У порога войны

При подготовке нападения на Перл-Харбор 7 декабря 1941 умысел Японии состоял в том, чтобы уведомить Соединенные Штаты о разрыве дипломатических переговоров за 30 минут до начала атаки. Однако, из-за ошибки при обработке сообщения оно было получено в Вашингтоне только через час после того, как первые бомбы упали на Гавайи.

В Токио сообщение об объявлении войны Японией было опубликовано в тот же день, но позднее. Прошло уже почти 75 лет, но Япония по-прежнему несет на себе клеймо коварного агрессора, подло напавшего на Перл-Харбор.

Это было время, когда войны, по крайней мере между крупными державами, начинались с соблюдением формальностей и протокола. Гаагская Конвенция 1907 года предписывала объявлять войну до начала военных действий, но эта практика восходит к военным обычаям Римской империи.

После Второй мировой войны формальное объявление войны вышло из употребления, хотя были и исключения. Например, в 2012 году Судан объявил войну Южному Судану.

Это не значит, что войн больше не случалось. По мнению исследователей из Уорикского университета в Англии и Берлинского университета им. Гумбольдта частота “попарных конфликтов”, когда два независимых государства сражались друг с другом, продолжает неуклонно возрастать. Исследователи встревожены тенденцией увеличения количества войн.

Ближайшее изучение выявляет более сложную картину. Число малых конфликтов действительно увеличивается, но количество войн, которыми по определению исследователей являются конфликты, в которых погибает 1000 или более человек в год, сокращается. Большие державы стараются избегать войн друг с другом. Так называемый “долгий мир” в Европе после 1945 года - это самый продолжительный мирный период, начиная со средневековья.

Основным фактором в повышении порога развязывания войны стало появление ядерного оружия с его потенциалом стереть с лица земли противоборствующие нации. Для более точной оценки этого эффекта были установлены два разных порога: верхний - очень высокий, для начала ядерной войны, и нижний - для развязывания менее интенсивных конфликтов. Тем не менее, ядерные нации оказались достаточно осторожными, чтобы ввязываться даже в небольшие конфликты, из-за опасений их эскалации до ядерного уровня.
.
Вопрос о том, когда и как вступать в вооруженные конфликты, по-прежнему актуален. Ни одна нация не мучается над его решением больше, чем США, которые всегда страдали из-за противоречий относительно своей роли «мирового жандарма». К счастью или несчастью, другие страны упустили из виду этот момент, в то время как Соединенные Штаты устанавливают для себя порог вступления в войну.

К дополнительному аспекту этой проблемы относится распространение ядерного оружия среди стран, у которых могут возникнуть соблазны использовать его. “Исследования свидетельствуют, что некогда большая разница в пороговом уровне между ядерными и обычными конфликтами сужается и табу против использования ядерного оружия становится слабее, а не сильнее”, - говорит Барри Уоттс из Центра стратегических и бюджетных оценок.

Ветер Перемен

До 20-го века почти вся мировая власть была сосредоточена в руках крупных держав и империй. Малым государствам, если они не попадали в сферу влияния великих держав, отводилась роль колоний или подчиненного субъекта.

Первая мировая война положила конец империям Габсбургов, Романовых и Османской империи. После Второй мировой войны европейские колониальные державы ушли из Азии и Африки. Это привело к «параду суверенитетов», но вместе с тем и к потере стабильности, которая поддерживалась старыми режимами.

“В 1870 году в мире было менее пятидесяти независимых государств. К концу 20-го века их уже насчитывалось более 180”, - говорится в докладе Уорикского и Гумбольдского университетов. “Как результат, общее число возможных в мире пар стран, в отношениях которых могут существовать проблемы войны и мира, выросло примерно с одной тысячи до более чем 17 000”.

Организация Объединенных Наций, созданная в 1945 году, предоставила новым нациям право голоса в мировых делах и определенную долю политического влияния. Развивающиеся страны стали чаще находить причины для использования военной силы против внешних оппонентов, а также враждующих группировок в пределах их собственных границ.

