Неограмшизм на Западе: тренды и актуальные проблемы

Итальянский философ Антонио Грамши, автор концепции о гегемонии и контргегемонии и давший возможность новому прочтению марксизма, пользуется уважением не только у «левых» движений, но и у «правых» и традиционалистов.

Кратко о понятиях Грамши

Напомним вкратце основные понятия, от которых отталкивается сам Грамши.

- Иное рассмотрение марксистской структуры «базис-надстройка». Жизнеспособность буржуазной системы, по Грамши, связана не только с материальными, но и идеологическими, культурными, интеллектуальными факторами. 

- Революции и большие сдвиги могут происходить даже когда базис недостаточно развит – иногда внутренние процессы внутри надстройки могут быть достаточными для серьезных изменений.

- «Гегемония». Можно рассматривать как «идеологическое лидерство», действующее не менее эффективно, чем властное/силовое принуждение (доминирование). Это система взглядов, ценностей, установок. Гегемония наднациональна, хотя опирается на конкретные государства. На практике сейчас – это господство либерально-капиталистической идеологии и рынка. Гегемония стремится стать общечеловеческой и ввести единые нормативы для всех.

- «Исторический пакт». В надстройке есть не только политическое, но и культурное измерение. Интеллектуалы могут заключить «исторический пакт» с пролетариатом для преобразований, даже если не созрели экономические и политические предпосылки.

- «Органические интеллектуалы» (активные практики, реально влияющие на социум) VS традиционная интеллигенция (служит правящему классу). Именно «органические интеллектуалы» могут поддерживать гегемонию/контргегемонию.

- «Контргегемония». Системное отвержение гегемонии в ее основах, категорическое неприятие гегемонии, защита суверенитета. Как и гегемония, это, прежде всего, идеологическое явление.

«Грамшизм слева» и «грамшизм справа»

То, что принято считать «нео-марксистскими» идеями Грамши, послужило развитию самых разных школ на разных континентах – от анархистов и коммунистов до традиционалистов-консерваторов. Сложилось даже такое понятие, как «грамшизм справа», учитывая что и у «правых», и у «левых» есть общий враг: власть капитала, транснациональные корпорации и политико-культурная доминация западно-либерального гегемона. 

В последние годы некоторые из «правых» политиков дискредитируют себя сионистской линией, и, по факту, стоят на страже крупного капитала. На это как раз часто указывают коммунисты, клеймя «правых» пособниками капитализма и отказываясь вести совместную борьбу.

Истинные консерваторы выступают за более «левую» экономику и более «правую» политику. При таких изначальных данных у них появляется с «левыми» общая цель – борьба с эксплуатацией обычных людей крупными транснациональными корпорациями, защита более справедливого социального уклада, забота о социально незащищенных слоях населения. В этом контексте Грамши одинаково актуален для всех противников современного атлантизма.

Учитывая, что само разделение на «левых» и «правых» становится все более условным и противоречивым, изучение Грамши и применение его идей на практике – дело чести для каждого неравнодушного к современной капиталистической машине.

Французские правые: Де Бенуа и Фай

Теория Грамши стала набирать популярность не только среди французских «левых» 1960-х, но и среди движения «Новые правые», наиболее ярким представителем которых стал Ален де Бенуа. Во многом именно идеи Грамши легли в основу бурных событий 1968-го во Франции и позднее избрания Миттерана.

«Новые правые» - это условное название, учитывая условность самого разделения на «левых» и «правых», но оно прижилось. Волна охватила также Германию, Великобританию, Нидерланды, Италию, Мальту, Румынию, Хорватию и даже США (Free Congress Foundation). Заслуга де Бенуа – в многочисленных переводах, сближении антиглобалистов в разных частях Европы (особенно с немцами), но главное – в мощной интеллектуальной трактовке происходящего сейчас.

Главное, что взяли французы из грамшизма, стало отвержение буржуазного порядка и в базисе, и в надстройке. Де Бенуа и его коллеги подчеркивали, что гегемонию надо предотвратить, и самое главное – отвергнуть до того, как она свершится во всей полноте.

