Мысли во время чумы № 7. Почему человеку трудно сидеть на карантине

Сегодня я хотел бы поговорить о неоплатоническом прочтении карантина. Я имею в виду эту необходимость, с которой, наверное, столкнулись сегодня мы все: «необходимо оставаться дома и никуда из дома не выходить». Это совершенно неестественное состояние для всех, кроме, быть может, ученых, которые и так никуда не выходят, живя в мире своих мыслей (им все равно куда ходить, кто с ними находится, потому что живут они в своем внутреннем мире). Но для всех остальных же это очевидный удар: отсюда отдавание друг другу в аренду собак, иногда даже детей, чтобы оправдать поход в поликлинику и только не сидеть в четырех стенах. 

Я хотел бы обратить внимание на то, что это желание -- стремление выйти из дома -- отражает глубокую метафизическую сторону современного человека. Для того, чтобы описать эту сторону, ее интерпретировать, расшифровать, я предлагаю обратиться к неоплатонической философии (лучше начиная с Ямвлиха, Плотина, Прокла). Дело в том, что у неоплатоников, которые следовали за Платоном, существовала триада (т. души, т. мира, т. истории, т. политики, т. этики и т.д.) принципиальных сторон Бытия, которая, будучи примененной к разным уровням жизни (Бытия, Познания, Космологии, Истории, Общества, Политики и всего остального), объясняла все. Это некая фундаментальная метафизическая формула, которая с применением к чему бы то ни было -- сразу все объясняла.

Что это за Триада? 

По-гречески она обозначалась тремя состояниями: моне́ (состояние перманентного покоя, пребывания в нем), про́одос (состояние выхода; именно этот термин -- "про", т.е. "из" и "одос", т.е. "выходить", означал как "одос", т.е. "путь" и "про", т.е. "к": "выход к", "из чего-то к чему-то" -- отсюда выход из состояние моне) и третий элемент -- эпистрофе́ -- "возврат". Следовательно, была определенная картина: сначала некое Начало, которое пребывает (всегда) в самом себе (Бытие, апофатическое, до-проявленное Единое, Человеческая Душа, Дух,Традиция, Философия, Мысль, Логос) и которому соответствовали разные структуры -- это то, что в постоянстве наиболее ценное, качественное, неизменное (для неоплатоники оно не менялось в зависимости от двух других движений). Т.е., на самом деле, эти вертикальные движения (выход - возврат) не затрагивали ту Природу Постоянства, которая была равна самому себе (бесстрастно, вечно). 

Таким образом, выходящее из этого Первоначала и возвращающееся в Него, не затрагивало Постоянство. Иными словами, Выход из этого Единого, неизменного состояния порождал Мир со всеми его вещами, а Возврат в это единое Состояние восстанавливало полноту Цикла. Т.е. каждый цикл (Творения, Проявления, Мышления, Политической Истории) выходил из этой предпосылки, рассеиваясь через про́одос на много разных точек, а потом собирался. 

Здесь очень важно, что слово " про́одос" (греческое) на латынь перевели словом "прогресс" (pro-gressus -- pro как "про́одос", gressus как "шаг", "движение"), который мыслился неоплатониками как "исхождение" (движение от Первоначала, Единого к некоему Множеству, от Полноты к Пустоте) -- т.е. как рассеяние. И этот "прогресс" рассматривался не как "движение снизу вверх", но, наоборот, то что следовало принять как фактический элемент энтропии. Но когда эта энтропия, "исхождение" Начала достигала максимума -- у этих несчастных частиц, лучей и вещей, которые вдруг вывалились из Единого, рассеиваясь по Миру и создавая вещи, достигнувшие критической черты, тут начался элемент переключения ("возврат", "возвращение"). 

Это очень важный момент: Возвращение было доступно и тогда, когда Выхода не было, и когда был этот выход, и когда был Возврат, и когда Возврат совершался. Однако именно то, что вышло -- переживало и драму удаления (от самого себя, своей сути), а затем тернистый путь по возвращению к самому себе. Следовательно, такова картина Мира. И, кстати, для неоплатоников рождение человека (появление человеческой души в телесном мире) означало сразу же окончание про́одоса (Душа ниспала в Материю, а затем начала потихонечку что-то соображать -- "возвращение"). 

Поэтому человек, на самом деле, Существо Возвращающееся: он отделился, попал в мир множества, понимая необходимость возвращения к себе. Так устроен Мир, Государство, который ставит неизменный Царь, Философ (из него выходят посланцы -- если они глупы, то происходит революция, эпистрафе, "возврат"). Соответственно, Прогресс есть суть падения вниз, тропическое рассеивание по Материи. Но в определенный момент мы все равно подходим к эпистрафе (для христиан, например, это Христос, для других конфессий -- другое). 

