Иудаизм и Модерн (часть 2)

Три стратегии соучастия

Рассмотрим, однако, три этапа активного соучастия евреев в европейском Модерне.

Первым этапом этой стратегии, давшей колоссальные результаты, является борьба евреев за равноправие в европейских обществах в XVIII- XIX веках, когда во многих европейских странах по средневековой инерции действовали законы и правила, ограничивающие гражданские права евреев. В ходе этой борьбы, ведущейся как со стороны евреев, сохраняющих свою идентичность, но осуществляющих реформу иудейской цивилизации рассеяния в духе Хаскалы, так и со стороны евреев, выступающих от лица европейского Модерна в «общечеловеческом» обличии, евреи постепенно были признаны полностью равноправной группой населения, возможности участия которой в европейской цивилизации Модерна были уравнены со всеми остальными её членами. Безусловно, эта стратегия была не просто тактическим использованием социально-политических и культурных процессов, протекающих в контексте европейского историала, цивилизацией, находившейся на периферии и просто принявшей на свой счёт представившуюся историческую возможность, но активной и прекрасно организованной масштабной операцией, предполагавшей и внутреннюю трансформацию иудаизма (превращающую иудеев в субъекта, с которым европейский Модерн способен найти общие точки прикосновения, то есть Хаскала), и множество параллельных и эффективных идеологических компаний, ведущихся за пределом еврейской диаспоры, внутри самих европейских обществ, что требовало от евреев, в этом процессе задействованных, ещё большего отхода от своего цивилизационного ядра и принятия иной, нееврейской идентичности. Следовательно, европейский Модерн был не просто шансом, но в определенной мере еврейским проектом – хотя не изначально и не полностью, а лишь на определённом этапе и в той мере, в какой это непосредственно касалось самих евреев – в цивилизационном смысле.

Вторым этапом можно считать выход евреев на авангардные позиции в процессе европейской модернизации, начатой вообще без их участия или при крайне незначительном их участии. Европейский Модерн, хотя и представлял собой подъем особого Логоса, противоположного средиземноморскому, греко-латинскому, всё же происходил изнутри Европы, проступая из-под её аполлоно-дионисийской идентичности, из нижнего пласта чёрного Логоса, Великой Матери. Кельто-Модерн (англо-Модерн и франко-Модерн)[1], равно как и предварявшая его протестантская Реформация по своей структуре изначально не были продуктами еврейского духа, поскольку по-настоящему серьёзное еврейское влияние в Европе дало о себе знать не ранее XIX века, спустя несколько столетий после начала Нового времени. Но когда евреи по логике «святого отступничества» включились в этот процесс, они постепенно оказались в его авангарде. Если принять во внимание оценку той структуры, которая соответствует «клиппе Иакова», описанной в «Зохаре» и прокомментированной Виленским Гаоном, то мы увидим интересное соответствие между титаническим и демоническим описанием чёрного дубля Израиля в лице «пяти народов великого смешения» (‘erev rav) и основными чертами чёрного Логоса, ставшего осью европейской модернизации. Очевидно, что в истоках европейского Модерна не находятся ни ортодоксальные иудеи, ни даже еврейские мессианские экстремисты, стоящие на позициях «священного отступничества», но на определённом этапе (с начала XIX века и особенно в ХХ веке) мы видим нарастающую конвергенцию между чисто европейской (гойской) версией чёрного Логоса, восходящей к номинализму, атомизму и материализму первых этапов Нового времени, и еврейской антиномистской мессианской трансгрессией («спасение через грех»), где роль евреев постоянно возрастает – по мере того, как Модерн занимает в Европе и в мире всё более прочные позиции. Модерн не был еврейским в своих истоках, но он становится таковым по мере своего развития, укрепления и развёртывания. На внешнем уровне этот процесс оплачивается деиудаизацией и модернизацией самих евреев, оказывающихся на более центральных ролях европейской цивилизации Модерна пропорционально тому, в какой мере и до какой степени они переходят на «другую сторону» (sitrā ahrā), то есть занимают позиции, которые, с точки зрения самого ортодоксального иудаизма, не могут быть расценены иначе как «отступничество», «грех», «предательство». Такова плата за усиление позиции евреев в нееврейском мире Модерна: чем меньше они евреи (в традиционном смысле этого понятия), то есть, чем меньше они являются классическими носителями эксклюзивистской обособленной экзистенции, культуры ожидания и цивилизации рассеяния, тем больше шансов у них захватить первые места в современном мире. Поэтому второй этап еврейской модернизации, логически продолжающий первый, представляет собой не просто усиление позиции евреев в классическом смысле, но усиление влияния еврейской «демонической» составляющей – это нарастающий триумф того, что миснагеды называют «клиппой Иакова», то есть тёмной (титанической, падшей, политеистической) стороны еврейской идентичности. Поэтому здесь, принимая во внимание уточнение миснагедского историала Виленского Гаона, мы имеем дело не просто с еврейским Модерном, но с универсализацией «сатанинской» составляющей еврейской идентичности, с еврейским «сатано»-Модерном, еврейским «титано»-Модерном. Это ясно видно в антиномистских и даже прямо анти-еврейских выпадах Карла Маркса, типичного представителя этого направления, и соответственно, характерно для всего течения марксизма, где евреи играли ключевую роль, выступая при этом жесткими и радикальными противниками классического ортодоксального иудаизма. Маркс в этом смысле, равно как и Троцкий и другие еврейские деятели коммунистического движения, представляют собой идеальные образцы того явления, которое мы рассматриваем: еврейское влияние в мире растёт в гигантских масштабах, но при этом в той форме еврейства, которая основывается на отказе от классической идентичности. Карл Маркс прекрасно вписывается в серию еврейских лже-Машиахов, осуществляющих акты «святого отступничества». Но если Саббатаи Цеви или Якоб Франк «предают» иудаизм ради «ислама» и «христианства», то Маркс делает тот же самый жест во имя «атеизма», титанизма и сатанизма, точно резонирующих с собственно европейским подъемом чёрного Логоса. Отсюда легко понять роль евреев в авангардных направлениях в политике, экономике и культуре Модерна: по терминологии Виленского Гаона, это не просто «евреи», но «народы великого смешения», «демоны» в еврейском обличии, и соответственно, их альянс с гойскими силами «той стороны» (sitrā ahrā) вполне логичен.