«Грамшизм справа» предполагает принятие понимания «гражданского общества» Грамши и критику гегемонии, с выбором собственной мировоз­зренческой позиции на противоположной от стороне.

Отличие французских правых в их неограмшизме - в ставке на метаполитику. «Новые правые» отказались участвовать в существующем политическом котле, и создать «параллельную», околополитическую атмосферу, в которой царят интеллектуалы, и таким образом влиять, в первую очередь, на умы.

Деятельность GRECE оказала серьезное влияние не только на французов, но и на европейцев. Благодаря де Бенуа в обиход вошла критика англосаксонской модели капитализма, гегемонии США, в интеллектуальной среде заговорили о геополитике и «цивилизации Суши» и Хартланде.

Манифестом для антиглобалистов становится работа де Бенуа «Евро­па, Третий мир — одна и та же битва», посвященная критике западного буржуазного неоколониализма. «Европу» де Бенуа противопоставляет «Западу», поскольку первое – наследие исконно европейских живых традиций, второе – рационалистский и материалистический концепт.

Де Бенуа трактует «гегемонию» Грамши как набор античеловеческих ценностей и концептов, которые в полной мере расцвели именно на «Западе».

В другой фундаментальной работе Де Бенуа – «Против либерализма» - де Бенуа подчеркивает тезис о неотложности действий и борьбы в разных странах, чтобы не дать либерализму стать свершенным фактом. По его оценке, контргегемония должна стать объединяющей для разных антикапиталистических сил, не только «левых»/ «правых», но и не поддающихся классификации групп.

Другой важный представитель «Новых правых» -  Гийом Фай, написавший в 1998 году «Археофутуризм: Европейское видение пост-катастрофического века».

В этой книге Фай описывает причины того, что в какой-то момент активность «Новых правых» пошла на спад, и находит их в «бедном прочтении грамшизма, основанном на принятии стратегии «всё есть культурное, всё есть интеллектуальное». Он анализирует, почему когда-то маленькая маргинальная группка «Национальный фронт» вдруг стала пусть поначалу маргинальной, но настоящей партией.

Фай обращает внимание на важность конкретных исторических контекстов для контргегемонии. «В грамшианской стратегии новые правые не видели, что культурная битва, которую продвигал Грамши, была связана с политической и экономической битвой итальянской компартии, а не была в «вакууме». 

«К сожалению, мы никогда по-настоящему не читали Грамши… У нас было бахвальство, псевдо-грамшизм. Чтобы доказать эффективное, идеологическое и культурное действие, нужно заручиться поддержкой конкретных политических сил, которые его интегрируют в себя и распространяют вовне. Новые правые просто «недооценили политический элемент», - резюмирует Фай.

Более современной формулировкой, по Фаю, могла бы стать такая: «интеллектуальная и культурная пропаганда, совмещаемая с электоральной и политической мобилизацией».

«Мы забыли, что не живем более в эпоху просвещения: разные выборы проходят каждые 6 месяцев… Стратегия «всё есть культурное» работала только в невыборных режимах прошлого… Мы объявили конец политики слишком рано».

Неограмшизм в Канаде: Кокс и Гил

Одним из первых фундаментальных прочтений Грамши с развитием его линии считают труды почетного профессора Йоркского университета Роберта Кокса. Среди главных научных статей в начале 1980-х можно выделить "Социальные силы, государства и мировые порядки: За пределами теории международных отношений" [1], "Грамши, гегемония и международные отношения: Очерк по методике" [2]. 

В работах Кокса в эти годы произошел решающий перелом мейнстрима международных отношений и были сформулированы новые подходы к гегемонии. Его разработки назвали «критической теорией гегемонии» (critical theory of hegemony). В первую очередь, Кокс не воспринимает институты и отношения между обществом и властью как нечто само собой разумеющееся, но ставит их под сомнение сами по себе - в связи с их происхождением и возможностью меняться [3]. Кокс особенно важен в том смысле, что задается вопросом, как возникли существующие социальные или мировые порядки, как возникают нормы, институты или практики, и какие силы могут обладать эмансипирующим потенциалом для изменения или трансформации господствующего порядка.

