Упадок американской политики

Мое самое раннее воспоминание о национальной политике – события, которые состоялись 60 лет назад, летом 1956 года, когда я наблюдал за составлением политического соглашения с компанией, которое принесло дивное новое дополнение в нашу семью, телевидение. Мои родители поддерживали президента Дуайта Эйзенхауэра, который шел на второй срок, что было достаточным и для меня. Даже будучи подростком, я чувствовал, что Айк, верховный главнокомандующий союзных войск в Европе во Второй мировой войне, был кем-то подходящим на эту должность. В смутное время он сохранял авторитет и уверенность в себе. Для сравнения, кандидат от Демократической партии Эдлай Стивенсон казался неопределенно подозрительным. Рядом с действующим президентом такого уровня он казался мягким, даже щеголеватым, и, следовательно, не тем, кто мог бы увлечься работой всерьез. По крайней мере, так казалось девятилетнему мальчишке из Большого Чикаго.

Тогда я, конечно, ничего не знал о политике. На первый взгляд все казалось обнадеживающим. Как будто по божественному мандату обе стороны боролись за власть. Взгляды, которые они представляли, определяли разные точки зрения. Исход любых выборов выражал коллективную волю народа и должен был быть принят в качестве такого. То, что я рос в лучшей демократии в мире, которую когда-либо знал – само ее существование ежедневно было упреком врагам свободы – не подлежит сомнению.

Наивно? К сожалению, да. Тем не менее, как я хотел бы, чтобы выборы в ноябре 2016 года могли бы представить американцам что-то также похожее на альтернативу, которая была доступна в ноябре 1956 года. Ах, еще раз выбирать между Айком и Эдлаем.

Ни на секунду не думаю, что это связано с ностальгией. Сегодня Стивенсон не соответствует требованиям, чтобы выступить в рядах великих американцев. Если вообще вспомнить, его безукоризненное выступление в качестве посла ООН при президенте Джоне Кеннеди во время Карибского кризиса. Во время допроса при камерах его советского коллеги Стивенсон рявкнул, что «готов ждать, пока ад не замерзнет», чтобы получить ответы на вопросы о военных действиях Советов на Кубе. Когда ситуация стала критической, Эдлай сразу стал мягким. Тем не менее, стремясь получить «высшую должность в стране», он не приложил достаточно усилий. В 1952 году он был крайне близок к победе, а в 1956 году он не смог достичь своего предыдущего результата. Стивенсон был членом Демократической партии, в то время как Томас Дьюи был республиканцем: двукратный аутсайдер.

Что касается Эйзенхауэра, несмотря на то, что при его президентстве произошел ряд событий, которые восхищают, упущений и ошибок при нем было гораздо больше. В течение двух сроков ЦРУ свергало правительства, устраивало заговоры, завязывало тесные отношения с непривлекательными правыми диктаторами по всему миру от Гватемалы до Ирана – по сути, размещало ряд самодельных взрывных устройств, чтобы подорвать авторитет последующих преемников Айка. В то же время, создавая ядерное оружие, Пентагон накопил такой арсенал, который выходит за пределы того, что даже Эйзенхауэр, как главнокомандующий, считал целесообразным или необходимым.

Кроме того, во время его президентства, военно-промышленный комплекс превратился в хищного Джаггернаута, что и сам Айк с запозданием признал. Ни в коем случае нельзя не брать во внимание, что Эйзенхауэр начал бездумный проект национального строительства в Соединенных Штатах, о котором почти никто не слышал в то время: Южный Вьетнам. Айк дал нации восемь лет относительного мира и процветания, но за высокую цену – большинство законопроектов еще долго вступали в силу после окончания его срока.

Патология американской политики 

И снова, и снова…

Сравнение достоинств и недостатков Стивенсона и Эйзенхауэра, а также Хиллари Клинтон и Дональда Трампа одновременно поучительны и глубоко удручающие. Сравнивая противников 1956 и 2016 годов, можно заметить с поразительной очевидностью, что распад американской политики шел десятилетия.

В 1956 году каждая из основных политических партий выдвинула человека на высший пост в стране, который до этого занимал какие-либо должности в правительстве. В 2016 году только один кандидат обладает этой характеристикой.

В 1956 году обе партии выдвинули симпатичных лиц, вызывавших чувство доверия. В 2016 году ни одна партия не сделала этого.

