О надлежащей функции науки

 

Согласно формальному определению, наука – деятельность, направленная на выработку и систематизацию объективных знаний о действительности.

 

То есть можно сказать, что наука – это деятельность по собиранию знаний.

 

Любая деятельность имеет предпосылки или причины.

 

Для научной деятельности можно выделить следующие предпосылки:

(1) естественное человеческое любопытство;

(2) необходимость удовлетворять материальные потребности путём применения тех или иных ресурсов окружающего мира – это изготовление инструментов, устройств, технологий и тому подобное.

 

Таким образом, мы видим, что наука сейчас имеет довольно простую природу: с одной стороны, психологическую, с другой – прикладную. В связи с чем, возведение её в священную степень, поклонение как какой-то совершенно уникальной сфере человеческой деятельности не соответствует действительному месту науки в иерархии видов этой самой деятельности. Поклонение учёным как полубогам, жрецам технологического прогресса, является девиацией и когнитивным искажением. 

По существу, учёный – это тот же самый ремесленник: благодаря накоплению некоторого опыта, он изготавливает (пусть не своими руками) вещи, которые полезны с точки зрения повышения комфорта и материального благополучия (телефоны, лекарства и т.д.). Сфера нравственности, души, любви остаётся для него полностью за кадром. Для него всё равно, как будет использован ядерный синтез: для освещения домов, в которых живут любящие семьи, или для истребления этих же семей. И то, и другое не более чем определённый материальный результат: свет в доме или взрыв. И то, и другое может быть востребовано. 

 

Соответственно, можно констатировать примерно следующее: учёный это ремесленник более высокого уровня – учёный изобретает колесо, а ремесленник его изготавливает. 

 

 

Чем цель отличается от функции? 

 

Возьмём, к примеру, человека и органы его тела. Работа всех органов тела в совокупности направлена на выполнение стратегической цели – продолжение жизнедеятельности, выживание. Уже в рамках этой цели каждый орган выполняет функцию – сердце качает кровь, глаз видит и т.д. Соответственно у органа нет как таковой цели, есть только функция. Зрение не может являться целью, иное мнение абсурдно. Цель есть у организма – продолжить жить. Можно дополнить это размножением, что в определённой степени то же самое.

 

Что присуще науке, цель или функция? 

 

Наука – одна из отраслей деятельности человека. Именно деятельность характеризуется наличием цели. Соответственно наука не имеет цели сама, как и орган. Наука выполняет лишь функцию, которая должна работать на достижение цели.

Таким образом, вопрос с целью науки снимается, её нет. Нужно определиться с функцией науки.

 

 

Функция может быть выявлена только через цель. Пока не прояснена цель, рассуждение о функции бесполезно.

Соответственно, чтобы определить функцию науки, необходимо понять цель жизнедеятельности человечества, одной из отраслей которой является наука.

 

Если же мы будем отталкиваться от обозначенных выше двух предпосылок науки в её нынешнем состоянии (удовлетворение материальных потребностей и любопытство), то придётся констатировать следующее. 

 

При утверждении в качестве цели комфорта можно сказать, что наука трудится в этом направлении ежечасно. Параллельно, правда, работая над средствами массового уничтожения. Однако тут даже противоречия особого нет, поскольку очевидно, что чем меньше людей живёт на определённой территории, тем комфортнее и удобней. Периодически такие гнилые идейки вбрасываются в мир, обретая более или менее ярко выраженную идеологическую стройность. Необходимо понимать, что именно к комфорту сводятся в конечном счёте все цели, заточенные на материальное – улучшение медицины, продление жизни, обеспечение питанием, решение проблемы бедности, вечный мир без войны, повышение качества и доступности товаров, уменьшение населения Земли до миллиона человек: всё это лишь разные личины комфорта и материального благополучия. Однако комфорт не может являться конечной целью. На самом деле за стремлением к комфорту стоит представление о том, что в нём заключено счастье. Но этот тезис настолько часто опровергался в жизни, что об этом даже уже неловко писать. Примеры несчастных богачей исчисляются тысячами, их образы нашли отражение в массе произведений искусства. Какой-либо исчерпывающей статистики, демонстрирующей, что жители стран с высоким средним уровнем жизни счастливее жителей с невысоким уровнем жизни, не имеется. Напротив, известен пример Японии, лидирующей по количеству самоубийств. Соответственно комфорт является ложной целью.

