В плену «ультранормальности»: Сурков - создатель первого в мире постмодернистского государства

Вышедшая на днях статья бессменного помощника Президента РФ В. Ю. Суркова не могла не стать Событием в отечественной публицистике. Его работы всегда окутывал некоторый мистический флер, проницательные авторы выискивали в них сокрытые от глаза простого обывателя сакральные кремлевские смыслы. Вглядываясь в них как в кофейную гущу, политические публицисты разных сортов пытались угадать, какое будущее ожидает нашу страну в ближайшие годы. Удивляться такому повышенному интересу к фигуре Суркова не приходится: именно он (как будет показано ниже) является творцом всей той политической «реальности», в которой мы живем. При этом совершенно не важно, какую роль каждому из нас приходится в ней играть: охранителя, оппозиционера, рядового члена партии «Единая Россия», сидящего у телевизора пенсионера, рассерженного горожанина, видеоблоггера или политического активиста (не важно какой ориентации). Все мы, вне зависимости от выбранной некогда социальной маски, являемся актерами театра абсурда, запущенного подобно механическим часам гением Владислава Суркова. Такова «ультранормальность». 

Упомянутая прежде статья В. Суркова натолкнулась на серьезную критику. Это и не удивительно, полностью согласиться со всеми ее положениями не сможет никто, даже завзятый лоялист. Однако о содержании этого текста мы поговорим несколько позже, для начала хотелось бы побольше остановиться на личности его автора, во-первых, потому что она того стоит, во-вторых, она интересней всех написанных ею работ. Вообще, феномен Суркова заслуживает отдельной, нет, даже не статьи, а именно книги. Настоящий текст не претендует на полное его раскрытие, но лишь очерчивает контуры будущего большого трактата по этой тематике.

Фото: kremlin.ru

Надо отметить, что Владислав Юрьевич является самой яркой фигурой в окружении В. В. Путина. Все остальные предельно скучны и бесцветны, почти безжизненны, ибо они лишь переиздание поздней советской элиты со всеми атрибутами периода застоя (только с другой идеологией). Сурков не таков, он творческая личность, сочиняющая стихи и прозу, к тому же прекрасно разбирающаяся в диковинках современной философии. Как вы поняли, речь о постмодернизме. Только в отличие от Лиотара и Бодрийяра, Владислав Юрьевич является самым что ни на есть практиком этой новоявленной парадигмы. Скажем больше: Сурков — создатель первого в мире постмодернистского государства.

Россия глубоко отлична от Европы, в глубине души это понимают даже самые последовательные либералы, что, кстати, и толкает их в объятия оголтелой русофобии. Тем не менее, когда Петр I провел свои реформы, он сумел создать видимость того, что русская государственность полностью отказалась от себя и превратилась в европейскую державу. Понятно, что это лишь внешняя сторона дела (феномен Потемкинских деревень), однако многие тогда поверили в это. Сурков, надо признаться, превзошел Петра I. Используя самые передовые постмодернистские технологии, он «создал» суверенное русское государство, готовое бросить вызов глобальному миропорядку, сохраняя ему верность. Абсурд? Возможно, но теперь это не имеет никакого значения…

Что вообще представляет из себя Постмодернизм? Об этом написано и сказано достаточно много, мы здесь остановимся лишь на отдельных его признаках. Постмодернизм можно уподобить «вторичному всесмешению» (К. Н. Леонтьев), взятому в глобальном разрезе. Человечество как организм начинает стареть и постепенно упрощаться, элементы различных культур и цивилизаций переплетаются меж собой в дурную эклектику, которая охватывает собой все народы в большей или меньшей степени. Еще одной чертой Постмодернизма является разложение. Некогда древнегреческий философ Демокрит предположил, что в основе материального мира лежат мельчайшие частицы — атомы. Впоследствии это аукнулось в Модерне, суть которого состояла в расщеплении Целого на элементарные составляющие (индивиды/классы/нации). Однако он оказался недостаточно радикален в этом. Цельность была необходима субъекту, иначе картезианские дуализм просто не работал. Но постмодернизм пошел дальше, он поставил под сомнение все сохранившиеся цельности и потребовал их расчленения. И, в результате, «материя исчезла», перед человеком открылась бездна.