В 1956 году американцы могли рассчитывать, что выборы вынесут окончательный вердикт, подсчет голосов подтвердит законность самой системы, позволяя возобновить управление страной. В 2016 году это вряд ли случится. Одержит ли победу Трамп или Клинтон в конечном счете, преобладающее число американцев будут рассматривать результат как еще одно доказательство «сфальсифицированных» и перманентно коррумпированных политических договоренностей. Вместо того, чтобы привести стороны к некоему подобию примирения, результаты, скорее всего, углубят разногласия.

Как мы, именем всех святых, оказались в подобной ситуации?

Как так получилось, что партия Эйзенхаура, принесшая победу во Второй мировой войне, выбрала свои кандидатом самовлюбленную телевизионную знаменитость, которая доказывает своими твиттами и вербальными всплесками, что совершенно не подготовлена к тому, чтобы занимать высокую должность? Да, медиа-истеблишмент нападает на Трампа, откровенно показывая свою предвзятость, которую, по-хорошему, необходимо избегать. Никогда такая откровенная ненависть журналистов по отношению к кандидату не была оправдана. Трамп – это клоун такой монументальной гармонии, как и налоговые способности наших самых талантливых сатириков. Будь жив сегодня Марк Твен, в своей уничижительной манере он бы отдал должное хвастливой помпезности Дональда.

И как могла партия Эдлая Стивенсона, но и его кумира Франклина Рузвельта, выбрать кандидатом того, кого так сильно недолюбливают и кому не доверяют даже многие коллеги-демократы? Правда, антипатия, направленная на Хиллари Клинтон, в основном исходит от неисправимых сексистов и «правых конспирологов», которые ненавидят чету Клинтонов. Тем не менее, эта антипатия не без оснований.

Даже по стандартам Вашингтона госсекретарь Клинтон источает поразительное чувство жесткости в сочетании с почти полным отсутствием ответственности. Она отмахивается от своего ошибочного голоса в поддержку вторжения в Ирак в 2003 году, в то время, выступая в качестве сенатора от Нью-Йорка. Она ни объясняет, ни извиняется за свержение Муаммара Каддафи в 2011 году в Ливии, ее наиболее заметное «достижение» на посту государственного секретаря. «Мы пришли, мы увидели, он умер», – похвасталась тогда она, несколько преждевременно, учитывая, что Ливия с тех пор погрузилась в анархию и стала базой для ИГИЛ.

Она цепляется за явное ложное утверждение, что использование выделенных серверов Государственного департамента для ведения бизнеса  - скомпрометированная, а не секретная информация. В настоящее время выступает против Транстихоокеанского партнерства (ТТП), что она когда-то описала как «золотой стандарт торговых соглашений». При этом Клинтон опровергает обвинения в политическом оппортунизме. Такое изменение отношение к ТТП произошло, когда данная позиция помогала Берни Сандерсу выиграть праймериз Демократической партии, что едва ли является совпадением. Ах да, и крупные суммы, приходящие от банков Уолл-стрит, а также технологического сектора и еще финансирование от ведущих фигур израильского лобби? Будьте уверены, что тот факт, что она принимает такую щедрость, не приведет к сокращению ни на йоту поддержки «рабочих семей» или ее приверженности справедливому мирному урегулированию на Ближнем Востоке.

Позвольте мне пояснить: ни один из этих недостатков не дает ни малейшего повода, чтобы проголосовать за Дональда Трампа. Тем не менее, вместе они показывают, что Хиллари Клинтон – ошибочный кандидат, в частности, так и в вопросах, связанных с национальной безопасностью. Клинтон, безусловно, права, что говорит о том, что позволять Трампу принимать решения, связанные с войной и миром, – верх глупости. Тем не менее ее успехи в этом направлении точно не внушают доверия.

Когда речь идет о внешней политике, предпочтение Трампа и его неподготовленные высказывания – это удивительная оплошность, которая совершается с регулярной периодичностью. Спонтанность служит, главным образом, для выставления его ошеломляющего невежества.

Для сравнения, по тщательному сценарию Клинтон случаются некоторые промахи, так как она декламирует с привычной легкостью по пустякам, который должны рассматриваться в кругах истеблишмента. Но свободное владение не обязательно означает состоятельность. Клинтон, в конце концов, придерживается решительно высокой военизированной «Washington playbook», которой пренебрегает сам президент Обама – вера на основе веры в американское глобальное доминирование будет осуществляться независимо от того, как мир может измениться, и не обращая внимания на издержки.