Таким образом, метафизическая революция Ва’ала приобретает вполне конкретные историко-социальные и политические очертания.

Сионизм: проблематизация новой задержки

Теперь мы подходим к третьему этапу еврейского Модерна, который берёт начало в XIX столетии в форме первых сионистских конгрессов, а достигает своей кульминации в 1947 году после окончания Второй мировой войны и создания Государства Израиль. Если на первом этапе еврейское соучастие в модернизации помогло евреям занять равные позиции с другими социальными и религиозными группами в Европе, открыв путь к равноправию в европейских обществах, если на втором этапе активное участие евреев в построении и окончательной фиксации парадигмы Модерна вывело их на первые позиции в этой области, то на третьем этапе мы видим то, что можно в определённой оптике принять за финальную реализацию мессианского идеала, к которому и была направлена вся цивилизация рассеяния – возвращение на землю обетованную и (вос)создание Государства Израиль. В этой точке между собой сходятся все линии еврейского историала:

·      ортодоксальная иудейская культура ожидания, составляющая ось «цивилизации рассеяния» и талмудического иудаизма;

·      каббалистическая циклология шемиттот, центрированная на онтологических эпифаниях, связанных с tīqqūn, завершением собирания света из разбитых ваз;

·      революционное мессианство от Бар Кохбы до Сабатаи Цеви и  Якоба Франка, оживляемое волей к эсхатологическому построению Израиля как Государства;

·      еврейский антиномизм, достигший своих результатов и подчинивший евреям-трансгрессорам захваченный их финансовым, культурным, идеологическим и информационным могуществом мир гойских царств, постепенно и незаметно в ходе модернизации перешедших под еврейский (еврейско-сатанинский) контроль (либерал-капитализм, финансовая олигархия, временно социализм и коммунизм, позднее глобализация).

