Выборы во Франции

7 мая состоялся второй тур президентских выборов во Франции. Победу на нём одержал Эммануэль Макрон, руководитель движения En Marche, набравший около 66 процентов голосов избирателей. Его соперница, лидер партии "Национальный фронт" Марин Ле Пен набрала 34 процента при том, что все кандидаты, отсеявшиеся в первом туре, призвали голосовать за Макрона (кроме Жан-Люка Меланшона). Эти выборы показали, что консервативные силы в Европе, ратующие за отказ от глобализма и атлантизма во внешней политике, ужесточение правил миграции и разумные отношения с Россией, набирают всё большую популярность. Вместе с тем, данное событие имеет ряд возможных последствий, вероятность наступления которых не просчитана, и поэтому они могут застать нас врасплох.

 

 Одно из таких возможных последствий - это начало во Франции полномасштабной гражданской войны. У точки зрения, что это возможно, имеется много скептиков, которые заявляют, что страны, в которых высокий уровень жизни и экономического развития в целом, гражданская война невозможна по определению. Но это далеко не так. Поляризация общества и уровень экономического развития страны вообще никак между собой не связаны. Помимо экономики, есть масса сфер общественной жизни, на основе которых в социуме может назреть раскол. Во Франции - а в принципе, и не только там - этот раскол проходит по линии ценностей и отношений к таким фундаментальным понятиям, как семья, государство, церковь и другие. Для Марин Ле Пен и её сторонников эти понятия являются основой истории и современной жизни общества, а для Макрона и его лагеря семейные ценности, религия и государственный суверенитет должны быть принесены в жертву глобализации, неумолимо размывающей все национальные различия и превращающей людей в "среднечеловеков" по принципу глобального "плавильного котла". Избиратели "Национального фронта" хотят остаться французами и сохранить свою идентичность, и уже за это их клеймит большая часть французских и европейских  в целом СМИ, обвиняя их в "фашизме". То, что 34 процента людей, явившихся на выборы, осознают себя не как безликую массу, а как полноценный народ, которому не чужды традиционные ценности, является базой для потенциальной гражданской войны. Когда людей лишают их исторической основы, никакие экономические суррогаты не в состоянии предотвратить тенденцию роста популярности консервативных сил, но когда их голос не слышат элиты, ориентированные на глобализм и являющиеся скорее менеджерами, нежели правителями, они вполне могут взяться за оружие.

 

Проявлением этой предвыборной гонки стали также демонстрации так называемых "антифашистов". Здесь это слово взято в кавычки отнюдь не случайно: от обычных противников фашизма эти отличаются тем, что для них "фашизмом" является всё, что так или иначе противоречит либеральной доктрине. Любой, кто осмеливается заявить о своей приверженности традиционным ценностям, о недопустимости следования государства (в частности, Франции) в фарватере англосаксонской внешней политики или о необходимости оградиться от наплыва мигрантов, подвергается с их стороны остракизму. Такой фальшивый "антифашизм" на самом деле является одним из довольно эффективных средств глобалистских элит, позволяющих устранять представителей неугодных политических сил. Аналогичные французским "антифашистские" демонстрации имели место в США после победы Дональда Трампа на президентских выборах. В основном такие силы придерживаются леволиберальной, троцкистской или анархистской риторики, отрицающей базовые традиционные ценности общества. И несмотря на свою внешнюю внесистемность, эти "антифа" очень близки мировой глобалистской элите не только по идеологии, но и по источнику финансирования. В основном деятели подобного рода движений получают деньги от Джорджа Сороса. Что касается идейной близости, то, к примеру, Эммануэль Макрон, равно как и Франсуа Олланд, очень близок к масонским кругам Франции, придерживающихся антихристианского и глобалистского дискурса. Поэтому слова нового избранного президента Франции о том, что он не является порождением системы, не более чем слова. Равно как и "антифашисты" нового образца - вовсе не феномен, исходящий "снизу" и представляющий собой составную часть французского гражданского общества. "Антифа" - это часть стратегии высокопоставленных апологетов мирового неолиберального порядка по дискредитации тех, кто отказывается его принимать. Исходя из этого, можно дать прогноз, что французские крайне левые, вышедшие на демонстрации против Ле Пен и отдавшие поддержку Макрону, могут стать не просто штурмовыми отрядами атлантистов во Франции, а даже превратиться в полноценную боевую единицу наподобие сети "Гладио", способную с подачи либеральных властей Франции организовывать различные провокации, в том числе и террористического характера. Возможная трансформация данных отрядов крайне левой идеологии в централизованную структуру под прикрытием силовых ведомств Франции повышает вероятность развязывания гражданской войны (вполне возможно, что не явной, а латентной).

