Структура идентичностей в многополярном мире

Новая таксономия акторов

Теория многополярности должна представить свой собственный проект, а также того, кто в многополярном миропорядке будет считаться главным актором внешней политики и международных отношений. Вестфальская система предлагает на этот вопрос однозначный ответ: национальные государства. В эпоху «холодной войны» реальными акторами были центры идеологических блоков (две сверхдержавы). В глобализме остается один актор — «ядро» (Core) мировой системы или «мировое правительство». В противовес этому теория многополярности выдвигает плюральную модель акторов, предлагая новую и оригинальную многополярную таксономию.

Полноценным стратегическим суверенитетом в многополярном мире будут обладать те инстанции, которые мы обозначили как «полюса». Это огромные стратегические образования, которых будет заведомо ограниченное количество: больше двух, но намного меньше, чем потенциальных «больших пространств». Это означает, что каждый полюс должен обладать единым командованием общих вооруженных сил, и эта инстанция должна находиться в подчинении стратегического руководства полюса. В компетенции этой выс­шей стратегической инстанции будут входить только самые острые вопросы — такие, как война и мир, применение и неприменение силы, введение санкций и т. д. Приблизительно такую функцию выполняет сегодня Совет Безопасности ООН, но только в совершенно иной модели, которая чрезмерна по формату, не соответ­ствует новой расстановке сил в мире, а потому не эффективна. Совет Безопасности «полюса» можно также уподобить руководству сплоченного военного блока — такого как НАТО или ОДКБ.

Эта инстанция будет принимать также стратегические решения макроэкономического, энергетического и транспортного характера, затрагивающие все пространство, находящееся в ведении полюса.

На следующем уровне будут располагаться центры, ответ­ственные за интеграцию «больших пространств». Их структура должна быть похожей на структуру правительств конфедеративных государств, где все решения принимаются по принципу субсидиарности, т. е. чем локальнее проблема, тем больше полномочий ее решения сосредоточено на низших инстанциях самоуправления. Лишь общие вопросы, затрагивающие все «большое пространство» целиком, должны находиться в ведении «центров интеграции». Так как правовой статус «больших пространств» может существенно варьироваться, то и юридическая форма их управляющих инстанций может представлять собой как наднациональный орган, где участвуют главы государств, входящих в большое пространство (если национальные государства сохранятся), так и иные формы конфедеративной или федеративной организации (при более тесной интеграции).

На еще более низком уровне теория многополярности допускает весьма широкую форму «правовой» субъектности. Здесь будут располагаться как национальные государства, так и разнообразные формы иных социальных систем, у которых не будет нужды в национальном государстве, т. к. все стратегические решения будут приниматься на более высоком уровне. Вопросы, которые будут находиться в пределах компетенции инстанций, расположенных ниже, нежели центры «больших пространств», будут иметь преимущественно социальный характер, т. е. представлять собой процесс организации разных общественных групп в соответствии с их культурной, исторической, этнической, религиозной, профессиональной спецификой.

В целом, «большое пространство» представляет собой наложение многих социальных систем разного качества и разного формата, каждая из которых организована в соответствии со своими естественными жизненными и историческими параметрами. Задача многополярного подхода состоит в том, чтобы обеспечить максимальную дифференциацию социальных единиц, предоставив общинам и обществам максимум свободы в выработке форм самоуправления и социальной организации. И этноцентрумы, и консолидированные историей народы, и государственные образования, и религиозные общины, и новые формы социальности — все это станет возможным в рамках многополярной модели организации общества, без утверждения жестких общеобязательных нормативов. Все вопросы, не затрагивающие самых общих стратегических позиций полюса и процесса интеграции «больших пространств», будут делегированы на максимально возможный локальный уровень, свободный от контроля высших инстанций. Любые сегменты общества смогут организовать свое бытие и свое пространство в соответствии со своими представлениями, силами, возможностями, желаниями, традициями и структурами воображения.

Схему властных инстанций в многополярном мире можно представить себе, например, так.

Схема 11. Структура многополярного мира

Высшее стратегическое руководство сосредоточивается на уровне полюса, но затрагивает очень небольшой спектр вопросов, касающихся только самых принципиальных и общих для жителей данного «мирового региона» тем. Ниже находятся интеграционные инстанции «больших пространств». А далее следует сложная (отмеченная на схеме 11 произвольной системой упорядочивания и накладывающимися друг на друга формами) конфигурация более мелких акторов, среди которых не выстраивается никакой политической, управленческой, правовой или статусной иерархии. Каждое общество, на какой бы основе оно ни было организовано, может оказаться в любой форме соподчинения или полной автономии по отношению к иным инстанциям, в зависимости от конкретного случая. Где-то религии могут быть поставлены выше этничности и 
государственности, где-то наоборот; где-то один и тот же этнос, рели­гиозная общность или иная форма устойчивого коллектива окажется принадлежащей к разным государственным или социальным формами и т. д. В многополярном мире нет нормативных правил, которые претендовали бы на универсальность. Сколько обществ, столько и вариантов их организации.

