Макрон – халиф на час

Французские президентские выборы, завершившиеся «триумфальной», как наперебой твердит глобалистская пресса, победой Эммануэля Макрона, стали во многом уникальными. Пожалуй, никогда за все время существования Пятой республики выборы президента Франции не привлекали столь пристальное внимание всего мира. Никогда ранее лево и право-центристы, сменявшие друг друга во главе страны с 1958 года, не выглядели столь блекло: во второй тур не смогли выйти ни социалисты, ни представители экс-голлистов – «Республиканцы». Никогда популистский фактор – ориентация на разочаровавшийся в элитах народ так явно не проявлял себя. И даже человек Ротшильдов, улыбчивый гей Макрон добился успеха только потому что попытался встроиться в популистскую волну. Политтехнологи и колоссальная медийная поддержка сделали свое дело – экс-министр экономики прошел за молодого перспективного кандидата, эффектно выглядящего на фоне приевшихся политиков старой закалки.

Фигуры типа Джейкоба Ротшильда, одиозного философа денег Жака Аттали или псевдофилософа Бернара Анри-Леви в его группе поддержки не внушают никакого оптимизма. Макрона все же не просто так называют кандидатом глобалистов. Вызывают большие вопросы как его быстрый карьерный рост, так и обстоятельства работы инвестиционным банкиром на Ротшильдов. Не имея никакого опыта за плечами, он умудрился стать миллионером за одну ночь, осуществив сделку по поглощению Nestle Pfizer Nutrition. Учитывая, что Nestle - давний клиент Ротшильдов, не трудно предположить, что Макрону просто дали обогатиться, снабдив необходимыми фондами для дальнейшего продвижения по карьерной лестнице.

Обама 2.0

Лучше всего французов сейчас могут понять жители США. Восемь лет назад они тоже избрали президентом страны молодого и прогрессивного сенатора от штата Иллинойс. Въехав в Белый Дом, Барак Обама, как звали предыдущую версию Макрона, обещал мир, процветание и перемены. Масштаб перемен действительно захватывает дух, ведь не будь восьми лет ультралиберального хардкора в исполнении программы Обамы, американцы вряд ли бы избрали президентом Дональда Трампа.

Ни мира, ни процветания Обама не принес. Его президентство знаменовалось расовыми бунтами в черных районах, дальнейшим ухудшением положения социально-незащищенных слоев населения, торжеством ЛГБТ над здравым смыслом (так продвижение толерантности к геям, бисексуалам, лесбиянкам и трансгендерам стало официальным приоритетом американской внешней политики), расколовшей общество реформой системы медицинского страхования, наконец продолжением политики смены режимов от Ливии до Украины и открытым вмешательством в дела других стран по всему миру. США в это время успешно заселяли латиноамериканские мигранты, компании переносили производство туда, где подешевле, а оставшемуся без работы белым парням и мужчинам за 40 из «Ржавого пояса» рассказывали о white privilege, и требовали покаяться за ужасы рабовладения, к которым большинство их предков не имели никакого отношения.

Обама благополучно сохранил большинство проблем Джорджа Буша-младшего, добавил своих и передал взрывоопасный коктейль вместе с ключами от Белого Дома президенту Трампу. Кто бы не стал следующим президентом Франции после Макрона, его ждет похожий сценарий. Принципиальная проблема в том, что новоизбранный президент не настроен решать существующие проблемы. Пока Макрон только старался угодить публике, делая взаимоисключающие заявления в ходе предвыборной кампании и демонстрируя полное отсутствие какой бы то ни было предвыборной программы.

Как приготовить Макрона: рецепт

Сходство Макрона с Обамой слишком очевидно, чтобы скрывать – простой факт, оба персонажа были выращены в пробирке одних и тех же политтехнологов. Макрон, «использовал мобилизационные технологии в американском стиле, копируя организационный стиль кампании Барака Обамы», отмечает американское издание the Atlantic. Это предполагало создание массового волонтерского движения, способного донести месседж кампании лично до миллионов французов тысячами энтузиастов, которых направляли в нужные районы и активное использование ресурсов Big Data для умного таргетирования этих действий.

Три бывших волонтера предвыборном кампании Обамы Guillaume Liegey, Arthur Muller и Vincent Pons встали у руля кампании Макрона и адаптировали американский опыт на французской почве. В 2012 году они уже отработали часть технологий на кампании Олланда, а в 2017 привели к власти клон Барака Обамы. Интересно, что в 2016 году Liegey и Pons опубликовали две научные работы, посвященные проведению избирательных кампаний. В них они разбирали возможность переубеждения недоверчиво настроенных избирателей в ходе пятиминутного разговора и способы повышения избирательной активности мигрантов.

Команда Макрона активно использовала очевидное сходство с бывшим американским президентом. Так незадолго до первого тура выборов штаб Макрона выпустил видео, на котором Обама и их протеже разговаривают по телефону. Ну а незадолго до завершения предвыборной кампании Обама лично и без экивоков поддержал своего французского собрата.

Макрон – последнее прибежище глобалиста

Зачем был вообще нужен Макрон? Почему истеблишмент поставил на него, а не, например, Фийона? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассмотреть электоральную ситуацию во Франции в целом и систему власти в республике. Итак, Франция – президентско-парламентская республика. Это значит, что президент обладает максимальными полномочиями, когда его партия контролирует парламент. В случае, если в Национальном Собрании доминирует другая партия, большинство рычагов власти, оказываются сосредоточены в руках премьер-министра. В июне 2017 года страну ожидают парламентские выборы.