Согласно последнему отчету, опубликованному шведским Университетом Упсалы, занимающимся исследованием войн, в 2013 году произошло 33 активных конфликта, где в каждом в результате боевых действий погибло как минимум 25 человек, но “число конфликтов с потерями более 1000 человек, которые классифицируются как война, снизилось более чем на 50% - с 15 в начале 1990-х годов до семи в 2013 году”.

Количество смертей и объемы разрушений в результате этих конфликтов несравнимы с масштабами мировых войн. Общие потери в конфликтах 2012 года составили 38,000, среди которых доля потерь в гражданской войне в Сирии составила 14,700 или почти 40%. Университет не сосчитал количество жертв конфликтов в 2013 году, сославшись на нехватку достоверной информации.

У Ядерной Черты

Монополия США на ядерное оружие продержалась недолго. Советский Союз получил атомную бомбу к 1949 году и водородную бомбу в 1953 году. Взаимная угроза выстроила, как выразился исследователь стратегий развития Герман Кан, “большие и очень четкие разграничительные полосы между ядерной и обычной войной”.

Понятие “войны” стало термином, который стали наполнять каким-то теоретическим смыслом. В июне 1950 года президент США Гарри Трумэн утверждал, что США “не воюют” в Корее и что боевые операции там являются “полицейскими акциями” против “кучки бандитов”. Это позволило Трумэну не искать поддержки со стороны конгресса, и американские войска действовали там под эгидой Организации Объединенных Наций.

Во-первых, атомная бомба рассматривалась как оружие, которое может быть реально использовано. Трумэн сказал, что проводилось “активное изучение” возможности его применения в Корее. В 1953 году в соответствии со стратегией “Нового Взгляда” президента Эйзенхауэра ядерное оружие так же было “доступно для использования, как и любое другое оружие”. На деле, ни Трумэн, ни Эйзенхауэр не были готовы инициировать применение ядерного оружия в той степени, как можно было бы предположить из их заявлений.

Во время холодной войны обе сверхдержавы постоянно помнили об угрозе эскалации конфликта. В 1962 году советский премьер Никита Хрущев убрал свои ракеты с Кубы, опасаясь, что обмен ядерными ударами уничтожит его страну, в то время как Соединенные Штаты могли бы выжить, несмотря на миллионные жертвы.

Старые правила объявления войны больше не работали. Поэтому ядерная война могла начаться и закончиться очень быстро, особенно с появлением баллистических ракет. Принятие на вооружение МБР поставило мир на волосок от роковой черты. Обеими сторонами были созданы системы предупреждения о нападении, которые позволяли нанести ответный удар в тот момент, когда вражеские ракеты были еще на подлете. Таким образом, всегда был риск, что ложное срабатывание системы предупреждения может привести к войне. Обе стороны сталкивались с этим, испытывая судьбу, во время холодной войны, но, к счастью, успевали во время обнаружить ошибки.

В 80-х годах активисты в Европе и США требовали, чтобы страны НАТО отказались от применения ядерного оружия первыми. НАТО уже брало ранее на себя обязательство не использовать первыми любое оружие, кроме ядерного, которое им было необходимо, чтобы сокрушить (или сдержать) масштабное наступление армий стран Варшавского договора с применением обычных вооружений, значительно превосходивших силы НАТО. Ядерные гарантии отказа от удара первыми лишило бы НАТО расширенной американской защиты с помощью сил ядерного сдерживания и уменьшили бы любой возможный риск для Советского Союза в случае его нападения на Западную Европу.

Взаимное ядерное сдерживание не было идеальной стратегией, но оно достаточно хорошо работало для сохранения мира между сверхдержавами, пока шла холодная война, закончившаяся в 1991 году.

Разоблачители Уайнбергера

“Доктрина Уайнбергера” привела к пересмотру значения порога войны с обычными средствами. В ходе вьетнамской войны, которую Соединенные Штаты не считали достаточно важной, чтобы бороться за победу, погибло свыше 58 000 американцев.

