Правовой статус Иерусалима - Исторический контекст

Иерусалим – город, легендарный в своей истории, возбуждал живую любознательность, пожалуй,  у каждого, кто так или иначе интересовался ветхозаветными и новозаветными преданиями, историей иудейских войн, крестовых походов или арабо-израильского конфликта, но, даже зная и понимая хронику этого краеугольного камня многих исторических эпох, не каждый способен разобраться, в чем заключается юридическая подоплека современного международного статуса Иерусалима, его административно-правового положения.

Что такое закон в жизни человека?  Закон, если рассматривать его в исторической перспективе наиболее широко, представляется чем-то, что способно, прежде всего, выступать в форме обоснования тех или иных возникающих и изменяющихся общественных отношений, дабы максимально вывести общество из стадии неопределенности этих отношений в стадию их предсказуемости. Конечно, можно возразить, что существуют такие феномены упорядочивания индивидуального и коллективного бытия как культура, религия, возможно, даже традиция, но вот только культур и традиций много, а закон один. Ты не обязан верить в моего бога, ты не обязан следовать моему стереотипу поведения, но закон ты соблюсти обязан – в этом и заключается его основная функция в сфере как древнего, так и современного общества.

В самом деле, даже варварские общества признавали, например, право справедливого обмена в процессе торговли или гарантировали жизнь послов, прибывших для установления дипломатических отношений. У древних египтян был закон Маат,  у иудеев был закон-завет, у их соседей, будь то сидоняне, или исмаилитяне, или эфиопляне, был закон. Греческая онтология построена на верховенстве логоса, который тождественен с мировым законом. Аврелий Августин признает, помимо Божьего закона, еще и естественный, всечеловеческий закон. Про роль права и закона во времена становления и утверждения модерна знает каждый – закон приобретает статус основного и решающего легитимирующего фактора тех или иных общественнозначимых действий, однако это не значит, что данную функцию он получил впервые – древние общества, предпринимая решительные действия, не обязательно военного характера, ссылались на  определенные легитимирующие такие действия обстоятельства, как правило, это либо некий закон предков, обоснованный своей древностью, либо веление богов, которое они облекли в некоторые веления или принципы регулирования человеческих отношений, либо необходимое всеобщее естество – естественный мировой закон. Как правило, древность, античность и средневековье, учитывая объективно присущий этим обществам уровень развития  технико-технологических отношений, а также тот факт, что закон в то время тесно скоррелирован с культурно-религиозными и философскими представлениями тех народов, не утруждала себя созданием сложных хитросплетенных правовых или законодательных систем, - в этом не было надобности в условиях исправнодействующих иных социальных регуляторов: закон в то время был, либо предельно лаконичен, отдавая исключения и различные частности на усмотрение представителей аристократического или жреческого сословия, либо предельно казуистичен, как, например, варварские правды франко-германских королевств.

Рассматривая правовую историю Иерусалима, следует учитывать вышеизложенную теоретическую позицию на смысл закона в премодерновый период, дабы воздержаться от несправедливых оценок тех или иных поступков древних правителей в отношении самого главного города мира, а заодно попытаться найти начало генезиса его особого правового положения в Новой и Новейшей истории.

​
  Во дни праотца Авраама Иерусалим назывался Салим (Быт.14:18; Пс.85:3), что можно перевести как город мира, город, согласно Библии, царя-священника Мелхиседека. Он расположен в Палестине, которая у пророка Иезекииля (20:6) называется красой всех земель. Следует упомянуть об некоторых общих положениях правового статуса городов Иудеи в сфере деликтного права: Ветхий завет упоминает о 6 городах убежищах древней Земле Израиля, в которых  человек получал защиту от родственников убитого, которые в “жажде мести” могли нанести ему вред , следовательно можно заключить об особом правовом статусе этих городов: “чтобы мог убегать туда убийца, убивший человека по ошибке, без умысла; пусть города сии будут у вас убежищем от мстящего за кровь”. Кроме того, иудейские города предполагали дополнительное условия передачи права собственности: нельзя было выкупить городской дом в юбилейный год , если с момента выкупа прошло времени менее, чем один год.