Сюрпризом президентской предвыборной кампании стало поражение на праймериз как «Республиканцев», так и социалистов кандидатов истеблишмента. Ален Жюппе уступил Франсуа Фийону во втором туре праймериз правоцентристов. Бенуа Амон, неожиданно стал лидером гонки среди сторонников Социалистической партии, оставив позади премьер-министра Мануэля Вальса. И если уровень поддержки Амона среди всего населения страны равен статистической погрешности, то Фийон был в числе лидеров гонки.  Возможная победа Фийона, наиболее радикального среди системных кандидатов, игравшего на электоральном поле Марин Ле Пен и в значительной степени копировавшего ее суверенистский и анти-мигрантский посыл, повышала бы шансы его партии на выборах в парламент, закрепляла бы сдвиг вправо в позиции «Республиканцев», вынужденных копировать часть программы «Национального Фронта», и в конечном счете поэтому демонстрировала бы правоту позиции Марин Ле Пен. Однако успешно абсорбируя лозунги националистов системные партии могли бы относительно безболезненно ликвидировать угрозу справа.

Так, например, добился победы на недавних парламентских выборах в Нидерландах, состоявшихся 15 марта 2017 года, премьер-министр Марк Рютте. Достаточно было нескольких выражений озабоченности по поводу миграции и показного скандала в отношениях с Турцией, чтобы привлечь часть электората "Партии Свободы" и вывести вперед правящую "Народную партию за свободу и демократию". Еще один пример – то как инициативу Брекзита перехватили у "Партии независимости соединенного королевства" (UKIP) системные тори Борис Джонсон и Майкл Гоув. Их группа Vote Leave получила официальный статус, госфинансирование и бесплатное эфирное время на телевидении, в отличии от созданного UKIP движения Leave.EU. Таким образом перспективы роста популярности несистемной политической силы были заранее блокированы самой системой, продемонстрировавшей гибкость и возможность меняться.

Во Франции все совсем по-другому. Отказ от ставки на Фийона демонстрирует, что французский истеблишмент не может или не хочет себе позволить даже минимальных перемен, а система с опаской относится к любым изменениям внутри себя. Это на самом деле демонстрация не твердости, а хрупкости, осознания того, что любое лишнее движение может привести к обрушению всего здания, что в ключевой стране ЕС движение в сторону минимально суверенистской повестки дня может привести к необратимым последствиям.  Макрон как последнее прибежище глобалиста, не смотря на внешний лоск – демонстрация не силы, а слабости глобализма во Франции. 

Слабый президент + сильный премьер

С Макроном в президентском кресле и «республиканский» и социалистический истеблишмент могут вздохнуть свободно. Карты сдаются заново, о каких-либо изменениях внутри основных партий можно забыть. Фийон и ему подобные исчезают с горизонта. Все возвращается на круги своя. Голос собственных избирателей, недвусмысленно высказавшихся на праймериз за обновление, можно проигнорировать.

Учитывая, что выборы в парламент Франции проходят в два тура по одномандатным округам, наибольшие шансы у - «старых партий», обладающих развитой инфраструктурой, традициями представительства от определенных округов и долгой историей систематической работы с избирателями на местах. «Национальный Фронт» усилит свои позиции и попытается дать бой на этих выборах, но системные партии рассчитывают взять верх и продвинуть своего человека на пост премьера, который и будет управлять страной при слабом президенте Макроне. Шансы аморфного и одноразового движения «En Marche» на хоть какой-то успех на парламентских выборах -   минимальны. В случае успеха этой стратегии, наиболее вероятный результат -  премьер-республиканец или компромиссная фигура из старых политиканов.

Контуры будущего противостояния

Самое интересное – что будет дальше. Эта гениальная комбинация с Макроном только усилит отчуждение народа от власти. С одной стороны, президент – у которого все шансы продемонстрировать собственную недееспособность. С другой премьер, который хоть у руля, но (судя пока по результатам президентских выборов), будет представлять не более трети проголосовавших. Голосовавшие за молодого и перспективного кандидата французы получат всю ту же власть сенильных элит, но под новым соусом. Отсутствие возможности для эволюционных изменений лишь усилит отток избирателей к правым и левым популистам.

Позиции «Национального Фронта» на этом фоне сильны как никогда. В 2002 году тогдашний лидер партии Жан-Мари Ле Пен, отец Марин, тоже вышел во второй тур, но получил всего 17% голосов. Сейчас его дочь удвоила этот результат. «Левая» социальная программа партии в комбинации с правой антимигрантской, традиционалистской и суверенистской составляющей продемонстрировала свою актуальность. Прежний электорат левых партий -  рабочие, теперь массово голосуют за Ле Пен. Основной электорат Макрона как признаются социологи – те, кто вписался в глобализацию плюс мигранты. Поскольку выхода из затяжной рецессии в глобальном плане не предвидится (в плане экономики будет только хуже), а неизбежный крах Макрона не даст «прокачать» похожего кандидата на следующих выборах (политтехнологический фантом а-ля «Барак Обама» - все же изделие одноразового использования, попробовав один раз, второй уже не захочется), битва за будущее Франции развернется между правыми и левыми популистами. Учитывая системную схожесть последних с финансируемыми глобалистами левыми проектами от Occupy Wall Street до Podemos не трудно догадаться на кого поставит в этот раз миовая финансовая элита.