Китаро Нишида: «логика басе» и вопрос идентичности

Вопрос об идентичности решается в организации общества на многополярных началах не в духе европейской рациональности, но скорее в духе «логики мест» (басе) Китаро Нишида 33, когда одна идентичность не исключает другую, но накладывается на нее, включая в себя все, даже противоречивые формы — поскольку все «ме­ста» (К. Нишида) суть причудливая игра высшей идентичности «небытия» (mu), в которой у человека есть одна задача — впустить в себя социальную культуру как момент освящения. В этом процессе соблюдается только главное правило: коллективная идентичность более важна, нежели индивидуальная. Человек определяется тем, к какому обществу и, соответственно, к какой культуре он принадлежит. Не общество производно от человека, но человек есть производная от общества. А так как вариации обществ и их соподчинений огромна, то и человеческая идентичность и ее структуры оказываются безграничными. Ригидные социальные системы (такие, к примеру, как «этноцентрумы») минимализируют индивидуальную идентичность, сводя ее почти к нулю34. В других социумах — например, в обществах монотеистических религий — значение личности намного выше и сочетается с другими формами неиндивидуальной идентификации (но и этот повышенный статус индивидуального начала есть не что иное как следствие социальных установок).

В национальных государствах индивидуальная идентичность становится доминирующей, а в гражданском обществе — един­ственной. Но и в этом случае исключительность индивидуальной идентичности есть результат специфической организации общественной парадигмы, а отнюдь не самого индивидуума. Чтобы осо­знать себя как индивидуальность, надо быть помещенным в социальную (внеиндивидуальную, нормативную) среду, которая сделает это установкой и ценностью.

Многополярная теория признает все формы идентичности, но рассматривает их в социальном контексте и не предлагает никакой иерархизации. Одна коллективная идентичность ничем не лучше и не хуже другой, то же верно и в отношении индивидуальной идентичности, если речь идет об обществе, которое наделяет личность автономной онтологией. Такой подход предполагает уважительное отношение ко всем социальным системам и настаивает лишь на том, чтобы предоставить им свободу органического становления.

Жесткая или открытая и гибкая идентификации имеют свой смысл только в конкретном социальном контексте, в отрыве от которого они не могут быть ни поняты, ни сравнены между собой.

Согласно Китаро Нишида, общественное благо реализуется через дезиндивидуализацию сознания собственного присутствия35. Когда человек понимает, что не он живет, но социальное сознание живет сквозь него, он становится самим собой, обретает свое «ме­сто», свою идентичность. К «благу» как к таковому не обязательно стремиться; достаточно того, чтобы идентифицироваться с общим (с общиной, государством, социальной группой). В этом случае не имеет значения, хорошее ли это общество или плохое, справедлив ли правитель или, напротив, тиран или самодур. Все эти оценки не имеют ни смысла, ни автономного бытия: необходимо лишь хорошо служить коллективной идентичности, стирая свое «я» ради исполнения своего явления в человеческом виде — и тогда цель будет достигнута. Если хорошо работать на любой коллектив и истово служить любому правителю, благо будет реализовано: коллектив станет здоровым, а правитель — соответствующим ситуации.

Это правило действует и в отношении современного западного общества, поскольку, если пройти путь абсолютного индивидуума и абсолютной свободы до конца (как в теории предлагает либерализм), то выйдешь к фундаментальной онтологии, Dasein’у и традиции (только с другого конца)36.

Национальное государство и многополярный мир

Один из важнейших пунктов теории многополярности касается национального государства. Суверенность этой структуры была поставлена под сомнение уже в эпоху идеологического противостояния двух блоков («холодная война»), а в период глобализации эта тема приобрела еще более острую актуальность.

Мы видели, что глобалистские теоретики либо говорят о полной исчерпанности «национальных государств и о необходимости перехода к «мировому правительству» («ранний» Ф. Фукуяма37), либо считают, что национальные государства еще не выполнили своей миссии до конца и должны просуществовать еще какой-то исторический период, чтобы лучше подготовить своих граждан к интеграции в «глобальное общество» («поздний» Ф. Фукуяма38).

Многополярная теория рассматривает национальные государ­ства как явление евроцентрическое, механистическое и, в каком-то смысле, «глобалистское» в начальной стадии (идея нормативной индивидуальной идентичности в форме гражданственности подготавливает почву для «гражданского общества» и, соответственно, «глобального общества»). То, что все пространство мира разделено сегодня на территории национальных государств, есть прямое следствие колонизации, империализма и проекции западной модели на все человечество. Поэтому самостоятельной ценности для теории многополярности национальное государство в себе не несет. Тезис о сохранении национальных государств в перспективе по­строения многополярного миропорядка важен только в том случае, если он прагматически препятствует глобализации (а не способ­ствует ей) и скрывает под собой более сложную и выпуклую социальную реальность: ведь многие политические единицы (особенно в Третьем мире) являются национальными государствами лишь номинально, а по сути представляют собой те или иные формы традиционных обществ с более сложной системой идентичности.

Позиция сторонников многополярного мира здесь полностью противоположна глобалистам: если национальное государство проводит унификацию общества и содействует атомизации своих граждан, т. е. осуществляет реальную углубленную модернизацию и вестернизацию, то такое национальное государство не имеет никакой ценности и является лишь разновидностью глобализационного инструментария. Такое национальное государство не заслуживает сохранения и не имеет смысла в многополярной перспективе.

Но если национальное государство служит фасадом иной социальной системы — особой самобытной культуры, цивилизации, религии и т. д., то его следует поддерживать и сохранять, ориентируясь на его грядущую эволюцию в более гармоничную структуру в рамках социологического плюрализма в духе многополярной теории.

Позиция глобалистов прямо противоположна во всем: национальные государства, служащие фасадом традиционному обществу (такие, как Китай, Россия, Иран и т. д.) они призывают демонтировать, а национальные государства с прозападными режимами, — Южная Корея, Грузия, страны Восточной Европы, — напротив, укрепить.