При этом, что важно, неограмшизм Кокса расширяет сферу гегемонии в новых реалиях. В условиях глобализации доминирующий класс стремится распространить свою гегемонию за пределы государства, а механизм достижения этой цели будет аналогичным процессу установления гегемонии в рамках одной страны: глобальный характер производственных отношений определяет соотношение материальных ресурсов различных классов как в рамках одного государства, так и в мировой экономике в целом. 

Сегодня государственный суверенитет занимает подчиненную роль по отношению к мировой экономической системе, которая характеризуется становлением глобальной финансовой системы и глобальной системы производства. Ключевые участники этой системы - транснациональные корпорации и международные финансовые институты (Всемирный Банк, МВФ и пр.), которые вместе формируют тот самый «исторический блок». Именно этот блок на сегодня занимает позицию гегемона в мировом порядке и поддерживает стабильность путем распространения неолиберальной идеологии, выступающей за либерализацию рынков, унификацию национальных стандартов регулирования торговли, инвестиций, защиты авторских прав и т.д.

Мировая гегемония - это, таким образом, вначале внешнее расширение внутренней (национальной) гегемонии, созданной ... социальным классом".

«В отличие от традиционной теории, которая сводит гегемонию к единому измерению доминирования, основанному на экономических и военных возможностях государств, неограмшистская перспектива, разработанная Коксом, расширяет область гегемонии. Она проявляется как выражение широкого, развернутого согласия, выражающегося в принятии идей и поддерживаемого материальными ресурсами и институтами, которое изначально создается социальными силами, играющими ведущую роль внутри государства, но затем проецируется наружу в мировом масштабе»[3], - пишут о Коксе другие исследователи неограмшизма, Андреас Билер и Адам Давид Мортон (Великобритания).

Гегемония, таким образом, является формой доминирования, но больше относится к консенсуальному порядку, так что «доминирование могущественного государства может быть необходимым, но не достаточным условием гегемонии». 

Решающее значение имеет то, что гегемония фильтрует через структуры общества, экономику, культуру, пол, этничность, класс и идеологию.

Для Кокса класс рассматривается как историческая категория и используется эвристически, а не как статическая аналитическая категория, а классовое сознание возникает из конкретных исторических контекстов борьбы, а не механически вытекает из объективных детерминаций.

По Коксу, социальные силы не просто сводятся к материальным аспектам, но и включают в себя другие формы идентичности, вовлеченные в борьбу - этническая, националистическая, религиозная, гендерная или сексуальная. «Короче говоря, «неклассовые» вопросы - мир, экология и феминизм - не должны быть отброшены в сторону, а должны получить прочную и осознанную основу в социальных реалиях, сформированных в процессе производства».

Одной из ключевых задач Кокса являлось объяснение дополнительных процессов структурных изменений, в частности, перехода от послевоенного порядка к глобализация. До 1970 господствовал гегемонический мировой порядок, названный pax Americana. Он поддерживался через бреттон-вудскую систему, МВФ, «укоренившийся либерализм», который позволял сочетать международную свободную торговлю с правом правительств вмешиваться в национальную экономику.

Но после кризиса 1970-х происходит интернационализация производства и государства, что послужило толчком к глобализации. Стала расти международная изоляция производства и финансов, движимая, на вершине формирующейся глобальной классовой структуры, «транснациональным классом менеджеров».

Резюмируя, по Коксу, капитал и труд отныне раздроблены на национальный и транснациональный, а государство (точнее, канцелярии президентов и премьеров, казначества и ЦБ) становится транслятором неолиберализма «внутрь государств».

Другой важный для неограмшизма исследователь - профессор политических наук в Йоркском университете Стивен Гил. В своей книге "Власть и сопротивление в новом мировом порядке" [4] Гил показал, как элитная Трехсторонняя комиссия действовала как «органический интеллектуал» по Грамши, выковывая (в настоящее время гегемонистскую) идеологию неолиберализма и так называемый Вашингтонский консенсус, а позднее и в связи с глобализацией власти и сопротивлением.