Что касается последнего пункта, обратите внимание, что принятая речь Клинтон в Филадельфии не включала в себя ни одного упоминания Афганистана. Ко дню выборов, война будет уже длиться 15 лет. Казалось бы, у будущего главнокомандующего должно быть мнение по поводу самого длительного конфликта в американской истории, который до сих продолжается и конца которому ему не видно. Тем не менее, «Washington playbook» предлагает несколько ответов, но Клинтон предпочитает сохранить молчание по этому вопросу.

Таким образом, правление Трампа станет перспективой нахождения на краю пропасти для Соединенных Штатов, президентство Клинтон обещает, что страна будет методично биться головой о кирпичную стену без видимого эффекта и постоянно вопрошать: «А почему так больно?».

Псевдо-политика или эра эрзаца

Но давайте не будем просто голословно обвинять кандидатов. Трамп и Клинтон просто продукт обстоятельств, которые их создали. В качестве кандидатов они просто эксплуатируют ситуацию – один полагается на интуицию и огромный запас нахальности, а другая на навыки, полученные за время, потраченное на изучение того, как приобретать и использовать силу. Успех и достижения в обеспечении кандидатуры этих сторон свидетельствует о гораздо более фундаментальных силах над ними.

Эта пара Трампа и Клинтон выявляет симптомы чего-то патологического. Если американцы не определят источники этой болезни, она неизбежно ухудшится и приведет к страшным последствиям в сфере национальной безопасности. В конце концов, еще в дни Эйзенхауэра, была заложена бомба благодаря безрассудным президентским решениям, которые, как правило, взрываются только несколько лет, а то и десятилетия спустя. Например, с 1953 США стимулировали переворот, который восстановил шаха на трон, и в 1979 г. произошла революция, которая в одночасье преобразовала Иран из союзника в противника. В наши дни, однако, детонация происходит гораздо быстрее — об этом свидетельствует почти мгновенное и ужасающее последствие одиннадцатого сентября 2001 после военных операций Вашингтона на Ближнем Востоке.

Есть вопрос, над которым стоит задуматься: как это, что все месяцы интенсивного сбора средств, дебат и выступлений, на кокусах и в праймериз, лавина телевизионных рекламных роликов и раздражающих звонков подготовили двух кандидатов в президенты, которые имеют тенденцию вызывать у удивительного большинства граждан неприметное пренебрежение, равнодушие или, в лучшем случае, сдержанность и молчание?

Таким образом, здесь выявляется предварительный диагноз трех факторов, способствующих эрозии американской политики, которые выходят из убеждения, что, необходимо провести фундаментальные изменения в ближайшее время, чтобы американцы смогли сделать лучший выбор в следующий раз.

Во-первых, самое главное, негативный эффект денег: нужны доказательства? Для подробностей стоит прочитать важную книгу профессора Лоуренса Лессига из Гарварда «Потерянная Республика» версию 2.0 от 2015 года. Те, у кого нет времени на книги может потратить 18 минут для ознакомления с его блестящей и заставляющей задуматься лекцией. Профессор Лессиг убедительно доказывает, что, если Соединенные Штаты радикально не изменяет способ финансирования политических кампаний, они будут видеть свою демократию вянущей и умирающей.

Само собой разумеется, традиционные операторы, обеспеченными интересами, извлекают выгоду из существующих механизмов и придерживаются иного мнения, сотрудничают для сохранения статус-кво. В результате политическая жизнь все чаще становится местом для реализации своих стремлений для тех, кто, как Трамп, обладает огромным личным богатством или для тех, кто, как Клинтон, проявляет склонность к убеждению и высасыванию денег со всеми вытекающими последствиями путем компромисса, размещения и последующей отплаты услуг.

Во-вторых, коварное влияние идентичности на политику: наблюдатели делают большую ставку на то, что при выдвижении на пост президента крупной партии, Хиллари Клинтон разбила еще один стеклянный потолок. Они правы, это случилось. Тем не менее, новизна ее кандидатуры начинается и заканчивается ее полом. Когда дело доходит до свежего мышления, Дональд Трамп может предложить гораздо больше, чем Клинтон, даже учитывая то, что его версия «свежего», как правило, ассоциируется с дурацким, из ряда вон выходящим, смешным, или вообще ужасающей неосведомленностью.