Продолжая рассуждения о городе Иерусалиме первого тысячелетия до нашей эры трудно выделить какие-то конкретные статусные особенности его правового положения, ссылаясь на источники, что, тем не менее, не умоляет его значения как еврейского духовного центра, однако, если рассуждать по аналогии, зная особенность теократического правления в древнем Израиле и  на ближнем востоке, можно прийти к мысли, что, во-первых, Иерусалим, будучи столицей подлинно теократического государства, в отличии от иных древних деспотий для которых был свойственно обожествлять своих правителей и выстраивать сословное государство, не предполагал какого-то своего специального положения, кроме того, что о нем было сказано Богом в законе; во-вторых, ввиду равенства всех перед Богом , который был подлинным Израильским царем, нельзя сказать, что какие-то привилегии, могли бы быть установлены для города его правителями или собственно народом. Более того, любая попытка отойти от принципа полного подчинения божьей воле, выраженной в законе, трактовалась как нарушение завета и влекла скорую кару, коей подвергся, например, царь Давид.

Другой особенностью древнего Иерусалима является то, что это был не просто открытый город, а город, предполагавший политическую правосубъектность всех жителей Израиля: «…l.все израильтяне, дети ваши, жены ваши и пришельцы твои, находящиеся в стане твоем, от секущего дрова твои до черпающего воду твою, чтобы вступить тебе в завет Господа, Бога твоего, и в клятвенный договор с Ним» (Втор. 29. 11-12).” – это феномен, характерный сугубо для политико-правовой культуры еврейского государства, сложно представить, чтобы в это время (11-12 век) где-то еще могло иметь место подобное политическое уравнивание не только между автохтонным населением, но и между пришельцами.  Отсюда вытекает в том числе равенство экономических отношений богоизбранного народа перед богом: “Один закон да будет и для природного жителя и для пришельца” (Исх. 12. 49).

Вместе с тем не стоит преувеличивать фактор равенства даже в таком подлинно теократическом обществе, как древний Израиль:  у народа существовали свои вожди – судьи, которые совмещали функции как управленцев, так и полководцев, а иногда и священнические обязанности, как Самуил, однако, этот титул, дарованный Богом, не мог передаваться по наследству, а также терял часть своих правомочий по отношению к народу в период отсутствия военных действий. Иосиф Флавий называет судейское правление аристократией, но нам это видится не совсем точным, т.к. такое определение не учитывает видовых особенностей судейства, которое держалось на силе авторитета и божьем велении, а не на знатности происхождения. Процесс дальнейшего изменения политического устройства сложно связать с какими-то объективными историческими процессами, тем более, что установление царского правления связанно с децентрализацией и последующим распадом  еврейского государства. Библейские тексты выражают негодование Господа на решение евреев:  ” ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними... итак, послушай голоса их; только представь им и объяви им права царя, который будет царствовать над ними» (1 книга Царств   7,8, 9)”. В этот период  (по разным оценкам в отрывке  1012 – 965 гг д н э) формируется монархическое правление: израильтяне более не равны друг перед другом в лице Господа – они подданные царя. Согласно свидетельству Самуила и закону Моисееву, царем, например, не может стать иноземец, царь имеет право взять к себе на службу в военную всадническую элиту “сыновей ваших”, а также оставляет за собой право изъять для собственных нужд и нужд своих слуг  поля, виноградники и масленичные сады иных собственников, но власть царя не безгранична – царское достоинство обусловлено божьей волей, например, Бог отвергает Саула, предпочтя ему на царствование  Давида.