 

 Следующий момент, который очень важен не только с французской, но и с общеевропейской точки зрения - это то, что именно во Франции свою надежду получил единый консервативный фронт, сформировавшийся после съезда в Кобленце 21 января этого года. Конечно, можно возразить, что первой такой надеждой была Австрия, ведь президентом там едва ли не стал Норберт Хофер, кандидат от евроскептической Австрийской партии свободы, или США, где победил Дональд Трамп. Однако Австрия не является, в отличие от Франции, одним из лидеров Европы, и поэтому менее важна для общеевропейского консервативного фронта. Что касается Трампа, то, вероятно, многие европейские популисты в нём разочаровались, так как он не решился выполнить свои предвыборные обещания и пошёл на поводу у глобалистского истеблишмента. Именно поэтому победа Марин Ле Пен стала бы огромным импульсом для роста популярности евроскептиков. Но даже несмотря на то, что она всё же проиграла второй тур, Ле Пен заявила о себе как о лидере реальной оппозиции. Причём, по всей видимости, не только французской, но и общеевропейской. А это значит, что антиглобалисты по всей Европе считают её примером для подражания. Говоря о самой Ле Пен и её партии, можно вспомнить интервью члена "Национального фронта" Давида Рашлина телеканалу обозревателю телеканала "Царьград": Рашлин тогда заявил, что классический раскол на левых и правых более не актуален, и на его место приходит новая поляризация - патриоты и мондиалисты. На основании этого можно дать ещё один прогноз: европейский антиглобалистский фронт найдёт единомышленников не только справа, но и слева. На примере Франции это на данный момент выражается в нейтралитете Жана-Люка Меланшона, левого популиста и кандидата в президенты Франции, по отношению к Марин Ле Пен: он не призвал голосовать за неё, но в то же время не поддержал Макрона. Меланшон также является антиглобалистом, и на этой почве он явно ближе к "Национальному фронту", нежели к системе. Стоит отметить, что идентичная ситуация имеет место и в Германии, где антиатлантистские силы представлены не только "Альтернативой для Германии" под руководством Фрауке Петри, но и фракцией "Левых" в Бундестаге, олицетворяемой прежде всего Сарой Вагенкнехт. Конечно, для традиционного понимания политики коалиция между Ле Пен и Меланшоном, равно как и между АдГ и "Левыми", является чем-то абсурдным. Но поскольку теперь в основе политики лежит иной критерий, а именно раздел по линии патриотизм/глобализм, то объединение левых и правых патриотов представляется вполне возможным, и выборы во Франции этот тезис косвенно подтвердили. Следовательно, в ближайшее время возможно реформирование общеевропейского антиглобалистского конгломерата с включением в него представителей левых сил, которые являются сторонниками Европы, независимой в своей внутренней и внешней политике от англосаксов.

 

Безусловно, нельзя рассматривать прошедшие президентские выборы в отрыве от парламентских, которые пройдут во Франции в середине июня этого года. По прогнозам некоторых экспертов, в частности, французского политического аналитика Омара Арфуша, "Национальный фронт" имеет все шансы получить около ста мест из 577 во французском парламенте, что даст ему огромные шансы влиять на внешнюю и внутреннюю политику и блокировать инициативы Макрона. Именно поэтому избранный президент очень торопится выполнить свою программу до июня, дабы поставить депутатов, среди которых явно будут и члены "Национального фронта", перед фактом и лишить их возможности для манёвра в блокировании идей собственной программы. Макрон хочет успеть за это время расширить полномочия президента, превратив таким образом Францию в "президентскую монархию с олигархами во власти" (выражение Меланшона) и ослабить парламент, где с большой долей вероятности будет создан широкий антимакроновский фронт из депутатов от "Национального фронта", "Непокорённой Франции" Меланшона и многих республиканцев. Поэтому новый президент попытается реализовать свою программу до парламентских выборов, чтобы быть в выгодном положении.

 

Подводя итог, можно констатировать, что выборы во Франции обозначили несколько противоречивых тенденций. С одной стороны, это победа кандидата от глобальной элиты, достигнутая с применением технологий "чёрного пиара" и активной пропаганды в средствах массовой информации. Но с другой стороны, мы видим, что поддержка консервативных и антиглобалистских партий и движений растёт, что не может не быть тревожным звонком для апологетов глобализации и атлантизма. Поэтому обе стороны мобилизуют все свои силы для последующего противостояния. Эта конкуренция будет гораздо более жёсткой, чем антагонизм левых и правых, ведь последний является спором лишь о путях развития суверенного государства, а конфронтация по линии патриотизм/мондиализм ставит вопрос о том, будет ли государство суверенным в своей внешней и внутренней политике или же подчинится диктату Брюсселя и Вашингтона. И в рамках подобной конфронтации действительно могут быть возможны коалиции левых и правых антиглобалистов на основе общей платформы, заключающейся в борьбе за подлинную независимость Франции и Европы в целом: как внешнеполитическую, так и экономическую и культурную.