Политический философ Лео Штраус, оказавший прямое влияние на зарождавшийся неоконсерватизм, в эзотерической части своего учения говорил, что под платоновскими философами из диалога «Государство» следует понимать тех, кто созерцает бездну и прекрасно осознает призрачность всех политических идеологем, предлагаемых широким народным массам. Это как будто прямо сказано о Владиславе Суркове. Подобно настоящему постмодернисту, он не может всерьез воспринимать концепт «реальности». Что такое реальность в эпоху всевластия СМИ и социальных сетей? Да и чем она была прежде? «Я мыслю, следовательно существую»? Слабо, слабо, русский философ В. С. Соловьев наглядно показал зыбкость такого утверждения. И что тогда? «Бездна», — отвечает нам постмодернистская философия в лице политтехнолога Владислава Суркова. В реальности ничего нет, мир рас-творился. Есть лишь калейдоскоп мелькающих частиц, из которых можно сконструировать то, что толпа, томящаяся в пещере Платона, будет воспринимать за истину.

Россия в 90-ые гг. трещала по швам. Стареющий Ельцин, не желавший себе судьбы убитого им дракона Горбачева, удерживал единство как мог, но сил его хватило не на долго. Стране нужны были смыслы, способные заменить ушедшую в прошлое коммунистическую идеологию. Но отыскать и сформулировать их не так-то просто, эту непосильную задачу Борис Николаевич оставил по наследству своему преемнику, В. В. Путину. И вот здесь наступает момент появления феномена Суркова. Владислав Юрьевич взял на себя роль придворного идеолога, кому, как не ему, знатоку Постмодернизма, могла быть по плечу нелегкая работа созидателя смыслов. И он с ней блестяще, в каком-то смысле, справился. Россия «преобразилась». Она получила в качестве Президента сильного и твердого политика, которого можно было не только не стыдиться, но и похвалить за кой какие успехи.

Мюнхенская речь стала по сути прямым вызовом американскому однополярному порядку, который в прежней, ельцинской России никому нельзя было критиковать. А во внутренней политике образовался концепт (сам он не прижился, но суть дела от этого не изменилась) «суверенной демократии». «Быть самостоятельной нацией для начала просто выгодно», «суверенитет – это политический синоним конкурентоспособности», « Россия, …, станет суверенной демократией. То есть выйдет на путь устойчивого развития. Будет экономически процветающей, политически стабильной, высококультурной. Будет иметь доступ к рычагам влияния на мировую политику. Будет свободной нацией, совместно с другими свободными нациями формирующей справедливый миропорядок» (из выступления Суркова от 7 февраля 2006г.). Да, язык этой речи либеральный, но выводы из нее вполне укладываются в устремления русских патриотов. В новой политической реальности есть место всем, и консерваторам, и либералам, и левым, и правым. Это и отражает концепт «суверенная демократия», который должен подойти и вашим, и нашим.

Фото: kremlin.ru

Дальше — больше. Россия успешно создала себе образ ядерно-энергоресурсной сверхдержавы, готовой защищать свои национальные интересы. Формально в структуре российской государственности мало что изменилось (пожалуй, самым большим стрессом здесь были отмены губернаторских выборов, однако сейчас эта реформа уже отменена), новшество заключалось в перемене ментального образа. Все стали патриотами, все критикуют Запад (оговаривая при этом, что Россия — часть Европы), все болеют за суверенитет. Общественный дискурс пестрит казалось бы консервативными понятиями, вроде «духовных скреп». Все бы хорошо, но только эти ценности редко когда выходили за рамки сообщений СМИ. Практика оказывалась сложнее. Да, Россия присоединила Крым, но осталась равнодушна к судьбе Донбасса, она не решается принять в свой состав Приднестровье, Абхазию и Южную Осетию, а в экономике до неприличия зависима от так вроде бы нелюбимых Америки и Европы. Противоречия эти вполне очевидны, достаточно просто выйти на улицу и посмотреть, что делается в жизни, куда «не смотрят Первого канала камеры». Однако созданные Сурковым образы настолько живучи, настолько соблазнительны, что реальная жизнь (существует ли она?) становится не столь важной.

Конечно, вся эта идиллия имела свою обратную, темную сторону. Оппозицию никто не отменял. Сам Сурков подчеркивал, что власть должна в первую очередь опираться не на карательные методы, а на … силу убеждения. «Просто демократия в России – это всерьез и надолго, … и все большее значение в нашей политической работе придется уделять методам убеждения и разъяснения. Как ни парадоксально, демократическое общество, …, сверхидеологизировано, куда более идеологизировано, чем тоталитарное, где страх заменяет идею. Поскольку там, где сила силы убывает, там возрастает сила слова» (из выступления Суркова от 7 февраля 2006г.). Репрессий не будет, все, что в укладывается в рамки демократического закона, допускается. Однако существующая оппозиция играет по тем же самым сурковским правилам. Более того, не всегда можно четко прочертить границу между ней и властью. Вот например, куда отнести завсегдатая Болотной площади Кудрина? Семью Гудковых? Все смешалось в доме Облонских.