При взрыве грузовика террористов в Бейруте в 1983 году погиб 241 морской пехотинец армии США. При этом у них не было никакой специальной миссии и определенной цели пребывания в Ливане, кроме обеспечения “присутствия”.

В своей знаменитой речи в ноябре 1984 года министр обороны США Каспар Уайнбергер указал основные критерии, необходимые для использования вооруженных сил США в военных конфликтах за пределами США. Войска должны посылаться, если поставлены на карту жизненно важные национальные интересы, определены четкие военные и политические цели, и нация готова сконцентрировать достаточно сил, чтобы победить.

Среди тех, кто не был согласен с Уайнбергером, государственный секретарь Джордж Шульц, который заявил, что Америка не может превращаться в “мирового Гамлета, все время сомневающегося по поводу того, следует ли реагировать и как”. В то время те, кто выступал за интервенционистскую внешнюю политику, у которой есть последователи и сегодня, критиковали Уайнбергера за его нежелание ввязываться в конфликты.

Критики Уайнбергера часто упускают один важный момент: он не делал никаких оценок интересов или опасных ситуаций, ради которых Соединенные Штаты должны переступить черту, только кроме того, что эти интересы должны быть жизненно важными, а нация готова к жертвам.

В своих мемуарах президент США Рональд Рейган перечислил основные принципы, которыми должна была “руководствоваться Америка в применении военной силы за рубежом”, но они лишь повторяли положения доктрины Уайнбергера.

Война в Персидском заливе 1991 года отвечала каждому критерию доктрины Уайнбергера.

Администрация Клинтона, которая пришла в Белый Дом в 1993 году, не согласилась с ограничениями доктрины Уайнбергера. Лес Аспин, новый министр обороны, был председателем Комитета Палаты представителей по вооруженным силам и отвергал идею “все или ничего” в отношении применения военной силы. Аспин был сторонником концепции “ограниченных целей”.

При Аспине в 1993 году в ходе провальной операции в Сомали было убито 18 американских солдат.

Мадлен Олбрайт, посол в ООН, а позднее госсекретарь, как-то спросила Колина Пауэлла, председателя Объединенного комитета начальников штабов, “в чем смысл того, чтобы иметь такую непревзойденную военную силу, о чем вы всегда говорите, если мы не можем ее использовать?”

В 1998 году, имея в виду возможные удары против Ирака, Олбрайт сказала: “Мы говорим об использовании военной силы, но мы не говорим о войне”.

В своем ежегодном отчете за 1995 финансовый год министр обороны США Уильям Перри заявил, что американские войска могут быть использованы, если возникает угроза «важным национальным интересам Соединенных Штатов, не говоря уже о жизненно важных». В 1996 году советник по национальной безопасности Энтони Лейк объявил список условий, при которых военная сила может быть применима, в том числе с целью “сохранять, укреплять и защищать демократию”.

Буш и Стратегия Упреждения

Джордж Буш начал свой президентский срок в 2001 с обещаний покончить с “расплывчатым, бесцельным и бесконечным применением ” военной силы в “таких местах, как Косово и Босния”. Он сказал: “Мы не собираемся все время быть миротворцами, разделяющими враждующие стороны. Не в этом наша сила и наше призвание”.

Не прошло и года, как перспективы изменились. Самолеты, захваченные террористами, совершили атаки на Всемирный Торговый Центр в Нью-Йорке и Пентагон, и один упал в поле возле городка Шанксвилл в Пенсильвании. США вдруг очутились в самом разгаре новой и трудной войны. Первоначально Америка дали военный ответ в Афганистане, но Буш, будучи убежденным, что Афганистан был только частью проблемы, убедил Конгресс и коалицию союзников расширить совместные действия в Ираке.

Выступая на выпускной церемонии в военной академии Вест Пойнт в 2002 году, Буш объявил о новой стратегии “упреждения”, которая установила новый порог войны. “Если мы будем ждать, пока угроза станет реальной, нам придется ждать очень долго”, - сказал Буш. “Наша безопасность потребует от всех американцев большей дальновидности и решительности, быть готовыми к упреждающим действиям, если это необходимо для защиты нашей свободы и нашей жизни”.

