспектов итальянских фашистов и коммунистов в России.¹⁷

В отличие от многих русских эмигрантов, которые приветствовали фашизм и национал-социализм (в том числе один из ярых оппонентов евразийства П.Б. Струве), евразийцы, как и в случае с кадровым подбором, довольно осторожно реагировали на появление новых политических теорий, и продолжали развивать собственное учение. Во второй половине 20-х гг. евразийцы еще не акцентировали резкую обособленность, но и не высказывали никаких симпатий по отношению к упомянутым идеологиям. Хотя в 1926 г. П.Н. Савицкий говорил, что «фашизм, собственно, есть и будет в русской среде беспочвенной попыткой, покушением с негодными средствами».¹⁸

А на третьем этапе после «очищения» от левого евразийства группы Сувчинского и агентурного влияния П.С. Арапова, когда в Германии к власти пришли национал-социалисты, уже было указано на четкое разграничение.

В статье Н.Н. Алексеева «Духовные предпосылки евразийской культуры», вышедшей в 1935 г. по этому поводу отмечалось, что "евразийство хочет преодолеть Запад не извне, не изнутри - из самого духа Запада, который стал ныне для евразийского человека собственным и своим... От того задача евразийства становится не только национальной, но и вселенской: русский народ должен в себе и через себя преодолеть западного человека, который распространил свою культуру на весь мир. Этой вселенскостью евразийство резко отличается от фашизма, национал-социализма и т.п. течений, которые являются доктринами националистическими, не ставящими перед собой никаких вселенских задач".¹⁹

А в статье "Евразийцы и государство" он акцентировал отличие от либерально-демократического устройства: "мы стремимся сознательно зафиксировать в политическом бытии нашего государства то, что западные демократии старательно прячут: путеводную идею государства, как целого, его основное призвание, его цель. В этом смысле можно назвать наше государство идеократией или иначе государством стабилизированного общественного мнения".²⁰

Тем не менее, само отношение к государству у лидеров евразийства было довольно спорным. Если Н.Н. Алексеев как правовед, развивал собственную школу и предлагал некие формулы государственности, то у Н.С. Трубецкого и П.Н. Савицкого также было свое особое мнение.

Так, Трубецкой в переписке с Савицким (от 20 марта 1926 г.), обсуждая статью Карсавину, утверждает, что «государство по существу своему живет в мире относительных ценностей. Это надо твердо помнить и подчеркивать. Государство грешно по существу. А следовательно не только война, но и политика грешны по существу».²¹

П.Н. Савицкий больше известен своими имперскими взглядами. Еще в 1915 г., задолго до создания евразийского движения, в статье «Борьба за империю» он разграничивал понятия империи и империализма, утверждая, что «империей может быть названо лишь то империалистическое образование, в котором нация, созидающая многонациональную цельность, может дать «империализуемым» народам что-либо положительное, а не берет у них сама начатки цивилизации ценою понижения уровня культуры покоренных наций».²²

В дальнейшем термин «империя» не употреблялся, но фактически Савицкий продолжал развивать эту идею в более смягченном варианте, указывая на глубокие исторические связи народов Евразии.

В статье "Научные задачи евразийства", опубликованной в 1931 г. П.Н. Савицкий отмечал, что "каждый момент в истории Евразии должен интересовать русского. Ибо каждое слагаемое прошлого живет и в современной действительности. История Дальнего Востока, Сибири, Туркестана, Поволжья - и притом история не с XVIII или XIX века, но с древнейших времен - есть отныне такая же составная часть русской истории, как и прошлое коренных русских земель. Или - вернее - они вместе суть только главы в истории Евразии. Русские всех ветвей спаяны с другими народами Евразии той связью "воды и воздуха", о которой говорили персидские историки. Спаяны они с ними и единством исторической судьбы".²³

Но если есть связи и единство, значит должно быть и политическое управление. Если Трубецкой скептически относился к самой природе государства, называя ее греховной, то Савицкий был идеалистом. Избегая технократического подхода²⁴ в описании государственного управления, но писал, что «идея должна заменить нам государство, средоточие и вождя до тех пор, пока наши государство, средоточие и вождь не будут реально созданы, сделаны идеей...».²⁵

В итоге, евразийство, пройдя через несколько этапов и трансофрмаций, так и осталось идеалистическим мировоззрением, с разработанными научными методологиями и теориями, которые, по замыслу основателей, должны были сформировать новую органичную школу.

