Историческая политика

Термин историческая политика возник в пережившей нацизм Германии в 1980-е гг. и после роспуска социалистического лагеря распространился на многие страны Восточной Европы. Наиболее ярко все её стороны раскрылись на примере Польши. В тот период под исторической политикой понимался набор методов и приемов, с помощью которых политические элиты стремятся утвердить определённые взгляды среди населения на историю страны. Сегодня понимание этого термина несколько расширилось и стало применяться также в отношении деятельности партий.

Историческая политика партий представляет собой сложенные воедино представления об истории страны. Этот феномен может рассматриваться двояко. С одной стороны, историческая политика – это фундамент или существенная часть идеологии, своеобразный способ манифестации взглядов. С другой стороны, историческая политика является инструментом привлечения электората, имеющего симпатии и идеалы, проецируемые на определённые вехи истории.

Как показывает практика, историческая политика применяется преимущественно партиями тех стран, чья недавняя история содержит спорные исторические периоды. Этот термин обозначает отрезок времени, деятели и события (в том числе второстепенные) которого получают разные оценки, зачастую диаметрально противоположные, и который имеет существенное влияние на современность. Так, ордынское иго, не влияющее на политическую ситуацию в современной России, не вызывает политических дебатов в отличие от личностей Николая Второго, Сталина или даже генерала Власова, если иметь в виду отдельные сюжеты Великой Отечественной войны. Любая переоценка этих и многих других деятелей, в том числе со стороны представителей власти, повлечёт за собой определённые последствия и повлияет на общественное мнение.

Феномен исторической политики партий не исследован западными политологическими школами. Во-первых, это обусловлено его новизной и быстрым развитием политических технологий. Никогда прежде партии не посвящали часть программы исторической жизни страны и народа. Во-вторых, отсутствие разработок в этом направлении связано с тем, что страны Западной Европы и США, в которых и расположены основные центры изучения политических процессов, не нуждаются в этом. Дело в том, что общественное мнение этих государств строится вокруг прочного компромисса, выраженного в приверженности демократическим ценностям и рыночной экономике. Именно по этой причине радикальные националисты или коммунисты воспринимаются на Западе как антисистемные элементы, т.е. стоящие «вне либерального консенсуса». Отмечу, что в связи с ростом евроскептицизма, особенно на правом фланге политического спектра, эта ситуация постепенно меняется, однако существенного сдвига по целому ряду причин до сих пор не произошло.

В отдельных странах к этому общественному фундаменту добавляются особенности, полученные из исторического опыта. Например, в Германии либеральная идеология дополняется отрицанием нацизма и признанием вины за развязывание Второй мировой войны, что составляет заметную часть германской идентичности сегодня. В Испании наряду с либеральной демократией почётное место занимаются судьбоносные Пакты Монклоа – исторические документы, способствовавшие преодолению трагического раскола общества после гражданской войны.

Бесспорно, недавняя история стран Запада в целом содержит намного меньше противоречий, чем история стран Восточной Европы и особенно России. Западные страны не имеют коммунистического прошлого, и у их правительств нет поводов считать часть истории «оккупацией».[1] В восточно-европейских странах ситуация принципиально иная. Кроме того, наличествуют нерешённые вопросы исторических границ и взаимных претензий. Однако наиболее наглядно весь букет проблем исторической политики можно проследить в нашей стране. Если на дебатах в западных странах политики и общественные деятели обсуждают налоги, кредиты или внешнюю политику, то в России почти любой вопрос превращает в прения на исторические темы. Постоянно звучат ссылки на исторических образцовых, с точки зрения говорящих, деятелей. Прибегают также к «полу-патриотизму», когда один исторический период безо всякой аналитического и научного исследования предстаёт в исключительно светлых, а другой – только в тёмных тонах.

В этой статье мы рассмотрим один из наиболее показательных примеров применения исторической политики среди партий Восточной Европы – венгерскую партию «Йоббик», или «Движение за лучшую Венгрию».[2] Эта дунайская страна пережила немало потрясений в ХХ веке. К ним можно отнести:

1. участие в Первой мировой войне в составе Австро-Венгрии в рамках блока Центральных держав и раздел страны по Трианонскому мирному договору 1920 г., в результате чего венгры оказались раздроблены между несколькими сопредельными государствами, а Венгрия потеряла до 75% исторических земель;

2. участие во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии и поражение в 1945 г.;

3. включение в социалистический лагерь и восстание венгров против советского режима в 1956 г.;

4. падение коммунистического режима в 1989 г. и резкий поворот внешней политики в сторону евроатлантических структур (ЕС и НАТО).

