Русская идеология в новой реальности

Накал отношений между Россией и Западом, прежде всего США, достиг такой точки, что даже независимо от того, состоится ли прямой военный конфликт или нет, красные линии прочерчены не просто в географическом пространстве, но и в сфере цивилизационной и идеологической.Независимо от того, введут или не введут санкции (войска) одни против других, понятно, что между Россией и Западом фундаментальный и необратимый разрыв уже состоялся. Кто выстрелит первым и выстрелит ли, и как пойдут после этого разворачиваться события,  имеет второстепенное значения перед лицом того, что уже случилось и что еще совершенно не осознанно ни одной из сторон – особенно российской. 

Русская ментальность не выносит резких разрывов; нам представляется, что все всегда будет таким, как есть сейчас. И даже когда страна воюет или претерпевает колоссальные изменения, русские живут во внутреннем ощущении мира и стабильности. Мы носители гармоничной и устойчивой психологии, которую трудно перевести в режим чрезвычайного положения. Именно об этом идет речь в поговорке  про «долго запрягаем». Так долго, что потом мы просто вынуждены ехать на предельных – гиперзвуковых – скоростях, чтобы наверстать упущенное. В военной сфере и на уровне дипломатии мы, кажется, запрягли и готовы сорваться. В сфере идеологии и мировоззрения догматический сон – «ничего не происходит и не произойдет» -- продолжается в полной мере. Здесь все еще преобладает настрой 90-х, 20 лет патриотических реформ в поле внимания не попадают.

И напрасно: реальность необратимо изменилась уже давно, а сейчас это настолько ясно и пронзительно, что казалось бы, не замечать не возможно – но нет, оказывается, возможно. Либерально-западническая парадигма все еще остается доминирующей в сфере образования, гуманитарных наук, культуры и мировоззрения в целом. Поправки на консерватизм здесь носят поверхностно-косметический характер. 

А тем временем Россия необратимо порывает с Западом. Уже порвала. По собственной воле или против нее, но мы стремительно отключаемся от западного мира, его правил, его стандартов, его нормативов и его протоколов.  Это происходит не на основании взвешенного и суверенного сопоставления русской идентичности с современной либерально-глобалистской. Нас просто принудили двигаться в этом направлении, вообще не оставляя места в глобальном мире – по крайней мере того, которое мы считали бы для себя приемлемым. 

Сближение Москвы с Западом в конце 80-х и в 90-х годах ХХ века Запад воспринял как поражение, и начал вести себя  с нами как с побежденными. Причем опасными, и в любой момент готовыми попытаться осуществить реванш. Отсюда расширение НАТО на Восток и нарушение любых обязательств, данных Москве в ответ за ее капитуляцию. Так Запад поступает с поверженными противниками очень часто – если не всегда. Версальский договор был столь унизителен для Германии, что реванш наподобие национал-социализма Гитлера был предрешен Версальским договором в 1919. Также Запад поступил и с Россией в 90-е. 

Но при Путине Россия окрепла, стала полюсом и начала вести себя суверенно. И снова Запад никаких выводов для себя не сделал и продолжал и продолжает обращаться с Россией как «с вышедшей из-под контроля обезумившей региональной державой», которую необходимо «проучить, поставить на место, задать урок». Путин был готов дружить с Западом и принимать его правила игры, если они соблюдались бы обеими сторонами. Но для Запада это не приемлемо, и он не упускает случая чтобы напомнить, что все демократии равны, только некоторые «равнее других». Такая глобалистско-либеральная «ферма животных» Путина не устраивает. Не устраивает все больше, больше, больше, пока, наконец, мы все-таки справились с запряганием и готовы к стремительно быстрой езде.

Для российской власти – это вынужденная мера, она просто реагирует. Но, на самом деле, в этом дает о себе знать более глубокая реальность – цивилизационная особенность России, наша идентичность и фундаментальные законы геополитики. В нашей истории Запад всегда выступал как Другой. И как бы мы с ним порой ни сближались, все кончалось противостоянием и войнами. Между собой и Другим необходимо поддерживать дистанцию. Если ее чрезмерно сократить, маятник качнется в другую сторону. Именно это сейчас и происходит.

Пусть нехотя, но Москва становится в оппозицию Западу. Сказав Западу «нет»,  в какой-то момент – в принципе, он уже наступил – необходимо сформулировать, а чему же мы говорим «да»? Что отрицаем, понятно – это либерализм, глобализм, постгуманизм, гендерная политика, гегемония, политика двойных стандартов, cancel culture и культура постмодерна. Что утверждаем?

И здесь особую актуальность приобретают все те исторические идеологии, которые на предыдущих этапах обосновывали различие судеб России и Европы (Запада). Именно они и должны стать плодотворной почвой для нового оформления Русской Идеи. 

Это

·      взгляд на Россию как оплот православного христианского мира, доктрина Москва-Третий Рим;

·      связанное с этим учение о судьбоносном вселенском значение русской монархии (катехон);

·      славянофильские идеи об исторической миссии восточных (и всех остальных) славян – Третье Возрождение;

·      евразийская теория о России как самобытной цивилизации, радикально отличной от Запада;

·      взгляды русских народников на аграрную сущность русского общества и отвержение индустриального пути развития;

·      советская идеология, противостоявшая западному и мировому капитализму;

·      софиология и патриотическая мистика Серебряного века.

Вот основные источники и составные части новой русской идентичности. При этом важно не просто восстановить эти парадигмы, восстановив вместе с этим исторически существовавшие между расколы, противоречия и оппозиции, но выработать синтетический подход, в равной мере отвергающий претензии Запада на универсальность и оптимальность своих «ценностей» (а это и является общим для всех этих школ) и формирующий русский образ будущего. И снова речь идет не о комбинаторике и не о полит-технологиях – эту мелкую сервильную и лживую мразь, политтехнологов, до идеологии допускать на пушечный выстрел нельзя. Необходим бросок русской мысли, духовное пробуждение, воскрешение русского Логоса. Это дело мыслителей и мистиков, творцов великого проекта. Для этого необходимо вдохновение, чистота взгляда и кристальная ясная мотивация, глубинная солидарность с русской судьбой.

Явно Кремль всерьез об этом не задумывается. На повестке дня стоят военно-дипломатические вопросы. Это понять можно. Власть следует за тем, что ей представляется «объективным ходом вещей». Ей не до Логоса и не до смысла истории.

Но для тех, кто понимает глубоко русскую миссию, то, что наступает сейчас, было очевидно уже давно – если не всегда, и конфликт с Западом мыслился как нечто неизбежное даже тогда, когда подавляющее большинство верило в перестройку, реформы или перезагрузку. И если сегодня эту старую (для нас) и по сути вечную истину игнорировать могут только слабоумные или прямые агенты влияния, то об Идее не задумываются даже те, кто сегодня на переднем крае реальной политики. Никакой реальной политики без идеальных ориентиров, без Идеи, без идеологии не бывает.Это можно не понимать, но этого нельзя изменить. Поэтому власти – в самое ближайшее время – когда наступит, наконец, момент «быстрой езды» -- предстоит столкнуться с тем несоответствием, которое в нашем обществе существует между апатичным и сонным состоянием умов и серьезностью и масштабом цивилизационного конфликта. Пробуждение русских неизбежно. Мы вступаем в эпоху Русского Логоса.