Левиафан и карантин: ЧП и оздоровление государства

Всё больше стран объявляют о введении чрезвычайного положения для борьбы с коронавирусом. Это США, Филиппины, Венесуэла, Испания, Сербия, Словакия, Казахстан, Молдавия. В Китае, в Италии, Японии, Южной Корее обошлись без формальностей, но де-факто, тоже действует режим ЧС. Что же Россия? В нашей стране идут дискуссии о необходимости такой меры.

Логика чрезвычайного положения

Как отмечает известный немецкий правовед и философ Карл Шмитт, суверенен тот, кто принимает решение в исключительных обстоятельствах.  Носителем суверенитета является политик, который «принимает решение о чрезвычайном положении» и «в чьей компетенции должен быть случай, для которого не предусмотрена никакая компетенция».

Эпидемия, равно как и война или иное потрясения – означает всегда выход за рамки логики «нормального» положения вещей, которому соответствуют правовые нормы, и предполагает выход за пределы этих норм. Это и есть чрезвычайное положение. Это не то, что можно объявить, а можно не объявить. Это вызов, который требует ответа в виде чрезвычайных мер. 

Введение «чрезвычайного положения» подчёркивает адекватность лидера сложившейся ситуации. Опыт Китая, показывает: успешно справиться с угрозой эпидемии можно лишь авторитарными мерами. 

Решение об объявление чрезвычайного положения – всегда политический риск, однако если лидер успешно справляется с вызовами, он укрепляет свою легитимность. В условиях современной России, такое укрепление легитимности было бы весьма кстати, учитывая тенденцию самой государственной системы к усилению единоличной власти президента. Однако это решение должно быть поддержано народом на плебисците по изменению Конституции. Политик, успешно ответивший на вызов коронавируса, получит необходимую легитимность, которой порядком повредили нереализованные чаяния патриотов последних лет.

Диктатура: священный гвоздь

Шмитт рассматривает диктатуру как «технику чрезвычайного положения». Изначально в Римской республике диктатор отвечал за исправление, выход из специфической чрезвычайной ситуации. Эпидемии, мор, чума были одной из таких ситуаций, когда Республика обращалась к помощи диктатора. В частности, Рим знал такой род диктатуры как Dictator clavi figendi causa, в функции которого входило выполнение важного религиозного обряда - забивание гвоздя в стену храма Юпитера Оптимуса Максима, в качестве защиты от мора. Выполнить его мог только диктатор.

«Если государство обладает демократической конституцией, то любой происходящий при исключительных обстоятельствах отказ от демократических принципов, любой акт государственной власти, осуществляемый без согласия большинства, может быть назван диктатурой», - отмечал Шмитт в предисловии к изданию 1921 года его одноимённой работы («Диктатура»). 

Диктатура – это не хорошо и не плохо, это техника власти, однако такая техника, которая в силу своей экстраординарности, чрезвычайности связана более с историей и экзистированием, жизнью, а не неподвижными и косными правовыми нормами. 

Диктатура – это такая техника власти, которая напрямую связана с природой власти как ответом на вызов смерти и принятием экстраординарного решения. Поэтому эпидемия, мор, требуют диктатора, пусть даже символического.

Показательно, что нынешние условия планетарной эпидемии заставляют даже лидеров западных государств, вводить экстренные меры. В США губернатор штата Нью-Йорк Эндрю Куомо требует от республиканца Дональда Трампа использовать армию для борьбы с коронавирусом.

President Trump: Deploy the Army Corps of Engineers to build temporary medical facilities, so that when hospitals are overwhelmed, we can move people into the temporary facilities.

It’s only a matter of time before our state's ICU beds fill up.

The federal gov't must act.

— Andrew Cuomo (@NYGovCuomo) March 16, 2020

Ему вторит бывший командующий силами НАТО адмирал Джеймс Ставридис, заявляя, что только военным по силам справиться с коронавирусом. При этом американский адмирал не стесняется ссылаться на опыт Китая.