В связи с этим, такая неоплатоническая картина (моне -- проодос -- эпистрафе) представляет собой универсальный способ платонического (духовного) анализа самых разнообразных ситуаций.

Применим теперь эту формулу к карантину. 

Перед лицом опасности заражения пандемией нас заставили пребывать в состоянии моне: заставили быть самими собой. Но почему мы не можем там находиться? Ответ очевиден как и удар: мы живем в совершенно ином режиме. В режиме бегства от самих себя. Квартира, в которой мы находимся --  не наша квартира. Люди, с которыми мы контактируем долгое время, нами просто не узнаются (только сейчас, в момент карантина, начинаем узнавать: кто это такие? на ком я женился тридцать лет назад? что это за существа там ползают?). Это обоснование людей рядом с собой, пребывание в состоянии моне (с собой, с другими, неким отсутствием внешней активности) открывает для нас совершенно уникальное измерение, которого мы вне карантина попросту лишены.

Мы живем в Проодосе (Прогрессе), т.е. в постоянном рассеивании. Нам надо не столько идти "куда-то", но идти "от" (например, из квартиры, чистить зубы и как можно быстрее двигаться в каком-то направлении): ни "к чему-то", а "от чего-то" -- т.е. от нас самих, от той фиксированной точки, в которой, собственно, мы и должны были находиться. 

Поэтому для нас жизнь суть выход за пределы самих себя. В свое время Джером Клапка Джером говорил о Монморанси -- собачке, которая была одной из главных героинь в повести "Трое в лодке, не считая собаки", и которая считала, что носиться по пустым дворам, гоняться за котами, постоянно находить какие-то грязные и ненужные вещи, волоча их к своему хозяину -- это и есть "жизнь".

Таким образом, современный человек, по сути дела, экзистирует именно в такой жизни -- в стиле Монморанси. Главное -- ходить, с кем-то общаться, что-то делать, кому-то что-то пересылать, постоянно обращая свой взгляд в экран гаджета, улыбаться, хмыкать, ехать в метро, на машине, встречаться, проводить переговоры -- и в результате эта "жизнь" ("прогресс") пребывает в состоянии постоянного рассеивания, углублении изгнания из себя. И тут карантин осуществляет эпистрафе: "Стоп, дорогой. Больше ты в режиме проодоса существовать не будешь. Мы возвращаем тебя к самому себе." И оказавшись таким образом в собственной квартире, с близкими людьми или со своими привычными вещами и привычками -- человек вдруг задумается: кто я такой вообще? насколько мне здесь пусто, скучно? почему меня никто не спускает? может мне прикинуться сбежавшим прокаженным из Коммунарки, чтобы хоть какая-нибудь жизнь началась? 

И человек в этот момент ломается (как наркоман или тот же прокаженный), начиная осознавать (или хотя бы ощущать), насколько сильно он пренебрег своей внутренней сущностью, что на ее месте образуется то ли какой-то монстр, то ли пустота, то ли вообще -- Ничто. Но самое страшное даже не здесь, а впереди -- в моменте Возвращения Нас к Самим Себе. И тут уже действительно наступает настоящий ужас. Мы начинаем по-настоящему осознавать, что центр тяжести, оказывается, находится совершенно вне нас, что мы утратили это моне, что даже никогда о нем не думали: ни о своей квартире, ни о наших близких, родных. И тогда коронавирус делает свой неоплатонический ход (базовый), когда мы уже вынуждены, приблизительным образом, вернуться на свое естественное место по Аристотелю. А оказывается, что мы его не знаем и, шире, однозначно осознаем, что это и не наше место, и центр у нас другой. Следовательно, мы настолько себя потеряли, что нам совершенно некуда более возвращаться. И это как раз-таки очень правильная мысль.

Если эпидемия подвигнет нас к подобному философскому рассуждению (глубже -- утверждению), то мы сможем подойти к пониманию не простого различения в этом неподвижном состоянии, но к попытке понять ту высшую Цель, которая несет в себе Эпистрафе. А для этого стоит обратиться к неоплатоникам, к религии, к нашей собственной душе и обратить наше сознание к Великому Возвращению,  ибо это и есть наша Цель, наше единственное допустимое Призвание. Если мы отклонимся от этого Призвания, то нынешняя пандемия покажется нам детской забавой, потому что Силы Бытия вернут нас (даже принудительно) на истинный Путь. Те, кто не вернутся же, распылятся до конца.