Стратегия упреждения с оборонительными целями совсем не была такой уж беспрецедентной идеей. Самым известным примером было нанесение израильтянами авиаудара по иракскому ядерному реактору «Осирак» в 1981 году. Соединенные Штаты рассматривали возможность использования этой концепции и в прошлом и применяли ее на тактическом и оперативном уровне в ходе уже начавшихся войн. Однако, до президентства Буша упреждение не являлось национальной стратегической политикой в США.

Буш впервые применил эту стратегию в операции «Освобождение Ирака» в марте 2003 года. Вскоре диктатор Саддам Хусейн был свергнут, правда, не без серьезных и долговременных побочных эффектов. Главным поводом для вторжения было убеждение, что у Саддама есть оружие массового поражения. Это предположение оказалось ложным, и стратегия упреждения в значительной степени утратила свой авторитет.

Операции США в Ираке и Афганистане показали тенденцию перехода к операциям с более продолжительным временным охватом, чем ожидалось, и американские военные снова оказались перед решением нечетко определенных задач государственного строительства и борьбы с незаконными вооруженными формированиями.

Обама: перезагрузка и регресс

Когда президент Барак Обама вступил в должность в 2009 году, он сместил акценты во внешней политике на усиление роли международных решений и тем самым снизил роль Соединенных Штатов в мире. Он ускорил вывод американских войск с заграничных территорий, прежде всего из Ирака, а затем из Афганистана. В 2010 году он объявил о «перезагрузке» отношений с Россией, а в 2011 году заявил, что “волна военной угрозы отступает”.

Но это, как надеялся Обама, не сработало. Противники Соединенных Штатов улучшили свои позиции в Ираке и Афганистане. Россия не ответила взаимностью при перезагрузке, и главным ее итогом стало поощрение агрессивности Президента России Владимира Путина.

Когда гражданская война охватила Сирию, Обама провел “красную линию” в отношении использования химического оружия режимом Башара Асада. Когда обстановка усложнилась, он пошел на попятную, утверждая, что ”последний рубеж“ был установлен «всем миром», а не только лишь США.

В мае 2014 года Обама попробовал систематизировать правила ведения войны в своей речи в Вест-Пойнте, там же, где в 2002 году Буш провозгласил принятие стратегии упреждения. “Соединенные Штаты будут использовать военную силу в одностороннем порядке в случае необходимости, когда наши основные интересы потребуют этого - когда нашему народу угрожает опасность; когда наши средства к существованию и безопасность наших союзников под угрозой”, - сказал он.

“С другой стороны”, - добавил он, “если глобальные проблемы не создают непосредственной угрозы для Соединенных Штатов, но порождают такие кризисы, которые сбивают нас с толку и толкают мир к опасности, но непосредственно не угрожают нам, тогда пороговое значение для военных действий должно быть выше. В таком случае, мы не должны действовать в одиночку. Вместо этого, мы должны мобилизовать союзников и партнеров для принятия коллективных решений”.

Соединенные Штаты должны наносить удар “только тогда, когда мы находимся перед лицом продолжительной непосредственной угрозы, и только тогда, когда гарантируется отсутствие жертв среди гражданского населения”, - сказал он.

Через месяц после речи Обамы в Вест-Пойнте радикальные группировки боевиков, называемые ИГИЛ, начали широкомасштабное наступление в Ираке и провозгласили о создании независимого исламского государства.

“Решение господина Обамы остаться в стороне от решения проблем в Сирии и Ираке во многом способствовало появлению сегодняшней угрозы для Соединенных Штатов”, - заявлено в редакционной статье "The Washington Post", которая по большинству вопросов обычно принимает сторону Обамы. “Затянувшаяся уступчивость только обострит ситуацию”.

Бывший вице-президент Дик Чейни и его дочь Лиз резко раскритиковали “сворачиваемую доктрину Обамы” в широко цитируемой колонке Wall Street Journal. “Слабость и отступление всегда провокационны”, - сказали они. “Уход США с мировой арены - это катастрофа, которая подвергает риску нашу собственную безопасность”. Обозреватель-неоконсерватор Роберт Кэйган сказал,- “сверхдержавы не уходят в отставку”.