Примерно в 1000 г. д.н.э. стараниями ветхозаветного царя Давида город Иерусалим приобретает статус  еврейской столицы: в город из Хеврона были перенесены административно-управленческие функции, но главное в Иерусалим был перенесен ковчег завета, а через 40 лет царь Соломон строит храм и царский дворец, что и обусловило дальнейший особый статус  города как в лице его жителей, так и пред лицом Бога. В Ветхом Завете ничего не сказано о каких-либо конкретных случаях регулирования или управления, связанных непосредственно с городом в этом времени, зато многое говорится о Храме, чью судьбу в какой-то степени можно связать с судьбой города, т.к. место храма было обусловлено божьей волей, а не географическим положением. Иерусалим – это место для Господа, - избранный участок, который он назвал своим: "Земли не должно продавать навсегда; ибо Моя земля; вы пришельцы и поселенцы у Меня" (Левит 25:23). Таким образом, с правовой точки зрения можно заключить об особом статусе неотчуждаемой земельной собственности в древнем Иерусалиме, так, земельная собственность, принадлежащая церкви, была весьма распространена в Средневековье, однако о титуле некой Божественной собственности говорить не приходится – это особенность ветхозаветного закона.  С момента установления в Иерусалиме Скинии Собрания, а затем постройки Храма, город приобретает функцию финансово-налогового центра, постольку поскольку, ввиду слабости административного аппарата, большинство налогов собиралось прямо при Храме: собственно налог на содержание храма, налог на содержание левитов, “выкуп души” – полсикеля серебра по достижении 20 лет, отдельно собирались подати на организацию празднеств, а из каждой десятой доли выделялась часть на помощь вдовам и сиротам.

Связь столичных функций с превращением Иерусалима в культовый центр и представление о вечном Иерусалиме неразрывно связано в Библии с концепцией вечности дома Давида, обещанной Богом израильтян (Самуил  6–7, 24:18–15). Расширение города на север и постройка Храма на горе Мория, а также царской резиденции во времена правления царя Соломона привела к правовому закреплению за городом уникального статуса священного и престольного города одновременно. Подобное сочетание внесло свою лепту формирование национального самосознания еврейского народа и выразилось в специфическом мессианском восприятии истории. Благодаря своему особому статусу Иерусалим представляет собой олицетворение справедливости и правосудия Бога и царствующих по Его воле царей (Исаия 1,26–27).

Некоторые законы тогдашнего общества распространялись лишь на Иерусалим, в то время как другие законы не имели юридической силы относительно Иерусалима. Так, согласно Галахе, в Иерусалиме не  должно находиться что-либо, что может нарушить сакральную чистоту города: запрещено было проводить похороны в пределах города, в земле Иерусалима нельзя было предавать погребению, а обнаруженные старые захоронения подвергались перезахоронению  за пределами города; это правило не распространялось на погребения рода Давида и пророчицы Хулды, «которые находились там со времен ранних пророков» (Тосефта, Нег. 6:2); погребение умершего должно было совершаться на день кончины. Несмотря на суровость установлений закона в отношении к  Иерусалиму,   дни паломнических праздников  предусматривали некоторое смягчение строгих правил о ритуальной чистоте Иерусалима (Хага 26а).

Согласно Галахе закон о Иерусалиме и его святость вечны и поэтому некоторые законы, связанные с городом остаются в силе независимо от воли царей или иноземных повелителей города: так, например, молитва, творимая вне города, должна быть обращена лицом к нему, а если она творится внутри –  к храмовой горе (Брахот 30а).

Главным характерным положением ветхозаветного законодательства о Вечном городе является  то обстоятельство, что оно представляет собой именно завет Бога с человеком. Причем завет представляет собой действительный договор, который нельзя свести к формальности юридизма, но, тем не менее, учитывая законнические наклонности ветхозаветной религии, его можно трактовать и в правовых терминах: так, обеспечением договора служит клятва Бога: «Господь, Бог твой, есть Бог благий и милосердый; Он не оставит тебя и не погубит тебя, и не забудет завета с отцами твоими, который Он клятвою утвердил им» (Втор  4. 31). Любой легальный договор, в силу своей природы, предполагает равенство сторон-контрагентов, по крайней мере, де-юре, но, заводя речь о договоре всемогущего Творца с тварным человеком,  говорить о равенстве не приходится. Пожалуй, содержательно в этом нет ничего противоестественного, все вполне укладывается в концепцию о патриархально-религиозном происхождении закона. 

Продолжение следует….