 

Что касается любопытства, то это ближе к так называемой фундаментальной науке, которая вроде бы не так вульгарна, как сугубо прикладная, поскольку направлена непосредственно на изучение механизмов функционирования материи, без прицела на практическую пользу. Полететь в космос и увидеть другую галактику, досконально описать электрон и тому подобное – это всё фундаментальная наука. Но, если вдуматься в корень этого явления, в самую его суть, то оно ничем принципиально не отличается от интереса бабушек на скамейке по поводу того, с кем и почему теперь гуляет Катька. Изучение механизмов функционирования материи – это не более чем банальное любопытство. Может ли его удовлетворение составить цель жизни человечества и его счастье? Естественно, нет. Это невероятно мелко.

 

Таким образом, получаем неутешительный итог: в том виде, в котором наука вырастает из двух вышеуказанных предпосылок и в котором она существует сейчас, наука выполняет совершенно нелепые, невразумительные функции. А это, в свою очередь, говорит о том, что человечество ставит перед собой ложные цели, поскольку именно цель рождает функцию.

Но при этом, к счастью, цель имеет принципиальное свойство – её можно ставить и её можно изменять. Поэтому простая констатация наличия той или иной цели у человечества и функции науки прямо сейчас (или даже полного отсутствия какой бы то ни было цели прямо сейчас) никак не препятствует адекватному целеполаганию: изменению цели или её постановке. 

Когда мы мыслим в парадигме Традиции и религии, стратегическая цель человека и человечества может быть ровно одна: увеличение любви в душе, устремление к Богу и уподобление Ему через развитие нравственных качеств, которое достигается через исполнение заповедей.   

 

Но учёные сейчас не мыслят в этой парадигме. Учёный, как и положено ремесленнику, мыслит в парадигме практического, материального результата.

 

Рассмотрим теперь, есть ли варианты развернуть ложный вектор направления науки на верный, задать ей адекватную функцию? Или же сама её природа безнадёжна, и учёные обречены ковыряться в частицах и совершенствовать айфоны до скончания времён?

 

 

Изменение функции возможно только через изменение цели. Какие бы «косметические работы» ни проводились в отношении функции, пока цель остаётся прежней, функция будет восстанавливаться в первоначальном виде. К примеру, если целью судебной системы является отправление правосудия, то её органы (суды и судьи) будут функционировать соответствующим образом – разрешать в соответствии с законом конкретные жизненные ситуации. Если же целью судебной системы сделать защиту интересов группы тех или иных лиц, то её органы (суды и судьи) будут исполнять другую функцию – прикрываясь законом, разрешать конкретные жизненные ситуации в пользу данной группы лиц. Попытка изменить функцию через замену органов (одних судей на других) обречена на провал. Попытка изменить законодательство таким образом, чтобы помешать судьям работать в интересах группы лиц, тоже обречена на провал, так как суды и судьи неизбежно подстроятся под новый закон. Чтобы судебная система заработала адекватно, необходимо менять цель, а не должности и строчки законов.  

Ровно то же самое справедливо для любой сферы человеческой жизни, включая науку.

 

Если мы в рамках философско-научного дискурса попробуем убедить научное сообщество в том, что требуется вернуться к физике Аристотеля и т.п., мы не будем услышаны, поскольку такой возврат не соответствует нынешней цели человечества, которая заключается в том, чтобы через безумное накопление и потребление материальных благ как можно быстрее сыграть в ящик всем вместе, по пути поразвлекавшись. А это как раз полностью соответствует упоминавшимся двум ложным предпосылкам науки: любопытство и удовлетворение материальных потребностей. И любая наша аргументация подобного рода внутри научно-философского дискурса обречена на ту же судьбу.

 

Соответственно, перед наукой должна быть поставлена цель, выходящая за пределы научно-философского дискурса. То есть мы не должны пытаться доказать учёным большую эффективность или правильность альтернативного подхода к науке, нам нужно сместить угол зрения, ракурс.

