От этноса к нации и гражданскому обществу

Р. Рэдфилд: folk-society

Мы уже видели, что все версии глобализма так или иначе оперируют с концептом «глобального общества». Это важнейшая социологическая категория, без внимательного анализа которой сущность глобализации будет от нас ускользать.

Чтобы понять, что такое «глобальное общество», надо проделать краткий экскурс в этносоциологию 93 и проследить эволюцию коллективных идентификаций в разных типах обществ.

Первым уровнем коллективной идентичности в социальной истории является этническая идентичность. В этносе между всеми членами существуют органические связи, все разделяют язык, веру в общее происхождение и общие обычаи. В этносе коллективная идентификация всех его членов друг с другом и с общим, часто мифологическим, предком (тотемом, духом, вождем, фетишем и т. д.) настолько велика, что индивидуального начала почти не существует вовсе. В этническом обществе доминирует коллективная антропология: целое в нем намного больше, нежели составляющие его части.

Примером этноса может служить тот тип общества, который американский социолог Роберт Рэдфилд (1897–1958) назвал «folk-society» 94, выделив в качестве его основных характеристик:

– персонализм отношений;

– синхронизм реакций;

– ограниченную численность;

– аграрную среду обитания;

– сакральное отношение к природе.

Этническим обществам присущи архаические черты. В этносе преобладают циклическое время и мифы «вечного возвращения» (М. Элиаде 95).

Р. Турнвальд: социальная дифференциация и концепт «народа»

Следующим, более сложным типом общества является то, что принято называть «народом». Чтобы строго отличать его от этноса, можно воспользоваться другим греческим термином — «λαός», «лаос», откуда образованы французские слова «laique» («свет­ский»), «laicite», («светскость») и т. д. Народ — это этнос, вступивший в историю 96, осознавший линейное время, вышедший из замкнутого цикла «вечного возвращения».

В народе мы видим много этнических черт, но к ним добавляется и нечто новое: определенный травматизм, неравновесность, чувство исторического  события как чего-то особого, чего нет в рутине сменяющих друг друга сезонов этноса. В народе центральной фигурой становится герой, который впервые наделяется индивидуальностью, чуждой этническим архаическим обществам. Но эта индивидуальность — исключительная, собирательная и зарезервированная только для великих людей: царей, вождей, богатырей, гениев, философов.

Если для этноса характерны сказки и мифы, то для народа — эпос.

В народе сосуществуют две социальные парадигмы идентификации: коллективистские (все еще этнические) массы и индивидуализированные (элиты). Связь возникновения социальной дифференциации и становление классового общества с этническими процессами прекрасно описал в своем монументальном пятитомнике классик этносоциологии Рихард Турнвальд 97 (1869–1954).

Народ, λαός, порождает вместе или поочередно следующие типовые формы:

– государство (чаще всего);

– религию (как правило, с развитой теологией — классическим примером здесь являются монотеистические религии);

– цивилизацию (основанную на философии и высоко дифференцированной культуре).

Интегрирующий характер государства (как лаоцентрума) яснее всего виден в империи.

Народу соответствует традиционное общество, отличающееся от чисто этнического (архаического) более высокой степенью дифференциации — в социальном устройстве, политике, экономике, культуре и т. д.

Э. Гелльнер, Б. Андерсон: нация как искусственная конструкция общества Модерна

В Новое время в Европе на основании традиционных сословных государств (соответствующих фазе народа — «лаоса») появляется новый социальный тип — национальное государство илиГосударство-Нация («Etat-Nation»). Это совершенно особое явление, по основным качественным характеристикам отличающееся и от этноса, и от народа. Это прекрасно показал философ и этносоциолог Эрнст Гелльнер 98 (1925–1995). По Э. Гелльнеру, нация — это целиком искусственная идентичность, переносящая механически «естественные связи малых общин» на широкие пласты атомизированных и изолированных индивидуумов. Другой современный этносоциолог Бенедикт Андерсон называет нацию «imagined community»99, т. е. «выдуманной», «воображаемой общностью».

