Православные смыслы евразийского имперостроительства

В настоящее время евразийство является политическим трендом, в то же время мало кто понимает, в чем заключается его сущность. В официальных кругах евразийство – политтехнологическое понятие, для националистов всех мастей – одиозный термин, означающий любовь к «азиатчине». Между тем, евразийство – идеология, предполагающая цивилизационный суверенитет России, а цивилизация, как сущность, выстраиваемая на религиозной основе, в случае с Россией имеет православные корни. Собственно «евразийской» составляющей является геополитическое местоположение России, которое не равно географическому, являющемуся социологически и культурно нейтральным. Геополитика же всегда несет на себе отпечаток социума, который населяет тот или иной «вмещающий ландшафт».

Разумеется, евразийство - не религиозное учение и не может рассматриваться в догматических категориях. Это политическая философия, которая не противоречит ни Православию, ни любой другой традиционной религии, в отличие, например, от либерализма, который ставит в центр мира не Бога, а индивидуума. Евразийство же говорит о приоритете коллективного над частным, цивилизационных ценностей над индивидуальными измышлениями.

Тем не менее, непротиворечие евразийства Православию – только нулевая точка отсчета. В чем именно заключаются православные смыслы евразийства? Здесь нужно обратиться к философии российской государственности Константина Леонтьева, который, хотя и не называл себя евразийцем, сформулировал многие принципы, ставшие основой евразийского мировоззрения. Работа «Византизм и славянство» ценна, прежде всего, тем, что в ней Леонтьев выделяет цивилизационные смыслы России.

Россия не просто как государство, но как цивилизация определяется понятием «византизм»: «Представляя себе мысленно всеславизм, мы получаем только какое-то аморфическое, стихийное, неорганизованное представление, нечто подобное виду дальних и обширных облаков, из которых по мере приближения их могут образоваться самые разнообразные фигуры. Представляя себе мысленно византизм, мы, напротив того, видим перед собою как бы строгий, ясный план обширного и поместительного здания. Мы знаем, например, что византизм в государстве значит – самодержавие. В религии он значит христианство с определенными чертами, отличающими его от западных церквей, от ересей и расколов». Леонтьев отрицает существование «славянской цивилизации», в отличие, например, от западноевропейской, но признает существование славянства как «совокупности племен». Таким образом, цивилизационная матрица России формируется не за счет этнической принадлежности, а за счет религиозной и государственной идеи, объединяющей в систему представителей различных племен: «Любить племя за племя – натяжка и ложь. Другое дело, если племя родственное хоть чем-нибудь согласно с нашими особыми идеями, с нашими коренными чувствами».

Как именно цивилизационные ценности, унаследованные от Византии, объединили «цветущую сложность» народов и этносов Евразийского пространства, показал в своих трудах Л.Н. Гумилев. По мнению автора пассионарной теории этногенеза, византийское православие помогло славянам победить двух концептуальных врагов – хазарских ростовщиков, адептов ссудного процента и предтеч современной монетаристской системы и кровавый культ Перуна, требовавший человеческих жертв: «Добро и мудрость христианства в 988 г. сразились с Перуном и стремлением к наживе – действительным богом рахдонитов. Крещение дало нашим предкам высшую свободу - свободу выбора между Добром и Злом, а победа православия подарила Руси тысячелетнюю историю» («От Руси к России»).

Возвышение Москвы Гумилев связывает с тем, что она сумела привлечь к себе пассионарных представителей различных этносов: «С точки зрения пассионарной теории этногенеза причина возвышения Москвы состоит в том, что именно Московское княжество привлекло множество пассионарных людей: татар, литовцев, русичей, половцев…». В XIV веке сложился новый этнос – великорусский, ставший основой для построения новой Империи: «Именно в это время, в XIV столетии, Русь получила название “Святая”. Характерный эпитет указывал, что на месте старой Киевской Руси возник совершенно новый этнос - великорусский, со своей этносоциальной системой - Московской Русью».

Неоевразийство – политическая философия, которая противопоставляет многополярный принцип претензиям финансовых элит на мировую гегемонию. Многополярность предполагает сохранение и развитие местных политических, социальных и культурных особенностей, диалог и сотрудничество между несколькими центрами принятия решений, сформированными на основе ценностей данной цивилизации. В случае с Россией ценностной основой цивилизации является православная вера. Тем не менее, подлинное православие, в отличие от протестантизма, чуждо агрессивному навязыванию своих религиозных представлений другим народам. Оно привлекает величием, скрепляет любовью и доверием и не нуждается в грубом насилии.

Второй столп Империи – сильная государственная власть, гарантирующая представителям различных народов и этносов покровительство и защиту. Империя также не требует от иноверцев отказаться от своих ценностей, награждая их за преданное служение государству. Но при этом имперская власть ограничивает проявления племенного эгоизма, опасного тем, что он приводит к раздробленности с последующим возникновением на территории когда-то великой страны карликовых, но самолюбивых и крикливых государств-наций.

Как и Православие, философия евразийства учит, что существует нечто более ценное, чем индивидуальные права и свободы, накопление капитала, удовлетворение сиюминутных потребностей. Каждый православный – воин Христов, ведущий борьбу за вечность. Каждый евразиец – политический солдат, защитник Империи и православной веры, который перешагивает через смерть, творя историю.