 

Гегель в «Феноменологии духа» писал, что наука может быть состоятельна только как система наук. Это очень близко по сути к тому, о чём я тут говорю. Что имел в виду Гегель? Что развитие естественно-научных дисциплин в отрыве друг от друга это патология: то есть, когда физик занимается своими маятниками, химик ретортами, а математик интегралами по отдельности, вне единой системы, результат будет плачевным. Но наука модерна, само собой, с радостью выбросила этот тезис Гегеля на помойку, так как для модерна чем больше раздробленность и чем меньше целого, тем лучше. По такому же пути пошло образование: подготовка специалистов по правому уху вместо человека, наделённого системой знаний. Резюмируя: Гегель говорил о том, что каждая научная дисциплина должна ставить перед собой цели, выходящие за рамки самой этой дисциплины. И это правильно.

 

Но есть предложение пойти дальше: саму науку направить на цель, которая находится за пределами научного предмета как такового. То есть, по существу, объяснить учёным, что у науки есть только функция, но никак не цель. Из этого следует логичный вывод, что учёный не имеет права по своему усмотрению, хаотично, развивать любую научную концепцию, то есть делать науку ради науки. Все его действия как функции должны соответствовать цели, а действия, идущие вразрез с целью, недопустимы.

 

Переломить нынешнюю парадигму с наскока вряд ли получится: взять и резко перевести науку на сакральные рельсы, в контекст Традиции и религии; с завтрашнего дня убедить учёного в том, что он как функция должен работать на достижение одной единственной общей цели: увеличение любви в душе и приближение к Богу. Такие вещи понимаются только постепенно и очень трудно.

 

В связи с этим первые шаги могут быть обозначены так:

(1) Первая ступень. Утверждение тезиса Гегеля о системе наук: наука возможна только как система, цель каждой научной дисциплины лежит за её пределами, цель есть только у системы в целом.

(2) Вторая ступень. Перенесение тезиса о цели и системе на науку в целом: цель науки лежит за пределами предмета науки, цель есть только у человечества.

(3). Третья ступень. Утверждение в качестве цели нравственного развития каждого отдельного человека и человечества в целом. Обязательное подчинение науки этой цели. 

 

В качестве практической меры можно предложить на законодательном уровне закрепить обязательное философско-этическое обоснование любой научной работы, которое должно иметь приоритет над собственно научной ценностью такой работы: упрощённо говоря – если изобретается гениальное устройство для сжигания людей, такая работа не принимается, все наработки уничтожаются. Пример огрублённый, но для понимания тенденции понятный.      

 

Далее, если мы утвердим и будем изо дня в день, из года в год, на практике применять принцип третьей ступени (нравственность как цель), то это неизбежно, пусть и постепенно, приведёт к формированию нового мышления, которое уже будет подготовлено к принятию сакрального, Традиции и к религиозному опыту. Тогда можно будет переходить к утверждению в качестве цели увеличения любви в душе и приближения к Богу. Это станет возможным, поскольку очищенной от религиозного аспекта нравственности не существует, по крайней мере когда она реально реализована на практике. То есть реально нравственный на деле, а не на словах, человек просто не может не идти к Богу, так как такой способ жизни открывает для него возможность чувствовать Бога. А после пробуждения такого чувства движение к Творцу неизбежно.

Как же изменятся статус учёных и функция науки в новой парадигме? Как я писал выше, учёный сейчас это чуть более квалифицированный ремесленник, своего рода прораб. Он делает приборчики для крупной и мелкой буржуазии, попутно немножко удовлетворяя праздное любопытство. В новой парадигме учёный по-прежнему будет работать с материей, но уже с такой материей, которой отведено надлежащее иерархическое место – как одного из аспектов проявления Творца: в творческом акте, если мы смотрим с точки зрения креационизма; в эпифании (теофании), если смотреть с точки зрения манифестационизма (религий проявления). Соответственно, работая с материей, учёный одновременно работает с чем-то большим. Материя перестаёт быть мёртвым куском вещества, из которого лепятся убогие големы типа современных жилых домов. Когда учёный станет изучать материю как один из аспектов Божественного, он перестанет быть ремесленником в приведённом выше вульгарном смысле слова, поставщиком хлама для профанов. Он наравне со всеми людьми станет участником со-Творения мира, которое продолжается каждую секунду. 

 

А функцию науки можно будет сформулировать так: деятельность, направленная на изучение материальных аспектов Божественного творческого акта, строго подчинённая цели увеличения любви в душе и приближения к Богу.