Мы живем в мире, который выстрадан на горбу Суркова. Он создал иллюзию, если угодно, матрицу, в которой наша страна «благополучно» существует. Мир Владислава Юрьевича благополучно комбинирует элементы почти всех периодов русской истории, всех засветившихся в ней идеологем. Тут найдется место и консерватизму («традиционные ценности», «семейные ценности» и т.д.), либерализму (защита национальной буржуазии, конкуренция) и даже советизму (Сурков против Полонского).

При этом Владислав Юрьевич не предлагает ничего принципиально нового, как правоверный постмодернист, он лишь паразитирует на различных дискурсах, создает из них замиксовку подобно диджею на дискотеке. Постмодернизм и не предполагает никаких новшеств, все, что было возможно, создано до него. «Если модернизм — это попытка движения вперед, попытка создать абсолютно новую знаковую систему, то постмодернизм — это констатация того, что новую знаковую систему создать невозможно, а следовательно, на этом следует успокоиться», — говорил Сергей Курехин в интервью журналу «Элементы».

Ничто не способно вырваться из матрицы Суркова, потому что нет таких дискурсов, которые она не сможет (пост-)иронично обыграть. Вся политика в России живет, развивается и умирает с легкой руки бессменного Помощника. Даже текст, который вы сейчас читаете, тоже является частью сурковского мира. 

Все бы хорошо (или нехорошо), но «в грезы нельзя насовсем убежать». В своей время традиционалист Рене Генон заявил: «Конец мира — конец иллюзий». Несколько переиначив это утверждение, можно сказать, что никакой симулякр не может выдержать столкновения с бытием. Явление, не имеющее почвы под ногами, бессильно перед вызовами судьбы, последние как раз обнажают хрупкость любой иллюзии. Иллюзия не способна к сопротивлению, потому что в ней нет стержня, она не сопричастна вечности. Подобно жидкости, она готова принять ту форму, которую ей навяжут со стороны. Именно поэтому всегда лихие времена были самым настоящим экзаменом на прочность для любого организма, не важно, личность это или государство. Для сурковского мира таким вызовом является уход Путина.

И вот теперь мы возвращаемся к обозначенной изначально теме — недавней статье Владислава Юрьевича. Надо сказать, что написана она несколько небрежно, можно даже сказать, коряво. Нелепость отдельных ее положений очевидна даже неискушенному в освоении политической публицистики читателю (сравнение Путина с Петром I и Лениным). Кроме того, в статье нет рассуждений самого Суркова, все ее положения им просто-напросто позаимствованы из различных консервативных источников. Так, например, периодизация русской истории была им взята у А. А. Проханова (на которого Владислав Юрьевич ссылок не дает). В общем, текст слабый, не достойный таланта Суркова. 

Но нам эта статья интересна даже не как свидетельство идейной эволюции ее автора, но в контексте современной русской политической действительности. Тем более, что наша страна, как сейчас принято говорить, вступает в период транзита власти. С этой точки зрения даже неудавшаяся статья Суркова представляет интерес, а вдруг там какой-то намек на ожидающее нас будущее?

Намек там действительно есть, выражен он предельно четко и ясно: путинизм вечен. «Умение слышать и понимать народ, видеть его насквозь, на всю глубину и действовать сообразно – уникальное и главное достоинство государства Путина. Оно адекватно народу, попутно ему, а значит, не подвержено разрушительным перегрузкам от встречных течений истории. Следовательно, оно эффективно и долговечно», — пытается убедить нас Сурков. Какое ключевое слово в этом высказывании? Правильно: Путин. Пока он есть, возглавляемое им государство действительно «эффективно и долговечно». А после него? Вот это уже интересно.

В статье Сурков использует понятие «путинизм», но при этом не дает ему никакого объяснения. Автор оговаривается, что наполнение его конкретным содержанием станет задачей грядущего времени, однако сам он даже не пытается очертить контуры указываемого им явления. Иными словами, совершенно не понятно, что такое путинизм, какова его сущность? Пока что это предельно аморфное, бессодержательное понятие. Т. е. Сурков в очередной раз старается выстроить свое идеологическое здание буквально из воздуха, как он делал и прежде.