Изначально сионизм нёс в себе все эти черты: от модернистских и прагматистских, включая «прогрессивно»-коммунистическое крыло (строители кибуцев), до ортодоксально-консервативных и традиционалистских (линия религиозного сионизма Ахад ха-Ама). Идея сионизма состояла в том, чтобы объединить мистико-эсхатологическое ожидание, составляющее сущность ортодоксального иудаизма, с волюнтаристско-рационалистским активизмом и конструктивизмом Модерна, используя прагматически любые политические, экономические, идеологические и геополитические учения – от буржуазного национализма до колониализма, финансизма и рабочего движения, а также активного лоббизма различных еврейских групп (банкирских, промышленных, политических, идеологических, культурных и т.д.) в целях обеспечения поддержки сионистских проектов в Палестине со стороны различных влиятельных держав Европы. В сионизме мы видим, как сходятся между собой разошедшиеся ранее линии еврейской цивилизации рассеяния:

·      ортодоксальное ядро, сохраняющее верность строгим правилам изгнания (обособленность, верность иудейским законам и обычаям, изоляция от нееврейского мира);

·      революционное мессианство, настаивающее на активном участии в ускорении эсхатологического процесса (коллективное участие евреев в tīqqūn – великом восстановлении);

·      трансгрессивное крыло тех, кто свершил «священное предательство», но использует полученные в обмен на это позиции в «гойском мире» (=в аду Модерна) для осуществления финального эсхатологического аккорда, ради которого и состоялось «нисхождение в грех» (это вторая восходящая ветвь символа Якоба Франка -- V).

Именно в сионизме происходит кульминация позднего талмудического еврейского историала во всех его версиях, сходящихся к единой точке: «еврейская святость» и «еврейский грех», «еврейская верность» и «еврейское предательство», Машиах страдающий и Машиах побеждающий оказываются синхронно в едином историческом и пространственном круге – в Государстве Израиль. Фатализм покорного стоического ожидания и историческая экстремистская активность тех, кто ждать более не может и не хочет (дух Ва’ала или Маккавеев), соединились в сионистском рывке, и после драматических испытаний Второй мировой войны, как награда за «катастрофу» (shõāh -- שואה) Государство Израиль стало реальностью. Этот момент -- 1947 год – можно считать финальным аккордом еврейского историала во всех его версиях – ортодоксальных и гетеродоксальных, консервативных и модернистских. Так как возвращение на «землю обетованную» из четвертого рассеяния, согласно классическому иудаизму, возможно только в мессианскую эпоху, то есть в период прихода Машиаха, а приход Машиаха есть момент «конца истории» для иудеев, то создание Израиля и процесс массивной алии (возвращения евреев в Палестину) мыслятся как конец «цивилизации изгнания», длившейся 2000 лет, и начало нового эона, шемитта Рехамим. Восстановление, tīqqūn почти совершено, и для того, чтобы поставить последнюю точку за всем процессом еврейской истории, остались лишь некоторые штрихи – появление десятой «красной коровы»[2] , принесение её в жертву, парусия Машиаха и строительство Третьего Храма.

Но с 1947 года по настоящее время еврейская цивилизация, теперь уже при наличии успешно осуществленного сионистского проекта, снова оказывается в чрезвычайно двусмысленной ситуации. Ортодоксы дождались «конца времен», а «нетерпеливые» мессианисты ему активно способствовали – любыми способами, вплоть до установления контроля над адом Модерна, в строительстве которого евреи приняли на последнем этапе самое деятельное участие. Но даже самые оптимистические оценки состояния дел в мировой истории и еврейского общества в Израиле и за его пределами не дают никаких оснований для уверенности в осуществлении мессианских перспектив. Израиль есть,  алия есть, мировое еврейское господство над «миром клиппот» (Модерн) есть, но Машиах снова задерживается. Это столкновение с реальностью не так унизительно, как провал мессианских и императорских ожиданий Саббатаи Цеви, но в чём-то не менее тревожно. Снова в центре внимания оказывается «мистерия опоздания», отложенная эпифания. Это опять ставит еврейскую цивилизацию перед старой дилеммой: рассогласования внутреннего мира иудейского мессианского ожидания и холодной, опровергающей эсхатологические ожидания реальности. В этой реальности и Эдом, и Ишмаэль уже относительно слабы, а западный Модерн в значительной степени в руках евреев – преимущественно, трансгрессоров-гетеродоксов. Нет ни могущественного султана Порты, ни заносчивого австрийского Императора, ни преследующих евреев повсюду христианских князей, ни юдофобской католической церкви. Мир лежит у еврейских ног, но в этом мире нет Машиаха. Всё ещё нет, несмотря на то, что ему явно пора прийти. Все условия для этого – внутренние и внешние, религиозные и технические, геополитические и финансовые, лоббистские и информационные -- налицо. Только его нет. Но без него настоящим евреям, евреям с идентичностью культуры ожидания, евреям как религиозному типу, вообще ничего не надо – ни власти, ни богатства, ни добра, ни зла. Еврей есть тот, кто ждет Машиаха[3]. Более того, еврей есть тот, к кому Машиах приходит. А если не приходит, то это уже не еврей. А кто-то ещё. И в этом грандиозная духовная проблема современной еврейской идентичности.

