Горизонты культурной политики России-Евразии

Помимо очевидных аспектов глобалистской экспансии на территории России, таких, как геополитический и экономический, безусловно, существует еще аспект культурной экспансии.

Надо отметить, что глобалисты используют «мягкую силу» как один из ключевых компонентов гибридной войны. Манипуляция сознанием при помощи изменения культурного кода является фундаментальным вызовом для государств, общество которых отлично от Западного. По сути, создается захватнический культурный фронт, продвигающий цинизм и оплевание любых идеалов и устоев. Таким образом, засилье постмодернистской западной «культуры» представляет из себя фундаментальную проблему.
Бессмысленно описывать всё то, что творится в рамках культурной политики в России сегодня. Лучше задаться вопросом и честно на него ответить: кто, или, вернее, что может возрасти на Голливуде, хипстерском недоискусстве и дегенеративной «музыкальной среде»?

Если Россия планирует сохраниться как великая Держава, как Империя (а это единственный возможный вариант ее существования), необходимо планомерно заняться культурной политикой. Здесь мы попробуем предложить видение культурной политики, продиктованной духом России-Евразии как цивилизации. Это не готовый рецепт, а, скорее, приглашение к открытому обсуждению.

Against Post-Modern World

Главным признаком культуры России-Евразии должен быть фундаментальный консерватизм, понятый, однако, не только как сохранение и охранение былого, но и как органическая и динамическая система. Это означает тотальный отказ от вхождения русской культуры в глобальное «открытое общество». Мы признаём себя врагами открытого общества и гордо заявляем: глобализм – враг. Речь должна идти о культурной автаркии, культурном суверенитете России-Евразии. Государство должно взять под особый контроль сферу культуры, и важно, чтобы этим вопросом занимались компетентные кадры.

Цветущая сложность как основа культурной политики

Евразийская Империя населена многими этносами. Необходимо признать абсолютную ценность их органической культуры. Всё то, что возможно сохранить или восстановить, необходимо восстановить. Культура каждого этноса бесценна для государства. Её исчезновение – это величайшая трагедия.

Византизм и новый большой стиль

Ядром имперской цветущей сложности, безусловно, является культура русского народа. В наивысшем своем проявлении эта культура являет собой синтез византийского начала и русской народной стихии. Говоря «русская культура», мы подразумеваем, или, вернее, должны подразумевать, именно это. Именно творчески понятая стилистика Византии и Московской Руси должна лечь в основу большого стиля будущей России. Большой стиль не предполагает камень как единственный материал. Философ Александр Дугин в своей книге «Радикальный субъект и его дубль» пишет:

«Мы являемся представителями цивилизации дерева, поэтому наше сведение всего к руническому уровню деконструкции, к букве можно назвать reductio ad arborem – редукцией к дереву. И когда мы сможем свести какое-либо явление, например, смерть, о которой мы сейчас будем говорить, к древесному началу, тогда мы приблизимся к тому истоковому значению, которое рождается в этом изначальном семантическом пространстве».

Дерево по праву должно вернуться. Тем более, что при необходимой ориентации на крестьянскую автаркию и деурбанизацию дерево приобретает новую актуальность.

Великая Степь

Степная культура является, пожалуй, самой оболганной и несправедливо забытой в России составляющей русской жизни. А между тем, как писали философы-евразийцы, именно она сыграла ключевую роль в создании симфонической личности русского народа. Туранскую культуру необходимо очистить от расистской европоцентристской клеветы и вернуть русскому народу и всем народам России-Евразии как неотъемлемую часть нашего общего наследия. Необходимо гордиться тем, что мы наследуем не только от славянской и греческой культур, но и от культуры степной. Сознание долга и чести, высокие идеалы людей длинной воли никогда не подводили носителей культуры Великой Степи.