По Гилу, в отличие от Грамши, «исторический блок» не всегда создается с целью гегемонии. Иногда он обладает статусом «превосходства» (supremacy), но не гегемонии. В случае современности это отстранение от демократии и утверждение в вопросах политэкономии комплекса макроэкономических политик, таких как эффективность рынка, дисциплина, доверие к политике и конкурентоспособность.

Напомним, сам Грамши описывал «превосходство» социальной группы как проявление двух аспектов: «доминирование» и «интеллектуальное и нравственное лидерство».

США – Аугелли-Мерфи и другие

Среди американцев (разного происхождения) много неограмшистов, можно отметить Энрико Аугелли, Грейга Мерфи.

В их совместной работе «In America`s Quest for Supremacy and the Third World» (1988) авторы отмечают, что после второй мировой доминирующие классы в США смогли сформировать когеретный интернациональный «исторический блок» : «свободный мир» (free world). В его ядре – гегемонистский альянс, со странами Организации экономического сотрудничества (1948г.), доминируюзщие классы и народные массы из третьего мира, доминирующие классы Западной Европы и Японии. На каждую США давили в 1980-х, особенно на экономическом уровне.  Тогда и произошла реконструкция supremacy американского мира, что было «в первую очередь результатом эффективного использования экономической силы». 

А потом, согласно Аугелли и Мерфи, США опробовали не только экономическое давление, но и через международное гражданское общество. США добились что ООН стала более эффективной системой, а МВФ и World bank стали немногими «силовыми центрами» западного блока, которые переориентировались с политики силы на политику поиска консенсуса. Например, как раз одной из задач было делегитимизировать популистские движения.

В большинстве стран, где началась эта непрошеная демократизация, это означало замену левых, популистских, ориентированных на социальные приоритеты правительств – либо на сторонников laissez-faire, либо на радикалов в духе ИГИЛ (запрещенной в РФ) и крайних националистов.

Так авторы объясняют гегемонию США в современных условиях. Конечно, есть и множество других интереснейших американских исследователей Грамши, любопытен к примеру Марк Руперт. Далеко не все из них традиционалисты в нашем понимании, но каждый внес определенный вклад в понимание процессов глобализации. Это надо учитывать при дальнейшей проработке идей Грамши.

Другие идеи/движения неограмшистов

Как правило, современных исследователей привлекают два аспекта Грамши – дальнейшая разработка идей базиса/надстройки, или же упор на международные отношения.

В последнее время исследователям интересно, к примеру, рассмотрение форм внешнеполитического вмешательства в страны с т.н. «периферийным капитализмом». Интересны им также исследования «полиархии», при которой фактическое правление концентрируется в руках небольшой группы людей, лишь номинально выдвигающего некоего «правителя» для толпы. В таком случае полиархию трактуют как дополнение к гегемонии, одну из опор.

В центре внимания, разумеется, остается и вопрос контргегемонии и ее воплощении. Есть группа сторонников более активных действий, например, с Андре Дренвилем, считающим, что анализ должен уступить место «более активным вылазкам против транснационального неолиберализма, а анализ концепций контроля должен породить оригинальные концепции сопротивления». Пол Каммак также предлагает делать упор на контргегемонистское действие.

Иногда встает вопрос о том, против чего же именно направлена контргегемония? Как все-таки понимать гегемонию в ее нынешнем, транснациональном виде?

«Анализ гегемонистических практик можно понимать как абсолютно необходимый первый шаг к исследованию потенциальных альтернативных развитий, а сопротивление может быть успешно установлено в полной мере только в том случае, если человек понимает, чему именно необходимо противостоять», отмечают Билер и Мортон.

В Европе неограмшизмом занимаются Амстердамская школа, это Кейс Ван Дер Пиль и Хенк Овербек, отдельные исследователи в Германии (в частности в Дюссельдорфе, Касселе и Марбурге), например Кристоф Шеррер (автор понятия «двойная гегемония»), в Великобритании (Центр глобальной политической экономики Сассекского университета). В Италии (помимо Аугелли, который родился там) можно выделить Джованни Арриги.