Прежде всего, необходимо дать общую характеристику настроений в венгерском обществе, чтобы понять среду, в которой действует «Движение за лучшую Венгрию». После вступления в западные интеграционные объединения венгерское население стало всё более уверенно дрейфовать в сторону консерватизма. Если в 1994 г. только 20% граждан Венгрии называли себя консерваторами, то в 2009 г. этот показатель увеличился до 50%. Притом 24% населения заявили себя выраженными сторонниками правоконсервативных взглядов.[3] Поправки в конституцию страны, сделанные по инициативе правительства В.Орбана, зафиксировали итоги этого поворота юридически. Наиболее любопытные изменения венгерского законодательства рассматривались мной ранее.[4]

Результаты парламентских выборов 2014 г. также отразили изменение настроений в Венгрии в сторону национального консерватизма и идеологии суверенитета, подтвердили разочарованность населения в институтах ЕС как инструментах решения социально-экономических проблем. Правящую консервативную партию ФИДЕС, которая объединяет умеренных евроскептиков[5], поддержали 44,5% избирателей. Праворадикальная партия «Йоббик», выступающая за выход из ЕС[6], получила 20,5% голосов, заняв третье место.[7] Таким образом, еврокритики суммарно добились поддержки 67% электората, что позволяет сделать вывод о наличии запрос на правоконсервативное политическое представительство в Венгрии.

Одним из залогов успеха партии «Йоббик» на выборах стала успешная историческая политика с явным консервативным и ревизионистским уклоном. Среди направлений этой политики можно выделить:

1.      Пропаганда идеи сильного этноцентричного венгерского государства в Дунайском регионе в границах до начала Первой мировой войны;

2.      Культ сильного правителя на примере регента Венгрии Миклоша Хорти;

3.      Отрицание коммунизма и осуждение советского режима в Венгрии;

4.      Отрицание либерализма и осуждение постсоветской элиты.

Рассмотрим подробнее каждое из представленных направлений и начнём с сильного этноцентричного государства в Дунайском регионе. Оно образует своеобразную комбинацию истории и геополитики, т.е. политического позиционирования государства в пространстве, где исторические аргументы играют роль «подпорки» внешнеполитических идей и устремлений. О намерениях партии, которые сегодня воспринимаются как популизм, свидетельствует герб. На нём изображена Венгрия в границах до 1914 года.

Вопрос исторических границ Венгрии появился после окончания Первой мировой войны. Страна была вынуждена подписать унизительный Трианонский мирный договор, по которому потеряла больше половины своих территорий. Наибольшей потерей для венгров стала Трансильвания, с которой они связывают истоки государственности.  Как отмечает Б. Гогуев, «прото-венгры, как и многие другие племена, были кочевниками, пока не осели на территориях современной Венгрии, Румынии и Словакии. 896 г., когда венгры вступили на территорию Карпатского бассейна, чтобы осесть там, можно считать исторической датой обоснования венгерского народа на этой территории».[8]

В ходе переговоров с западными странами Венгрия пыталась отстоять этот регион, ссылаясь на исторические права и хозяйственную целостность этих земель. Румыния также прибегала к ретроспективному взгляду, напоминая о длительном проживании в Трансильвании латинской населения со времён Римской империи. Главным же аргументом Бухареста было численное преобладание румынского населения в этом крае. В конечном счёте, Антанта поддержала точку зрения Румынии, исходя из того, что сильная Венгрия как потенциальный союзник Германии не отвечала представлениям англо-французских политических кругов о балансе сил в Дунайском регионе.[9] Как справедливо замечает специалист по странам Восточной Европы А.Стыкалин, решение заложило мину замедленного действия под всю конструкцию мирного урегулирования в Дунайском бассейне, поскольку дискриминация румын сменилась притеснениями в отношении двухмиллионного мадьярского меньшинства.[10]

