ВПК – основа структурных реформ

Существуют различные видения путей развития страны. Один из них – имперский, согласно которому Россия больше, чем просто страна, она живет в историческом времени, реализуя некую глобальную цель. Тогда все материальные ресурсы государства будет подчинены телеологии, строящейся на основании комплекса идей, транслируемого правящим слоем. В лучшем случае, идеология следует из цивилизационной матрицы, в худшем – задействуются идейные установки, привнесенные извне.

Противоположный подход представляет собой точку зрению, исходя из которой, Россия должна стать «нормальной страной», «комфортной» для проживания. В таком случае, целью существования государства станет достижение наиболее высокого уровня потребления для граждан, а субъектом действия будет так называемый «средний класс» - европейский идеал достойного уровня жизни.

Но когда народ мыслит и действует в категориях увеличения материального благополучия, он перестает быть народом, субъектом истории, превращаясь в население. Такой народ автоматически лишается элиты, подлинного правящего слоя – в безыдейном обществе нет почвы для его формирования. Руководить приходят рядовые обыватели, лишенные стратегического видения и думающие исключительно об увеличении личного благосостояния. Управленцы становятся чисто биологическими единицами – не важно, кто займет ту или иную должность, он будет заниматься только благополучием собственного тела, особенно «совестливый» уделит еще внимание благополучию тел населения.

Задаться глобальным целеполаганием и предложить народу что-либо помимо чисто экономических благ подобный правящий слой не может. Получается замкнутый круг – общество с ограниченной ответственностью «Госуслуги» обслуживает лишенные субъектности массы, порочная система воспроизводит себя снова и снова. Биологическая жизнь ради биологической жизни, и не более.

Но даже полноценное материально-техническое развитие подобного общества невозможно. Сосредоточенное исключительно на потреблении общество не видит необходимости создавать мощный индустриальный комплекс, обеспечивающий экономический и военный суверенитет государства. Развитие науки и тяжелой индустрии требует немалых человеческих и материальных ресурсов, которые могут затрачиваться только при наличии у государства и общества стратегического целеполагания.
Россия всегда развивала материально-техническую базу для реализации геополитических целей и укрепления обороноспособности. Так было в петровскую эпоху, когда для получения выходов к незамерзающим морям понадобилось развитие сталелитейной и оружейной промышленности, мануфактур, занимающихся производством сукна для мундиров, строительство навигацких, инженерных, медицинских училищ.

В целом петровские реформы вряд ли можно назвать успешными. Они проводились на фоне масштабной коррупции ближайшего окружения царя и насильственного внедрения чуждых обычаев, обескровили простой народ и привели в итоге к возникновению уродливой формы крепостного права, о чем пишет Лев Гумилев в работе «От Руси к России». Но от полного провала их спасла военная реформа, которая была проведена относительно эффективно. Впрочем, это закон исторического развития России – ей удаются те формы модернизации, которые имеют своей конечной целью укрепление обороноспособности и содействие реализации геополитических задач.

Но в российском политическом дискурсе под индустриализацией обычно понимается развитие тяжелой индустрии и военно-промышленного комплекса в сталинскую эпоху. Ничего более грандиозного в материальном плане наша страна не совершала. Тогда государство поставило задачу «построения социализма в отдельно взятой стране» и встало во главе мирового социалистического блока. Кроме того, необходимо было готовиться к возможной масштабной войне. Таким образом, сталинская индустриализация следовала из геополитической логики и обосновывалась руководством на уровне идеологии.

Индустриализация охватывает государство и общество в целом, включая в себя комплекс мер, в том числе, образовательного характера. Так, для форсированного наращивания промышленного потенциала в СССР требовался слой высококвалифицированных специалистов, поэтому стране потребовалось ускоренное развитие среднего и высшего профильного образования. Только за период 1928-1937гг. вузы и техникумы подготовили 2 млн специалистов.

Кроме того, индустриализация предполагает развитие регионов, особенно, имперских окраин, что определяется задачами по укреплению обороноспособности. Важнейшим в стратегическом отношении и наиболее уязвимым для России является Дальневосточный регион. В эпоху пятилеток сталинской индустриализации Дальний Восток развивался ускоренными темпами, опережая среднее промышленное развитие по стране (например, в 1937 году удельный вес всей промышленности в народном хозяйстве – 77,4%, а на Дальнем Востоке – 80,4%). Росло население региона, что требовало осуществления жилищного строительства. За первую пятилетку почти в два раза увеличилось число школ в крае. Можно долго приводить цифры, демонстрирующие советское индустриальное развитие – они будут впечатляющими. Созданная за годы форсированной индустриализации материально-техническая база позволила стране выиграть войну и стать одной из сверхдержав в рамках нового мироустройства.