Натурей карта

Проблема задержки Машиаха предполагает несколько путей решения. Равно как миснагеды и Виленский Гаон в отношении хасидов (и косвенно, саббатаистов) среди евреев в такой ситуации может возникнуть и возникло радикально традиционалистское ядро евреев-ортодоксов, вообще отвергающих сионизм. Ярче всего это представлено в движении «Натурей Карта» (נְטוּרֵי קַרְתָּא), «Стражи Города»[4] -- еврейской фундаменталистской секте, полагающей, что сионизм изначально был пародией, нарушающей сами основы культуры ожидания, неправомочно торопящей «конец времён», а следовательно, осуществляющий фундаментальную подмену всей еврейской идентичности. Сионизм в глазах сторонников «Натурей Карта» есть карикатура, опрокинутый дубль истинного иудаизма, нечто антииудейское. В терминах «Зохара», сионизм есть политико-религиозный проект ‘erev rav, «пяти народов великого смешения», которые под видом «евреев» создали искусственную эсхатологическую пародию. Поэтому существование Государства Израиль не приближает приход Машиаха, а, напротив, построенное раньше времени и вопреки талмудической логике ожидания, как насилие и инсценировка, современный Израиль, само его существование есть непреодолимая преграда на пути Машиаха. Машиах не придёт до тех пор, пока эта «демоническая пародия» и её создатели не будут уничтожены. Соответственно, с этой позиции крайней иудейской ортодоксии, вся совокупность евреев-трансгрессоров, покинувших иудаизм и включившихся в процессы модернизации, представляет собой ничем не оправданных предателей и «сатанистов», изменивших вере отцов и навлёкших беду на всё еврейство – не со стороны народов, гоев, могуществ «той стороны» (sitrā ahrā), но со стороны самого Бога Израилева, возмущенного нестойкостью и падением избранного народа. «Катастрофа», по мнению некоторых представителей «Натурей Карта», вполне заслужена, она была закономерным ответом на действие евреев, преступивших заповеди Талмуда и ставших носителями чистого и ничем не оправдываемого зла – как для самого еврейства, так и для других народов. Один из представителей «Натурей Карта», американский раввин Бек, описывал это в одном из своих интервью в следующих терминах:

Нет никаких сомнений в том, что страдания еврейского народа суть духовные страдания, ниспосланные Богом за множество наших грехов. Одним из наказаний, обещанных за нарушение Трех Талмудических Заповедей, в которых евреи клялись пред Богом, не восставать против наций и не пытаться восстановить свою родину с помощью военной силы, — было попущение Богом избиения евреев. Бог допустил, чтобы в случае отступления от Трех Заповедей, «плоть евреев была открыта для избиения». В этом смысле действительно есть связь между сионизмом, антисемитизмом и нацистскими преследованиями. Евреи преступили Три Талмудические Заповеди и тем самым подставили себя под удар. (…) Во-первых, еврейский народ поклялся не восставать против народов мира. Во-вторых, он поклялся не участвовать в действиях, которые могут ускорить наступление Конца Света. В-третьих, он поклялся не возвращаться всем вместе в страну Израиль. Таковы Три Талмудические Клятвы, которые еврейский народ обязался соблюдать. Сионизм, со всей очевидностью, вошел в прямое противоречие с каждой из них[5].