В рамках политической агитации «Йоббик» часто обращается к этой теме. Радикальные взгляды, в том числе и в сфере исторической политики, притягивают потенциальных избирателей.[11] По заявлению лидера партии Г. Вона, «не глубина венгеро-румынских отношений имеет значение для нас, но возможность представлять венгерское общество, венгерскую нацию и здесь (в Трансильвании – В.Г.) проживающих венгров. Если ситуация с правами меньшинств выльется в конфликт с Румынией, то Йоббик выберет этот путь, и Венгрия должна сделать тоже самое».[12] Позже он подчеркнул, что румынские политические круги хотят заткнуть всех, кто высказывается за создание секлерской[13] автономии. По данным партии, румынские власти преследуют за использование секлерского флага и налагают штраф за пение национального гимна Венгрии. В университете медицины и фармацевтики трансильванского города Тыргу-Муреш с преобладающим венгерским населением по-прежнему отсутствует независимый венгерский факультет.[14]

Активисты «Йоббик» поднимают вопрос о границах и на массовых мероприятиях, привлекая при этом симпатии многих избирателей. Так, на народном собрании в память о венгерской национальной трагедии 1920 г. депутат парламента Г. Штаудт заявил, что «венгерское общество никогда не принимало последствий Трианонского мирного договора». Он указал также, что одной из целей «Движения за лучшую Венгрию» является изменение итогов Трианона.[15] Позицию партии по вопросу границ находит поддержку также среди евроскептиков других стран. Депутат Европейского парламента от Национального фронта Франции, экс-председатель депутатской группы «Народность, Традиция, Суверенитет» Б. Гольниш заявил на праздновании 56-й годовщины венгерского национального восстания 1956 г., что «несправедливый и позорный Трианонский мирный договор хотя и разделил Венгрию, но не угасил дух венгерского народа».[16]

Культ сильного правителя (на примере регента Венгрии Миклоша Хорти)

Другим важным направлением исторической политики партии «Йоббик» является создание культа сильного и независимого национального правителя. В качестве ближайшего исторического примера на эту роль идеально подходит М.Хорти. Российскому обывателю этот крайне любопытный персонаж знаком только в самых общих чертах. В советской и современной российской историографии период правления венгерского регента (1920 – октябрь 1944) оставался и остаётся практически неизученным. Особенно мало внимания этой фигуре уделялось в советское время, поскольку тогдашние историки, отличавшиеся однобокостью изложения и чрезмерной идеологизированностью, представляли всех союзников нацистской Германии исключительно в образе «злых фашистов» и сдавали в архив со словами «всё и так понятно». Результатом такого подхода стало серьёзное отставание современной России в сфере политических и региональных исследований. Более того, многие правители Европы межвоенного периода по-прежнему рассматриваются исключительно в ракурсе войны против СССР, что мешает накопить достаточное количество знаний об истории ближайших соседей России, особенно это касается стран Восточной Европе, и, как следствие, понять разворачивающиеся ныне процессы.

Популярность М.Хорти возрастает на фоне целого ряда негативных факторов в жизни Венгрии. К ним можно отнести недовольство олигархической властью, отсутствие национальной элиты и сильного независимого лидера, продолжающаяся интеграция в либеральный западный мир, проблемы в социально-экономической сфере. Кульминацией этой ностальгии стало открытие памятника регенту в ноябре 2013 г. при активном участии партии «Йоббик». На церемонии один из видных экспертов партии «Йоббик», специалист в сфере международных отношений М. Дьёндьёши подвёл итог под деятельностью правителя. Он заявил, что М. Хорти «восстановил страну после смертоносного коммунистического буйства, начавшегося вслед за Первой мировой войной, и катастрофы Трианона, ставшего самой темной страницей в истории нашей страны». Другие ораторы выказали солидарность с М.Дьёндьёши, назвав венгерского регента «последним истинным государственником», а также посетовали, что определённые силы исказили роль М.Хорти в венгерской истории.[17]