Можно сделать вывод, что в сфере внешней геостратегии нашей страной уже достигнуты определенные успехи. Несмотря на видимое неудовольствие США, взаимоотношения России с такими субъектами региона как Китай и Вьетнам, развиваются и крепнут, Россия последние годы реализует суверенную внешнеполитическую повестку.
Геостратегия государства подразделяется на внешнюю и внутреннюю. Помимо внешнеполитических приоритетов перед государством стоят задачи внутреннего развития, без успешной реализации которых невозможно достижение внешнеполитических целей.

Если в сфере внешней геостратегии Россия добилась определенных результатов, реализуя суверенную повестку, то в сфере внутренней геостратегии особых успехов пока не наблюдается. Есть некоторые достижения в сфере ВПК, но они так и остаются единичными эпизодами, не затрагивая сферу государственного управления и жизнь общества на структурном уровне.
Если взять в качестве примера тот же дальневосточный регион, то там мы сталкиваемся со стремительным сокращением населения, острой нехваткой квалифицированных специалистов, упадком промышленности и хозяйственной сферы, износом инфраструктуры. Об этом, в частности, говорил президент в Послании к Федеральному собранию за 2015 год. Важнейший регион является одновременно самым необустроенным и уязвимым. Не намного лучше обстоят дела и в других регионах. Таким образом, жизнь страны как субъекта геополитики находится под угрозой.
В Концепции внешней политики Российской Федерации декларируется курс на укрепление суверенитета страны и отстаивание принципов полицентричного мироустройства. Но пока эти высказывания в большей степени являются риторикой, не становясь стратегией действия во внутренней политике.

Мы продолжаем «проедать» советское наследие. Необходим новый промышленный рывок, но он невозможен без кардинальной перестройки всей государственной системы, всей сферы экономического регулирования, которая в настоящее время является частью и инструментом глобальной финансовой системы. Единичные правильные решения не могут устранить структурного кризиса. Если в ближайшее время ситуация не будет изменена кардинально, сфера внешней геостратегии также стремительно деградирует до уровня внутренней – больной организм государства не в силах долго и активно действовать во внешней среде.

Коренных изменений не происходит из-за компромисса руководства страны с компрадорскими элитами, отстаивающими интересы глобальной олигархии. Разумеется, новая индустриализация не в их интересах. Но помимо явных предателей, служащих внешним силам, существует огромный слой управленцев, руководствующихся исключительно сиюминутными потребностями материального характера. Они также не заинтересованы в развитии – они стремятся по максимуму выжать выгоду из уже существующей базы, которая изнашивается все больше.

Только определив свои приоритеты во внутренней и внешней политике на уровне идеологии, страна способна приступить к структурным реформам, затрагивающим все сферы жизнедеятельности. Ядром внутренних реформ станет военно-промышленный комплекс – ключевой инструмент реализации имперской идеи (как уже не раз было в истории), которая должна транслироваться руководством для всего общества. Это обязательное условие. Пока обществу говорят исключительно об улучшении уровня жизни, и оно само мыслит в аналогичных категориях, оно представляет собой аморфную массу, не являющуюся народом. Субъектом же стратегического действия может быть только народ, руководствующийся имперской идеей.

Когда же будет задана глобальная цель – а для России это геополитическая субъектность в рамках формирующегося многополярного мира на светском уровне и роль удерживающей силы (Катехона) вселенского масштаба на духовном уровне, для ее реализации мобилизуются технические ресурсы. Без целеполагания на государственном уровне развитие технологий сводится к какому-нибудь «сколкову» - жалкой пародии на развитие, очередному коррупционному эпизоду.

Имперская идея – всегда больше, чем просто жизнь. Это шаг через границу. Пространственная и духовная экспансия. Вертикаль вместо горизонтальной плоскости обыденного существования, восхождение по которой требует колоссальных волевых усилий, как от народа, так и от правящего слоя. Лучшие представители народа способны отказаться ради нее и от жизни. С другой стороны, государственная и общественная стагнация, на фоне которой частными лицами или ограниченными коллективами эпизодически совершаются отдельные действия, разнонаправленные и ни к чему не ведущие, вряд ли может считаться в полной мере жизнью.