Эта позиция совершенно логична и основана на следовании культуре ожидания в той форме, в которой она сложилась в ходе четвертого рассеяния и зафиксировалась в «Талмуде». В такой ситуации к ней может быть приложено каббалистическое измерение или оно может быть оставлено в стороне, но главное заключается в радикальной делигитимации всех форм «спасения через грех», то есть в отвержении любых попыток искусственно приблизить приход Машиаха и особенно при помощи геретодоксальных еретических практик, к которым в равной мере относится и вероотступничество (Саббатаи Цеви или Якоба Франка), и модернизация (то есть осознанное погружение евреев в сатанинские процессы Модерна – капитализм, социализм, рационализм, сциентизм и т.д.) и кульминацией которых становится сионизм как выражение абсолютного зла, подмены, пародии и главной «преграды» для настоящего прихода подлинного Машиаха.

Хасиды, «Верные Храму» и расчёты конца

Вторым возможным ответом на новую задержку Машиаха, к которому склоняется современное хасидское движение, является релятивизация Машиаха и отождествление Машиаха с тем или иным (хасидским) религиозным лидером (например, Ребе Менахем-Мендел Шнеерсоном). Такой ход структурно напоминает саббатаизм и франкизм, когда явное опровержение мессианских чаяний историко-политическими событиями упрямо игнорируется через субъективную верность мистическому вождю религиозной группы. В этом случае хасиды, как и ранее саббатаисты, вынуждены разрабатывать апологетику мессианских этапов, релятивизируя статус и функции Машиаха. Но даже по сравнению с фигурой Саббатаи Цеви, и так уже имеющей ряд карикатурных черт, Менахем Шнеерсон явно уступает в масштабе личности, харизме и глубине хотя бы субъективной веры в собственное мессианское предназначение. Признать правоту хасидов «Хабада», означает отождествить историческую драму иудаизма с легковесным сериалом в духе New Age[6].

Следующим путём является волюнтаристский сионизм, воплощённый в фундаменталистской секте «Верные Храмовой Горе» (Temple Mount Faithful  -- הבית הר נאמני)[7]. Его представители и аналогичные им религиозные израильские ультра-ортодоксы упорно считают, что все события, связанные с восстановлением Израиля в ХХ веке, полностью духовно и эсхатологически достоверны, и что преградой к осуществлению финального аккорда истории является лишь нерешительность политического руководства Израиля, а также глубинная зараженность модернизацией и её идеологическим ядом евреев, слишком глубоко повершивших в «демократию» и «либерализм», которые изначально предназначались лишь для «внешнего пользования» и прагматически служили для демонтажа европейских традиций в узко еврейских интересах. Поэтому для Израиля пригодна совершенно иная система ценностей и правил, являющаяся исключением среди остальных обществ.

Представители этого направления полагают, что в отношении палестинского населения вполне можно применить масштабные этнические чистки (трансферт или прямой геноцид), мечеть Аль-Акса, стоящую сейчас на Храмовой горе и являющуюся святыней для всего мусульманского мира, следует безжалостно снести и начать возводить Третий Храм, после чего Машиах и явит себя. Издержки такой радикальной политики «Верные Храмовой Горе» склонны минимизировать, ссылаясь на то, что Бог, исполнивший своё обещание и вернувший евреев после двухтысячелетнего скитания на землю обетованную, может всё. Для Бога нет никаких преград, и мнение мирового сообщества, резолюции ООН, сопротивление подлежащих уничтожению арабов и протесты мусульман против осквернения их святынь, для Него вообще ничего не значат. Поэтому верные иудаизму евреи должны сами, не дожидаясь никого и ничего, осуществить этот подготовительный этап. И если не сделать этого, то мессианский сценарий будет сорван.

Здесь мы видим наступательный мессианизм в духе Бар Кохбы, когда мессианские функции волюнтаристски берёт на себя группа убеждённых и воинственно настроенных религиозных патриотов.

Представители этого направления уже предпринимали ряд попыток осуществить свои планы, в частности, готовили подкоп к Храмовой горе, но сталкивались с жёстким сопротивлением более умеренных израильских властей. Хотя само это движение в современном Израиле сегодня менее заметно, чем раньше, аналогичные настроения свойственны значительной части религиозного еврейского общества, представляющей сегодня в Израиле весомую религиозную, интеллектуальную и политическую силу.

Евреи, которые пытаются поддерживать мессианские чаяния в духе религиозного сионизма, опираются на каббалистические расчеты, сводящиеся к следующему[8].

