Признаки приближения Консервативной Революции очевидны

 

Главными причинами трагедии 1917 года были – 1) Утрата дворянством en masse своей социальной ответственности и, как следствие, его (дворянства) легкомысленное отношение к происходящему: ликование по поводу Отречения, нежелание соотносить свой образ жизни с новыми реалиями,- во всё время беспорядков 1917 года, в том числе и 24-го октября, в Петрограде люди, как ни в чём не бывало, сидели в кафе и ресторанах, ходили на концерты, в театры и друг к другу в гости; 2) Утрата высшей аристократией и политическим классом в целом понимания ответственности за страну: все изо всех сил подталкивали Государя к отречению, не сознавая, по сути, ни близких, ни более отдалённых последствий такого шага; 3) Неподготовленность многих министров всех составов Временного правительства к управлению государством: у большинства из них, в лучшем случае, был опыт работы в земстве, т.е. местном самоуправлении; 4) Тотальное увлечение образованной публикой западными теориями, разработанными для иных условий; 5) Проникновение левых идей во все слои общества: левацкие настроения были широко распространены даже в Великокняжеской среде,– это те измена и предательство, о которых писал царь Николай; 6) Интеллектуальное высокомерие интеллигенции, приведшее её к отказу от духовных основ, повальной подмене веры позитивистской гордыней, теософским умствованием, агностицизмом и/или примитивным мистицизмом; 7) Гипертрофированно-жертвенная самооценка Императора: он внутренне всегда готов был купить своею кровью сияющее будущее России, акт отречения от престола он видел как самопожертвование во имя страны, а Самодержец не для того поставлен на своё место, чтобы бросать власть под ноги под каким бы то ни было давлением; 8) Отставание социального развития от экономического прогресса, политический инфантилизм общества и большинства партийных деятелей. 9) Наличие фанатичной политической силы (большевиков), не связывающей себя никакими моральными принципами и готовой в любой момент и по любому поводу применять жёсткое насилие без оглядки на какие-либо факторы, кроме безоглядной убеждённости в своей исторической правоте и жажды власти. 

 

 

Социальные катаклизмы происходят не тогда, когда людям живётся совсем плохо, но тогда, когда большинство не устраивает темп роста его благосостояния. Россия бурно развивалась, социальный и политический прогресс не успевал за экономикой, материальные разрывы между разными слоями общества были чрезмерны. В этом Россия оказалась самым слабым звеном среди европейских стран. Когда социальное напряжение растёт во время войны, то у противника всегда есть желание внутренне разрушить своего оппонента. Роль содействия германского генерального штаба приходу к власти большевиков хорошо известна. Кроме того, не стоит сбрасывать со счетов также традиционное и для Англии, и для Франции стремление усилиться за счёт взаимного ослабления Германской и Российской империй. Однако, нельзя забывать, что никто извне ничего не сможет сделать, если общество к этому не готово: в России же большинство народа жило по своим традициям, а элиты привычно воспринимали «на ура» любые веяния, идущие из Западной Европы. Вспомним, что сказал Господь: «… всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Мф 12:25) и «Если царство разделится само в себе, не мо-жет устоять царство то; и если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот» (Мк 3:24-25).

 

 

Любое общество и любая власть нуждаются в своей мифологии, своих святых и своих мучениках за идею. Естественно, возникли они (высшая ценность партии и героика революции и гражданской войны; «вожди», потом только Ленин и Сталин; жертвы борьбы с контрреволюцией – Урицкий, Чапаев, Щорс, Котовский, Фрунзе) и у коммунистов. Кроме того, надо помнить, что изначально все самые известные будущие революционеры были искренне верующими: наиболее яркие примеры – Ульянов (Ленин), Дзержинский, Бронштейн (Троцкий), Джугашвили (Сталин). Поэтому формирование идеологии по квази-религиозной модели было для них вполне натурально. Но устойчивость вируса советизма объясняется не только его псевдорелигиозной природой. Человеку слабому (а таких – абсолютное большинство) свойственно избегать ответственности, а советская власть его от неё освобождала. К тому же надо учитывать ностальгию по своей молодости и якобы высоким социальным гарантиям. Кстати, присуще всё это вовсе не только советскому человеку. Недаром и сейчас многие на Западе нам говорят: как вы могли отказаться от коммунизма, у вас же всё было бесплатно?

 

 

Дело в том, что мы живём в мире бушующего, особенно на Западе, секуляризма. Из него изгнаны дух, религия, метафизика. Так как же можно критику над ними не задумываться? Обвинят в неполиткорректности и сделают – не дай-то Бог – изгоем!

 

 

А что удивительного в том, что они похожи, как близнецы-братья? Оба – левые идеи. И тот, и другой убеждены в самодостаточности человека и строят Царство Божие на земле, только по-разному. И тот, и другой нетерпимы к иной точке зрения. Даже раннее половое воспитание, свободная любовь, ювенальная юстиция и «нормальность» гомосексуализма, которые нам преподносят, как достижения либерального мира и светлое завтра всего человечества, есть всего лишь кошмарное коммунистическое позавчера из СССР образца 1920-х годов.

 

 

Только в том смысле, что оба проекта – левые. А так – любой проект стремиться занять всё пространство: вспомним ещё древние империи.

 

 

Выгодно это тем, кто забронзовел в своём тщеславии и не хочет расти над собой, не желает адекватно оценивать свои действия и ошибки. Тогда проще всего обвинить в своих неурядицах кого-то со стороны. А тут и идти далеко не надо: наше нежелание следовать изжившим себя либеральным стереотипам воспринимается «политкорректным» миром, как вызов. Ну и, естественно, сразу всплывает в памяти страшный советский медведь, который имел иную, отличную от Запада, позицию. К тому же западным нациям непонятно, как можно так долго сохранять единство и управляемость столь обширных наших пространств. Похоже, это вызывает у некоторых прямо-таки мистический ужас. Кроме того, сказывается и старый комплекс Рима за его раскол с Константинополем: как-то оправдаться в собственных глазах изменник может, лишь обвинив во всех грехах того, кого он сам и предал. Лишь избавившись от всей этой мути в самом себе Запад сможет преодолеть им же выдуманную подмену понятий. Мы же с таким отношением к себе живём давно. Привыкли уже. Переживём. Не наша проблема. Если захотят, чтобы мы им помогли, – поможем. Но по своей инициативе нам делать ничего в этом плане категорически нельзя: на той стороне неправильно поймут нашу добрую волю, и только усугубят общую ситуацию.

 

 

О причинах такой двойственности – псевдорелигиозном характере коммунистической идеологии и ностальгии по собственным молодости и заблуждениям – я уже сказал выше. Добавить тут нечего. А преодолеть это смешение можно лишь на пути напряжённого духовного труда. Иерархи могли бы показать в этом пример: не более, но и не менее того.

 

 

Причины, как раз, в том двоемыслии, в псевдорелигиозной, а, по сути, языческой природе коммунизма, о чём я уже сказал выше, отрешимся от этого, – и Ленина похороним, и, вообще, всё кладбище с Красной площади уберём.

 

 

Шансы, как мы видим по тому, что произошло в нашей стране, на широкомасштабное религиозное возрождение, есть, и немалые. В конце концов, люди всегда – рано или поздно – преодолевали ереси и возвращались к истинной вере. Что касается Консервативной Революции в глобальном масштабе, то признаки её приближения уже налицо. Думаю, она совершится тогда, когда и Россия, и западные нации вместе выступят за её ценности.