Концепт «нации» возникает вместе с буржуазными революциями, является продуктом исторической деятельности третьего сословия и берет в качестве нормативного типа фигуру буржуа.

В нации доминирует городское (политизированное) население, которому точнее всего соответствует греческий термин «δεμος», «демос». Нация неотделима от государства и всегда имеет политическое выражение, в отличие от этноса, который не знает политики (и, соответственно, развитых властных отношений и стихии исторического решения), и от народа, в котором политическое измерение является достоянием дифференцированной (от основной массы) и индивидуализированной элиты. Переход от народа к нации может быть описан как переход от нормативной фигуры «героя» (Held) к фигуре «торговца» (Handler), как это показано в социологии В. Зомбарта ¹⁰⁰ (1863–1941). Нация есть явление буржуазное. И ее появление в Европе практически совпадает с рождением западноевропейской демократии.

Нация предлагает новую форму идентичности — объединение всех граждан в общем национальном правовом и административном пространстве.

Э. Гелльнер показывает, что нация создает симулякр этноса, живой язык трансформирует в искусственно разработанный и административно закрепленный национальный «идиом», органиче­ские отношения «братьев» и «свояков» превращает в рациональные связи партнерства и взаимовыгоды, искреннюю веру в миф — в прагматическую манипуляцию искусственными историческими конструкциями, призванными служить удобству управления, социальному форматированию масс, униформизации деталей.

Крайним проявлением нации является «национализм» как искусственное нагнетение страстей вокруг «фиктивной» конструкции в конкретных политических целях 101. За «национализмом» при всей его иррациональности, как показывает Э. Гелльнер, всегда стоят конкретные и вполне рациональные политические силы, выполняющие прагматические задачи.

И. Кант: проект гражданского общества и «вечный мир»

Появление буржуазных наций в Новое время параллельно вело к распространению личностной идентификации (ранее свойственной только элите) на широкие слои населения — вначале городского, затем и сельского. При этом гражданские права и, соответственно, статус индивидуума признавались только за взрослыми состоятельными буржуа-горожанами, гражданами мужского пола, и лишь постепенно распространялись на всех остальных — женщин, бедняков и крестьян. В любом случае параллельно национальной искусственной коллективной идентичности развилась индивидуальная идентичность, которая бралась за социальный атом при политическом складывании нации. Буржуазные нации в отличие от этносов (архаическое общество) и от народов (традиционное общество) состояли из индивидуумов. На основании этой новой (исторически) нормативной фигуры сложилась концепция «гражданского общества».

Взятое само по себе, в отрыве от нации, гражданское общество есть социологическая абстракция, представляющая собой проект существования граждан без национального государства, т. е. содержание без формы. Это общество мыслится как основанное исключительно на индивидуальной идентичности, стоящее по ту сторону всех форм идентичности коллективной — этнической, народной, сословной, религиозной, и даже национальной.

Теория гражданского общества была создана Иммануилом Кантом (1724–1804). В духе пацифизма 102 и антропологического оптимизма Кант считал, что люди однажды поймут, что воевать между собой, защищая государства-нации, неразумно и что гораздо выгоднее и прибыльнее сотрудничать. Тогда-то и реализуется гражданское общество, основанное на разуме и морали. Идеи Канта легли в основу магистрального направления либеральной и буржуазно-демократической политико-социальной традиции.

Гражданское общество, таким образом, мыслится изначально выходящим за пределы национальных государств и противопо­ставляется им как формам организации, подлежащим постепенному упразднению. Форма национальной идентичности должна уступить место идентичности исключительно индивидуальной. И только тогда, когда мы получим общество индивидуумов, где никаких форм коллективной идентичности не останется, по мысли сторонников такого подхода воцарится «вечный мир» 103.