Согласно иудейскому летоисчислению, в 1237 по Р.Х. началось шестое тысячелетие от Сотворения мира, которое рассматривается как эсхатологическое, то есть как период прихода Машиаха. С середины XIII века среди евреев начинает распространяться Каббала, что истолковывается как подготовка мессианских времен и открытие евреям внутренних сторон Торы. Во второй половине шестого тысячелетия должен завершиться цикл шемитта Гебура, а приход Машиаха откроет новый период – шемитта Рехамим. Вторая половина шестого тысячелетия начинается в 1737 году, а согласно преданию, восходящему к Виленскому Гаону, «конец» (kez -- קץ), приход Машиаха, должен состояться в 5775 году от Сотворения мира, то есть в 2012 году. Ему должны предшествовать два цикла: конец верхнего предела (первые з6 лет) и конец нижнего предела (вторые 36 лет), что означает: эсхатологический процесс в своей финальной стадии длится 72 года от 1940 по 2012 год. Согласно Ицхаку Лурье, 5736 (1973) год является «kez ha-yamin l’mala», «верхним концом дней», соответственно, согласно современному каббалисту рабби Матисьяху Глатцерзону[9], 5772 (2012) является «нижним концом дней». После этого в 5775 (2015) году должно состояться окончание шемитты Гебура, приход Машиаха и новый цикл, когда «зло будет отделено от добра» [10]. 5709 (1947) год, когда было создано Государство Израиль, является началом «великого Шаббата», «шестым часом» тысячного цикла (дня Божьего), но в полную силу мессианство должно вступить в именно в 5772 году (по свидетельству рабби Итцхака Шломо Зильбермана, также ссылающегося на устную традицию, восходящую к Виленскому Гаону).

Следовательно, «конец» должен был бы уже состояться. И в этом духе современные каббалисты исчисляют цифровое значение того факта, то президент США Барак Обама является 44-м по счету американским президентом, что составляет цифровое значение דם, «кровь», и он представляет правление «гогов и магогов». 45-м должен стать Машиах, אדם, когда к слову «кровь» דם, добавится буква алеф, ם, и мы получим имя «Адам».

Подобные расчеты по своему радикальному мессианизму и глубокому презрению к реальностям внешнего мира ярко напоминают то настроение, с которым Саббатаи Цеви вступал в Константинополь, надеясь получить османскую корону и быть признанным Машиахом.

 Глобализм и Ва’ал Постмодерна

Последний возможный ответ состоит в том, чтобы решить мессианскую проблему извне. Этот план можно назвать глобалистским. Он заключается в том, чтобы подойти к мессианской проблематике не через Израиль, но через сети глобального еврейского могущества, построенные в диаспоре с опорой на те силы, которые, по номенклатуре Виленского Гаона, соответствуют «клиппе Иакова», то есть ‘erev rav, «пяти народам великого смешения». Это секулярное еврейство завершает процесс укрепления своих финансовых, информационных, культурологических и политических структур в форме эксплицитно универсального и интернационального, но имплицитно еврейского Мирового Правительства.

Его установление происходит по мере создания «Единого Мира», One World, всеобщей интеграции человечества, кульминацией чего станет появление харизматической фигуры, представляющей себя в качестве всемирного «Спасителя» и «Благодетеля». Он и будет эквивалентом «Машиаха», но в этой версии акцент падает на универсальность его миссии и вселенское измерение его эпифании. При этом в духе практик, являющихся нормативными для этой группы представителей еврейской цивилизации, трансгрессоров, ‘erev rav, совершенно не обязательно, чтобы Машиах был подлинным: вполне достаточно его виртуального образа, то есть качественной и убедительной пропаганды, мастерами которой являются представители этого течения.

В очередной раз здесь повторяется сценарий: «если Машиах задерживается, мы сами его заменим».

В этой замене легко усмотреть типичные черты бога Грозы, возрождающегося из преисподней. Но только на этот раз они оформлены в стилистике Постмодерна.

Таким образом, иудейский историал, сошедшийся в момент создания Государства Израиль к единой точке, снова в условиях этой очередной, но на сей раз финальной и фатальной задержки, расходится на ряд версий, и заведомо определить, какая из них возобладает, решить невозможно. В любом случае это, скорее всего, будет прояснено в самом ближайшем будущем, поскольку логика талмудического историала и секвенция второ-иудейской культуры ожидания подошли вплотную к своему семантическому концу.