И вот здесь сурковщина сталкивается с совершенно не разрешимой для себя (но не для самого Суркова, на что обратил внимание А. Г. Дугин) проблемой, суть которой указана выше. Соприкосновение с реальными вызовами станут могилой для сурковского мира. А именно таким вызовом станет уход В. В. Путина из политической жизни России. Об этом предельно ясно сказал А. Г. Дугин: «Истина Путина в том, что на будущее его контроль не распространяется. Государственную идею он не утвердил, институционального выражения своему курсу не придал, новой государственной элиты не учредил, стратегического пути России не сформулировал. Он говорил и делал разные вещи, некоторые успешные и феерически позитивные, спасительные, другие полностью провальные и глубоко ошибочные. Баланс этих плюсов и минусов можно складывать по-разному. На мой взгляд, положительных элементов намного больше в целом, нежели отрицательных. Путин спас Россию, зависшую над бездной, вернул её в историю. Это превосходно. Но ни один из его успехов не достиг точки необратимости. Все они будут поставлены под вопрос после его конца». 

Сурковская иллюзия разбивает лоб о проблему преемственности. Примечательно, что в своей статье Владислав Юрьевич ее попросту не затрагивает. Характерной чертой вождистского режима необходимо признать именно отсутствие наследников. Диктатор всегда одинок, у него не может быть последователей. Более того, как указывал В. И. Карпец, любой народ со временем устает от истерического обожания главы государства, как только последний уходит, простые граждане стремятся «оттянуться» за все прожитые годы. Исключений из этого правила пока не предвидится. А это значит, что никакого путинизма просто не будет, как не было бонапартизма, сталинизма, франкизма и т.д.. Весь мир сурковского миража держится на образе Путина, как только его не станет, иллюзия растворится сама собой. 

При всем при этом акценты Сурков (а вернее авторы, на которых он опирается, но при этом не называет) расставил правильно. России действительно необходима такая политическая система, которая будет органично выражать ее самость. Когда русская государственность обратится к своим истокам, архетипам, она обретет почву под ногами. Но для этого необходим настоящий (а не сурковский) разрыв с Западом, Модерном и Постмодерном. Именно с такого волевого акта, как признание США и их союзников политическими врагами (по Карлу Шмитту), начнется восстановление русскости. После выхода из глобального сообщества постмодернистской кокетство, сотрудничество с транснациональным капиталом и апелляция к либеральному дискурсу станут попросту невозможными, изменническая суть подобных действий будет раскрывать сама себя. Но для таких фундаментальных перемен власть должна покончить с неопределенностью и принять Решение о суверенности. В мире, созданным Сурковым, подобное невозможно, нельзя пробраться к собственное природе сквозь симулякры. 

Отказ от Постмодерна — это мужество. На такой поступок способен лишь тот, кто не боится вызовов судьбы и готов с достоинством принять их. Современный мир размывает границы, все сущее лишается смысла, духа, становясь чем-то зыбким и бесхребетным. Самое простое – подчиниться инерции, принять ее как рок. Такая позиция обрекает на поражение, но зато она не требует воли и позволяет наслаждаться бездеятельной саморефлексией. Свобода всегда была неотъемлемой ценностью русской цивилизации, героизм нашего народа, проявленный им за весь период собственной истории, наглядно подтверждает это. Поэтому наше государство просто не может смириться с положением придатка глобального мира. Чтобы не стать им, Россия обязана осознать саму себя и приступить к практической реализации собственной самости. 

Для этого необходимо Решение, а оно в современной российской политической действительности станет возможным только тогда, когда наше государство окончательно порвет с однополярным миром. Наша страна обретет независимость только после того, как вступит в прямую борьбу с ним. США и все, кто лояльны им, враждебны сильной и независимой России, потому что она несовместима с глобальным либеральным диктатом. Противостояние неизбежно, свобода достигается только в борьбе. Нашей элите необходимо это понять, чтобы раз и навсегда покончить со своей постсоветской инертностью. 

Закончить хочется словами Гегеля, которые как никогда актуальны для России: «Лишь благодаря решению человек вступает в действительность, как бы тяжело ему это не было, ибо косность не хочет выходить из состояния глубоких размышлений, в которых она сохраняет всеобщую возможность. Но возможность еще не есть (!) действительность. Поэтому воля, уверенная в себе, не теряет себя в определенном».

Источник - Солнце Севера