Информационная революция становится политической

Вторая годовщина «арабской весны» в Египте была отмечена беспорядками на площади Тахрир, которые привели многих наблюдателей к опасению, что их оптимистичные прогнозы на 2011 год не подтвердились. Частью проблемы является то, что ожидания были искажены метафорой, описывающей события в краткосрочной условиях. Если вместо «арабской весны», мы говорили об "арабских революциях", мы, возможно, имели бы более реалистичные ожидания. Революции разворачиваются в течение десятилетий, а не сезонов или годов.
 
Рассмотрим Французскую революцию, которая началась в 1789 году. Кто бы мог предсказать, что через десятилетие неотесанный корсиканский солдат приведет французские армии на берега Нила, или наполеоновские войны будут перемалывать Европу до 1815 года?

Если мы поразмыслим об арабских революциях, то в этом случае много сюрпризов еще нас ждет впереди. До сих пор большинство арабских монархий были достаточно легитимными, имели деньги и силу для того, чтобы выжить в волнах народного восстания, которые свергли светских республиканских самодержцев, таких как Хосни Мубарак в Египте и Муаммар Каддафи в Ливии, но ведь прошло только два года революционного процесса.

Под арабскими политическими революциями лежит более глубокий и длительный процесс радикальных изменений, которые иногда называют информационной революцией. Мы еще не можем в полной мере осознать ее последствия, но она в корне изменяет характер власти в XXI веке, в котором все государства существуют в такой среде, что даже самая мощная власть не может применять те инстурменты контроля, которые она использовала в прошлом.

Правительства всегда беспокоились о потоке и управлении информацией, а наш век в первую очередь сильно зависит от кардинальных изменений в области информационных технологий. Печатный станок Гутенберга был важен для зарождения протестантской Реформации и последующей войны в Европе. Сегодня, однако, гораздо большая часть населения, как внутри, так и между странами, имеет доступ к власти, которая исходит от информации.

Нынешняя глобальная революция основана на быстрых технологических достижениях, которые резко сократили затраты на создание, поиск и передачу информации. Вычислительные мощности удваивались примерно каждые 18 месяцев в течение 30 лет, и в начале XXI века, они стоят одну тысячную от того, что они делали в начале 1970-х годов. Если цены на автомобили упадут так же быстро, как цены на полупроводники, то сегодня автомобиль будет стоить $ 5.

Совсем недавно, в 1980-х гг. телефонные звонки по медному проводу могли нести только одну страницу информации в секунду, а сегодня тонкая нить оптического волокна может передавать 90000 томов в секунду. В 1980 году гигабайт данных занимал комнату, а теперь 200 гигабайт дискового пространства помещается в кармане рубашки.

Еще более важным было огромное снижение стоимости передачи информации, что уменьшает барьеры на входе. Так как вычислительные мощности стали дешевле и компьютеры сократилась до размеров смартфонов и других портативных устройств, последствия децентрализации оказались драматичными. Власть над информацией сегодня гораздо более широко распространена, чем это было несколько десятилетий назад.

В результате, мировая политика больше не является функцией одного правительства. Частные лица и организации - в том числе WikiLeaks, транснациональные корпорации, неправительственные организации, террористы, или спонтанные социальные движения получили возможность играть в этом непосредственную роль.
Распространение информации означает, что неофициальные сети подрывают монополию традиционной бюрократии, сейчас все правительства вместе в меньшей степени способны контролировать свою повестку дня. Политические лидеры пользуются меньшей степенью свободы для реакции на события и должны общаться не только с другими правительствами, но и с гражданским обществом.

Но было бы ошибкой "заучить" уроки, которые арабские революции дают об информации, технологии и власти. В то время как информационная революция, в принципе, уменьшает власть больших государств, малые государства, негосударственные акторы, политики и силы являются более сложными, чем подразумевает такой технологический детерминизм.

В середине ХХ века, люди боялись, что компьютеры и новые средства коммуникации создадут такой тип централизированного государственного контроля, который описан в романе 1984 Джорджа Оруэлла. И действительно, авторитарные правительства в Китае, Саудовской Аравии и других странах использовали новые технологии для того, чтобы попытаться контролировать информацию. По иронии судьбы для кибер-утопистов, электронные тропы, созданные социальными сетями, такими как Twitter и Facebook иногда делают работу секретных служб легче.

После своего первого беспокойства от Twitter в 2009 году иранское правительство в 2010 году смогло подавить в стране "зеленое" движение. Кроме того, в то время как "Великий брандмауэр Китая" далек от совершенства, правительству удалось до сих пор справляться с ситуацией даже при учете того, что Интернет расползся в стране.

Другими словами, некоторые аспекты информационной революции помогают небольшим акторам, но кое-что уже помогает большим и сильным. Размер по-прежнему имеет значение. В то время как хакер и правительство могут как создавать, так и использовать информацию в Интернете, что важно для многих целей, большое правительство может развернуть десятки тысяч обученных людей и иметь доступ к огромной вычислительной мощности для того, чтобы взломать коды или вторгнуться в сервера других организаций.

Кроме того, в то время как распространение имеющейся информации сейчас дешевеет, сбор и производство новой информации часто требует значительных инвестиций и, во многом, конкурентных ситуаций, так как новая информация - это главное. Сбор разведданных является хорошим примером, а разработка червя Stuxnet, поразившего иранские ядерные центрифуги, похоже, было делом рук правительства.

Правительства и крупные государства все еще имеют больше ресурсов, чем наделенные информацией частные лица, но сцена, на которой они играют, становится все теснее. Как будет разворачиваться последующая драма? Кто победит, а кто проиграет?

Чтобы ответить на эти вопросы, нужны десятилетия, а не один сезон. Как показали события в Египте и других странах, мы только начинаем понимать последствия информационной революции власти в этом столетии.