Основатель евразийства Николай Трубецкой писал о влиянии туранской культуры на русскую следующее:

«Подводя итог всему сказанному о роли туранских этнопсихологических черт в русском национальном облике, можно сказать, что в общем роль эта была положительной. Недостатком была чрезмерная неповоротливость и бездеятельность теоретического мышления. От этого недостатка следовало избавиться, но, конечно, без принесения в жертву всех тех положительных сторон русского национального типа, которые были порождены сопряжением восточного славянства с туранством. Видеть в туранском влиянии только отрицательные черты – неблагодарно и недобросовестно. Мы имеем право гордиться нашими туранскими предками не меньше, чем предками славянскими, и обязаны благодарностью как тем, так и другим. Сознание своей принадлежности не только к арийскому, но и к туранскому психологическому типу необходимо для каждого русского, стремящегося к личному и национальному самопознанию».

Культура масс и культура элит

Естественно, стоит оговорить, что всегда культура разделялась на культуру народа и культуру элит. Однако в обществе премодерна она составляла две схожие части одного и того же, отличающиеся лишь некоторыми своими элементами. Можно говорить о соборности русской культуры эпохи премодерна. По мере модернизации России, начиная с Петра I, началось расслоение культуры масс и элиты, которая начала «онемечиваться», западнизироваться и так далее. Культурная политика России должна стремиться к возвращению холизма, единства культурного поля народа и элит. Речь должна идти о новой соборности русской культуры.

Эстетическая диктатура. Понять Константина Леонтьева

Великий русский мыслитель Константин Леонтьев предлагал эстетику как критерий оценки. В первую очередь это означает, что прагматика и «здравый смысл» как конструкт модерна уходит на второй план перед эстетической стороной. Так называемый «здравый смысл» привел европейского человека из пространства великого искусства и Традиции в замкнутую каморку офиса и торговый центр. 

Постмодерн – это не просто торговые центры с бесконечным числом многоэтажных атриумов, офисные здания. Это нечто более серьезное – опустошение человека, методично выстроенное с помощью давления «падающих» и «наступающих» стен и дезориентации за счет сложных искажений пространства.

Человек на физическом уровне чувствует свою «разобранность на детали», и уже потом, в самом здании, проводится скрупулезная его пересборка перед большими телеэкранами с «гламурными» клипами поп-див и рекламой. Или, изолированный от всех в маленьком офисе с кипенно-белыми стенами и, опять же, искривленным пространством, он теряет связь с внешним миром и уходит в мелочи своей рутинной жизни, благо уж там ему никто не мешает, не заставляет сторониться его «Я». В этой точке то немногое, что оставалось от человека, исчезает.

Трагический путь, проделанный западным человеком от cogito ergo sum до современного состояния полного разложения, показателен. Эстетический критерий должен быть взят как основная оценочная система культурной государственной политики.

О чем бы ни шла речь – об архитектуре, скульптуре, живописи, музыке, кино, театре и так далее – всё должно проходить строжайшую эстетическую цензуру. Тут стоит оговориться: массовая культура, конечно, – продукт иного рода, чем нечто более элитарное. Так, например, кино «для всех», при его эстетической оценке, должно в первую очередь нести фундаментальные ценности нашей цивилизации: Вера, Государство, Семья, Патриотизм, Воинское Служение. А о более элитарной части культуры скажем cловами Константина Леонтьева:

«Не считая себя обязанным читать все, что пишется нового на свете, находя это не только бесполезным, но и крайне вредным, я даже имею варварскую смелость надеяться, что со временем человечество дойдет рационально и научно до того, до чего, говорят, халиф Омар дошел эмпирически и мистически, т. е. до сожигания большинства бесцветных и неоригинальных книг. Я ласкаю себя надеждой, что будут учреждены новые общества для очищения умственного воздуха, философско-эстетическая цензура, которая будет охотнее пропускать самую ужасную книгу (ограничивая лишь строго ее распространение), чем бесцветную и бесхарактерную».

Пусть же этот критерий станет универсальным для всей культурной политики. Эффект подобной цензуры будет разительным, как и оздоравливающее её влияние на умы.

Подводя итог всему сказанному. Если мы хотим сохраниться как народ, мы обязаны незамедлительно принять меры по спасению культуры в России. Причем культурная политика должна составлять единое целое с политикой образования. Необходима последовательность и понимание того, что делается в этих сферах. В противном случае даже самая современная и укомплектованная армия не спасет страну, так как поколению, выращенному на современной «культуре», защита Родины будет чужда.