В конец концов, представляется важным четкая характеристика самого евразийского движения. И если не брать во внимание идеологию, то необходимо руководствоваться другими критериями.

Согласно классическому определению типов партий, они исходно делятся на три типа - общность, общество и орден.²⁶ Концепция общности, которая представляет органическое единство, будь то коммуна, приход или нация, повлияла на развитие идеологии национал-социализма. Общество, являющееся искусственным продуктом, основано на интересе. Здесь, скорее подойдут либеральные и буржуазные политические партии (а также всевозможные общества). Орден основан на волевой, сознательной принадлежности, он базируется не на договоре и добровольном вступлении (что характерно для социал-демократических партий), а на ангажированности, которое представляет тотальное вступление и ориентацию всей жизни.

Хотя Морис Дюверже отмечает наличие всех трех типов социальных связей у политических партий, он акцентирует определенные особенности для различных партий в разных странах. Он относит центристские европейские партии, также как частично и американские, к модели общества. Общинными в данной классификации выступают социалистические партии, а также те, которые отражают определенный социальный класс (например, аграрная партия). К партиям орденского типа он отнес фашистские и коммунистические партии.

Если применить данную схему к евразийству, вероятно, это будет смешанный общинно-орденский тип. Общинность присутствует вследствие религиозных убеждений большинства членов организации и акцент на роли Православия в жизнедеятельности русского народа. Орден внутренне присущ главным деятелям евразийства, поскольку это было дело всей их жизни, что они доказали не только своей активностью, но лишениями и репрессиями, с которыми столкнулись из-за своего осознанного выбора.

Необходимо отметить, что появление неоевразийства в России прошло похожие стадии. С начала 90-х гг. А.Г. Дугин занимался публицистической деятельностью и развивал идеи евразийства в журнале «Элементы», газете «День» (Завтра), а также ряде газет и журналов. Это был первоначальный этап, связанный с поиском единомышленников. Далее в 1993 г. была создана Национал-большевистская партия, однако в 1998 г. Дугин вышел из этой организации. В 2001 г. было создано ОПОД «Евразия», а в мае 2002 г. партия «Евразия». Но политических успехов достигнуто не было и в ноябре 2003 г. создано международное общественное движение «Евразийское движение», которое функционирует до настоящего момента. Вместе с этим А.Г. Дугин занимал должность профессора Социологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова с 2009 по 2014 гг., где были изданы ряд учебных пособий и монографий. До настоящего момента А.Г. Дугин ведет научную деятельность, выступая с лекциями и издавая книги по различным дисциплинам. Он и его последователи разрабатывают новые подходы в геополитике и международных отношениях, в том числе Четвертую политическую теорию²⁷ и теорию многополярности.

Хотя в октябре 2011 г. было заявлено о скором создании евразийского интеграционного объединения России, Казахстана и Беларуси, а с 2015 г. Евразийский Экономический Союз был официально создан, потенциал классического евразийства и неоевразийства фактически остается во многом не реализованным. Хотя некоторые авторы утверждают о взаимосвязи между классическим евразийством и ЕАЭС²⁸, эти выводы выглядят довольно натянутыми. По факту в текущих дебатах или политических выступлениях эксплуатируется только евразийская фразеология, которая не имеет ничего общего с классическим евразийством. Аналогично, к ЕАЭС можно «привязать» работы Эдварда Зюсса²⁹, который первым использовал термин «Евразия» в качестве географического обозначения, или некоторые похожие выражения славянофилов.³⁰

В то же время в европейских странах существует интеллектуальный запрос именно на идеологические аспекты, связанные с евразийством и неоевразийством, поскольку механизмы интеграции ЕАЭС являются калькой с аналогичных процедур внутри ЕС. А по линии гуманитарного сотрудничества среди членов ЕАЭС нет таких эффективных программ, которые были разработаны в процессе европейской интеграции.³¹

В связи с этим можно предположить, что наработки классического евразийства и неоевразийства еще будут востребованы и адаптированы как к интеграционным механизмам ЕАЭС, так и в качестве различных научных методологий и междисциплинарного анализа.

___

Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект № 19-18-00165).