Но Обама нашел поддержку с неожиданной стороны. “Многие из тех, кто выступает сейчас за активное военное вмешательство, - это те же люди, которые неоднократно ошибались в оценке затрат, вызовов и целей войны в Ираке”, - сказал сенатор-республиканец от штата Кентукки Рэнд Пол, один из самых консервативных политиков в стране. “Они совершили столько ошибок. Почему мы должны слушать их снова?”

Обама по существу ничего не сделал, чтобы международное сообщество смогло взять на себя ведущую роль в деле сохранения мира. Ситуация с конфликтами во всем мире только ухудшилась по сравнению с 2008 годом, и глобальная стабильность ослабла. Три месяца назад, в начале августа, мечущийся Обама разрешил “целенаправленные удары с воздуха” в Северном Ираке, но ограничил их рамками защиты американских дипломатов и советников и “гуманитарных усилий” для спасения мирных жителей Курдистана, которым угрожает наступление ИГИЛ.

В конце августа Обама согласился, что “у нас до сих пор нет стратегии”. Только теперь он признал угрозу для Соединенных Штатов и, наконец, сформулировал цель “подорвать и уничтожить ИГИЛ”.

Отмирание Ядерного Табу

Журнал “Bulletin of the Atomic Scientists” рассчитывает “Час Судного дня” на символическом циферблате, показывающем относительную опасность ядерной войны в виде “минут до полуночи”. В первой публикации в июне 1946 года часы были установлены на семь минут до полуночи. Самый маленький показатель был две минуты (в 1953 году), а самый большой - 17 минут (в 1991 году). Текущее значение составляет пять минут до полуночи с уточнением, что “опасность применения ядерного оружия в региональных конфликтах на Ближнем Востоке, в Северо-Восточной Азии и Южной Азии вызывает тревогу”.

Почти все считают, что час Судного дня - это медийная уловка для продвижения определенных политических взглядов, хотя нарастающая опасность локальной ядерной войны широко признается как факт.

Бывшие президенты США, в частности, Джимми Картер и Рональд Рейган, выражали желание избавиться от ядерного оружия, а в 2009 году Обама сделал это официальной политикой США, объявив о приверженности “стремиться к миру и безопасности в мире без ядерного оружия”. В 2010 году Обама опроверг слова собственного министра обороны, заявив, что США не будут разрабатывать новые образцы ядерного оружия.

Путин оценивал политику Обамы как шанс для России укрепить свои позиции в стратегических отношениях.

В 2012 году Путин, отметив, что американцам “еще предстоит модернизировать свой ядерный арсенал”, заявил, что Россия планирует разрабатывать и развертывать “совершенно новое поколение ядерного оружия и систем его доставки”.

В 2014 году Путин довел уровень российской агрессии до самого высокого уровня со времен холодной войны, аннексировав Крыма и вторгшись в Украину. Обама заявил: “Мы не собираемся прибегать к военным действиям для решения украинской проблемы”, но при этом на некотором удалении провел свою очередную красную линию, пообещав, что США готовы выполнить свой “священный долг” в соответствии со статьей 5 Договора НАТО (нападение на одного из членов НАТО считается нападением на всех) в случае нападения на страну - члена НАТО.

В таких условиях наиболее реальной ядерной опасностью является стремление небольших государств использовать тактическое ядерное оружие в ограниченных или локальной конфликтах. Например, Пакистан готов ответить ядерным ударом ракетами малого радиуса действия, если снова разгорится война с Индией. Северная Корея несколько раз грозила использовать свое ядерное оружие, а нервозный режим в Иране, скорее всего, присоединится к клубу ядерных государств.

Сегодня порог для крупных глобальных конфликтов по-прежнему остается высоким, но для остальных видов конфликтов, в том числе локальных ядерных войн – этот порог стал рискованно низок, и при этом не будет недостатка воюющих сторон, готовых перейти эту черту.