Существенным моментом здесь является то, что в сфере национальной безопасности Хиллари Клинтон совершенно условна. Она присоединяется к мировоззрению (и роли Америки в мире), которая возникла еще во время холодной войны и достигла своего апогея в 1990-е годы, когда Соединенные Штаты провозгласили себя «единственной сверхдержавой» планеты, и сохраняется по сей день, что на удивление не отразилось на реальных событиях. В ходе предвыборной кампании, Клинтон свидетельствует о ее добросовестности, регулярно подтверждая свою веру в американскую исключительность, заплатив дань «величайшим военным в мире», клянясь, что она будет «слушать наших генералов и адмиралов» и пообещав вести жесткую политику в отношении противников Америки. Это, конечно же, обязательные ритуалы современной речи у трибуны, чтобы соответствовать необходимым условиям первой женщины кандидата на пост президента, чтобы подчеркнуть свою бойкость.

Президентство Клинтон, таким образом, открывает перспективу чего-то нового – игру мускулами и вооруженной интервенции, чтобы продемонстрировать американское глобальное лидерство – хотя это блюдо и подается с гарниром разнообразия. Вместо того, чтобы внедрять различные идеи, Клинтон предложила администрацию, которая имеет другой вид, что продвигают как свидетельство позитивных изменений.

Тем не менее, в то время как разнообразие может быть хорошей вещью, мы не должны путать его с эффективностью. Команда национальной безопасности, которая «выглядит как Америка» (использовала фразу, изначально придуманную Биллом Клинтоном), не обязательно будет управлять более эффективно, чем та, которая была при президенте Эйзенхауэре. Важно получить результат.

С 1990-х годов женщины получили большие возможности, чтобы занимать позиции в верхних эшелонах аппарата национальной безопасности. Хотя у нас еще не было женщины главнокомандующего, три женщины были государственным секретарями и две – советниками по национальной безопасности. Некоторые из них занимали пост Э. Стивенсона в Организации Объединенных Наций. Заместители и помощники секретарей обоих полов имеются в большом количестве, наряду с адмиралами и генералами.

Таким образом, стоит задать вопрос: улучшилось ли качество политики национальной безопасности по сравнению с недобрыми временами, когда люди только и делали, что воевали? Используя в качестве критерия укрепление стабильности и предотвращения вооруженных конфликтов (наряду с успешным судебным преследованием военных преступников, что считается неизбежным), то ответ будет, конечно же, нет. Хотя Мадлен Олбрайт, Кондолиза Райс, Сьюзан Райс, Саманта Пауэр и сама Клинтон могут привести другую точку зрения, хотя существующие условия в Афганистане, Ираке, Ливии, Сирии, Сомали, Судане, Йемене и других странах Большого Ближнего Востока и значительной части Африки доказывают обратно.

Плачевные результаты американской государственности последних лет – не вина женщин, тем не менее женщины не привнесли заметных положительных результатов. Оказывается, что идентичность не обязательно означает мудрость или гарантирует понимание. Выделяя позиции влияния в Госдепартаменте или Пентагоне по признаку пола, расы, этнической принадлежности или сексуальной ориентации – как в случае с Клинтон, несомненно, вполне удовлетворит ранее бесправные группы. Существует мало доказательств того, что это приведет к более высоким результатам, в то время как следование «WashingtonPlayBook» гарантирует получение должности. (Если Клинтон выиграет в ноябре, не стоит ожидать, что грозные дамы из Code Pink, получат должности в Пентагоне и Государственном департаменте).

В конце концов, не идентичность имеет значение, но идея и ее реализация. Идеи, которым мог бы следовать президент Трамп вместе с теми, кого он выберет для их осуществления – Иванка в качестве советника по национальной безопасности? – достаточно, чтобы заставить вздрогнуть любого нормального человека. Тем не менее, перспектива г-жи Председателя окружать себя безукоризненно подобранной группой консультантов, которые разделяют ее взгляды, вряд ли модно считать поводом для радости.

Женщина во главе национальной безопасности сама по себе не изменит недостатки, появившиеся в последние годы. Для этого, необходимо отбросить устаревшие принципы, которыми Клинтон вместе с остальной частью Вашингтона остается очарованной. В своем собственном причудливом образе (хотя и без относительно правдоподобной альтернативы), Дональд Трамп, кажется, понимает это, а Хиллари Клинтон – нет.