We need to be learning the lessons of now of how we successfully fight the virus - because a more deadly version is almost certain. Militaries are expert at fighting through biological threats / lessons learned / strategic planning. Thoughts in Bloomberg https://t.co/sjVAiR8xRU

— stavridisj (@stavridisj) March 15, 2020

В свою очередь французский президент Эммануэль Макрон заявил, что ряд ключевых сфер экономики: питание, здоровье, безопасность, должны быть выведены из сферы рыночных отношений, а Франция и Европа должны стать полностью суверенными.

Ночью Макрон обратился к нации. Фактически призвал к полному суверенитету Европы от США, от которых сейчас только одни проблемы.. pic.twitter.com/akmPzpfyW3

— Уругвайская разведка (@UrgvRazvedka) March 15, 2020

Также Макрон объявил себя "гарантом безопасности и здоровья" граждан, а также "демократической жизни нашей страны"

С другой стороны, как показывает случай наследного принца Саудовской Аравии, Мухаммеда бин Сальмана, под шумок карантинных мер можно усилить борьбу с раскачивающими государство политическими противниками. Так, в начале марта были арестованы бывший наследный принц Мохаммед бен Найф и ещё двое членов королевской семьи.

Излечить государство

Введение чрезвычайных мер или диктатуры (по Шмитту) необходимо как с целью наиболее эффективного, жёсткого ответа на вызов эпидемии, так и для успокоения общества. Чрезвычайное положение означает полное принятие на себя сувереном ответственности за происходящее. Мы, конечно, подозреваем, что всё и так есть, но во избежание двусмысленности многим бы хотелось услышать об этом открыто.

Кстати, тенденция к усилению единоличной власти и усилению суверенитета, что необходимо в условиях эпидемии, заставляет вспомнить о таком предшественнике Карла Шмитта, как Томас Гоббс. Тот в «Левиафане» вводит такое понятие как болезни государства. Болезнью номер один классик считает «Недостаточность абсолютной власти». То, что написано далее вызывает столь живые ассоциации, что цитату стоит привести полностью:

«Одна из этих немощей состоит в том, что человек, добившийся королевства, довольствуется иногда меньшей властью, чем та, которая необходима в интересах мира и защиты государства. Из этого вытекает следующее: когда такому королю приходится в интересах безопасности государства использовать и те права, от которых он отказался, то это имеет видимость незаконного действия с его стороны, побуждающего огромное число людей (при наличии подходящего повода) к восстанию.  

Когда короли отказываются от некоторых своих неотъемлемых прав, то это не всегда происходит (хотя иногда и может происходить) от незнания того, что необходимо для принимаемого ими поста: часто это делается в надежде на то, что они смогут получить эти права обратно, как только пожелают. В этом случае они ошибаются, ибо те, кто заставит их сдержать свое обещание, найдут поддержку против них у иностранных государств, которые в интересах благоденствия своих собственных подданных редко упускают случай ослабить соседние государства».

Среди других болезней, перечисленных в «Левиафане»: частные суждения о добре и зле, мнение, что суверен подчинён гражданским законам, тогда как он является их источником, приписывание абсолютного права собственности подданным, «претензия на вдохновение» среди хазизматичных лидеров, которе могут бросить вызов власти, учение о делимости верховной власти и «смешанная власть»,«популярность могущественных подданных», «свобода высказываться против абсолютной власти», «чрезмерная величина одного города, множество корпораций», ситуация, «когда государственные финансы, оставив русло, по которому они обычно текут, в слишком большом количестве концентрируются в руках одного или немногих частных лиц», подражание соседним народам, подражание грекам и римлянам (последнее, впрочем, малоактуально для современной России, в отличие от всего остального).

Вернуться на путь нормального суверенного развития, можно лишь оздоровив государство. Даже если не идёт речи о строительстве идеократии, то даже реалистское представление о государстве как механистичном Левиафане без какой-либо идеологии, следующем исключительно своим собственным интересам, требует фактического отказа от разделения властей, концентрации власти, и отказа от подражания другим цивилизационным системам, то есть суверенного пути развития. В таком случае борьба с эпидемией может стать важным моментом на пути ко всеобщему оздоровлению государства.