Несколькими годами ранее роль М. Хорти оценил лидер «Йоббик» Г. Вона. Он сказал, что «сразу после трианонской трагедии, в период христианско-консервативного правления адмирала Миклоша Хорти, Венгрии удалось чрезвычайно быстро консолидироваться. Эпоха Хорти освободила созидательную энергию нации: в очень короткий срок Венгрия смогла восстановить свою инфраструктуру, промышленность, армию и полицию, стала процветающей экономикой с одной из наиболее стабильных валют Европы, создала сильную и конкурентоспособную систему образования; бурно развивалась культурная жизнь. Во времена Хорти Венгрией правила сильная и … национальная элита, которая стремилась к ревизии несправедливого Трианонского мирного диктата и была готова защитить этнических венгров за рубежом как … дипломатическими средствами, так и в случае необходимости военной силой. Был провозглашён курс на воссоединение нации, чего удалось частично достигнуть».[18]

Не будем забывать, что преодоление последствий Трианонского мирного договора потребовало тяжкой дани от Венгрии, которая после Второго Венского арбитража августа 1940 г. и возвращения северной Трансильвании превратилась в подконтрольного Германии сателлита. В этой связи в адрес М. Хорти нередко выдвигаются обвинения в недальновидной политике и пособничестве А. Гитлеру. Однако стоит отметить, что его политика собирания земель стала выражением общенациональной воли венгерского народа в тот исторический период. Обратим также внимание на то обстоятельство, что позицию «Йоббик» по реабилитации М.Хорти никак нельзя считать реабилитацией нацизма. Во времена правления регента в Венгрии не существовало лагерей смерти и преследований других наций, как то имело место в Германии. Кроме того, венгерские националисты отсчитывают время начало оккупации не с установления в стране советского режима, а с вторжения немецких войск в марте 1944 г., целью которого было удержание Венгрии в состоянии войны с СССР и недопущение переговоров с Западом. Это обстоятельство также явственно говорит в пользу отсутствия связи между реабилитацией М. Хорти как государственного деятеля и нацизма как идеологии.

Отрицание коммунизма и осуждение советского режима в Венгрии

Отрицание коммунистической идеологии и её производной – советского режима – лежит в основе идеологии и исторической политики венгерских консерваторов. Они считают, что советский строй не только антинациональной системой власти, но и формой подчинения страны со стороны другого государства. Лидеры партии многократно подчеркивали свои антикоммунистические взгляды. В одном из интервью Г. Вона назвал советский период «эпохой антиценностей».[19] В связи с этим венгерские консерваторы негативно относятся к многолетнему лидеру советской Венгрии Я. Кадару, который пришёл к власти после «подавления революции 1956 года».[20]

Стоит подчеркнуть, что в Венгрии подобная риторика не наталкивается на популистские возражения в стиле «отрицание коммунизма есть отрицание истории», «антисоветист значит венгрофоб» и прочее.

Отрицание либерализма и осуждение постсоветской элиты

Как говорилось выше, среди членов партии «Йоббик» господствует представление о том, что после ухода М. Хорти страна потеряла национальную элиту. Однако это распространяется не только на советской период в истории Венгрии, но и на постсоветское время. В одном из интервью Г. Вона негативно высказался о правительстве страны со времени окончания Второй мировой войны и фактически уравнял руководство Венгрии с того периода до настоящего времени, независимо от коммунистических или либеральных его предпочтений: «С тех пор (с 1945 г. – Г.В.) у нас нет национальной элиты. В течение пятидесятилетней коммунистической эпохи нами правила интернациональная, а теперь правит мондиалистская элита. Никто не был готов и не желал представлять национальные интересы. Эта элита оказала ужасное воздействие на самосознание венгерской нации».[21] Такое же мнение озвучил М. Дъёндьёши на упомянутой церемонии открытия бюста М. Хорти в Будапеште: «После краха коммунизма в 1989 г. политические наследники Б. Куна[22], М. Ракоши[23] и других коммунистических преступников продали страну иностранным колонизаторам».[24]

Итак, можно сделать вывод о том, что национал-ревизионистская, антиэлитарная и антизападная риторика находят в консервативном венгерском обществе благодатную почву. Четыре вышерассмотренных положения представляют собой несущий каркас исторической политики «Йоббик», а их умелое применение является важным компонентом успеха партии на многочисленных выборах – от муниципальных до парламентских.