В-третьих, замена «реальности» на реальность: в 1962 году, молодой историк по имени Дэниель Бурстин опубликовал «Имидж: руководство по псевдособытиям в Америке». В эпоху, в которой Дональд Трамп и Хиллари Клинтон соперничают, чтобы определить судьбу нации, эта книга должна быть обязательной к прочтению. «Имидж» остается, как когда она впервые появилась, колокольным звоном в ночное время.

Согласно Бурстину, более пяти десятилетий назад американский народ уже жил в «дебрях нереальности». Неумолимо предаваясь все более «экстравагантным ожиданиям», они утратили способность различать то, что было реальным, и то, что было иллюзорным. Действительно, Бурстин писал: «Мы уже настолько привыкли к нашим иллюзиям, что мы ошибочно принимаем их за реальность».

В то время как рекламные агентства и PR-фирмы действительно активно пропагандируют мир иллюзий, американцы сами становятся добровольными сообщниками.

«Американский гражданин живет в мире, где фантазия является более реальной, чем реальность, где копия более ценная, чем оригинал. Мы вряд ли столкнемся с недоумением, потому что наш неоднозначный опыт настолько радужно привлекателен, и вера в неестественную реальность настолько реальна. Мы стали нетерпеливым дополнением великих мистификаций. В этих мистификациях мы играем сами с собой».

 Это, конечно, было сказано несколько десятилетий назад до того, как народ поддался радужной привлекательности Facebook, Google, футбольных матчей, «Реальных домохозяек», селфи, приложений на смартфоны, Игры престолов, Покемонов GO, и, да, средства, с помощью которого прославился Дональд Трамп, шоу «Кандидат».

«Производство иллюзий, которые наводнили нашу жизнь, стало бизнесом Америки», - пишет Бурстин. Это также стало сутью американской политики, давно превратившейся в театр, или, вернее, в какое-то (не) реалити-шоу.

Президентские кампании сегодня сами стали, используя известный термин Бурстина «псевдо-событиями», которые длятся от нескольких месяцев до нескольких лет. К настоящему времени, большинство американцев понимают, что стоит воспринимать обещания и слова кандидатов как нечто номинальное. Мы так говорим в шутку – или, по крайней мере, мы так думаем. Усиление восприятия СМИ на ежедневной основе, которые отказались от простой функции отчетности в пользу зрелищности момента. Это особенно верно в отношении кабельных новостей, где говорящие головы используют сверхподлые и циничные дополнением к вкрадчивым новостям, которые продают офисные работники. И мы смакуем это. Не столь важно, что мы знаем, что все постановочно и надуманно, до тех пор, как Мегин Келли, проникает под кожу Трампа, который сам осуждает «лживого Теда Круза» и т.д. Просто это интересно.

Этот акцент на зрелищность ухудшает национальную политику, какой бы она ни была при Айке и Адлае. Едва ли нужно сказать, что Дональд Трамп продемонстрировал необычайную сноровку – своего рода постмодернистского гения – чтобы использовать это явления в свою пользу. Тем не менее, Клинтон по-своему играет в ту же игру. Как еще объяснить национальную конвенцию, организованную вокруг идеи «реинтродукции американского народа», кого-то, кто служила восемь лет в качестве первой леди, была избрана в Сенат, потерпела неудачу в предыдущем году, скандально баллотировалась на пост президента и завершила срок как госсекретарь? Только что закончившийся конклав в Филадельфии, как и республиканский, что ему предшествовал, был по преимуществу псевдо-событием, упражнением в том, чтобы вылепить новый «образ» кандидата от демократов.

Нереальность американской политики теперь стала все более обволакивающей. Проблема не в Трампе и Клинтон. Это узнаваемый набор механизмов – законов, обычаев, культурных предрасположенностей – которые развивались с течением времени и продвигает гниль, что в настоящее время пронизывает американскую политику. Как прямое следствие, самого понятия самоуправления все больше и больше становится фантастикой, даже если на удивление мало американцев задумывается над этим.

На более раннем этапе еще в 1956 году, среди населения в 168 миллионов человек, мы получили Айка и Адлай. Сегодня, среди населения почти в вдвое больше, мы получаем – ну, мы получаем то, что у нас есть. Это не прогресс. И не обманывайте себя, что все на самом деле не может быть гораздо хуже. Если американцы не будут побуждать себя действовать, полагаясь на случай, они в итоге получат то, что заслуживают.