Идеология самообмана

С каждым днем становится все очевидней, что Донбасс вряд ли когда-нибудь, по крайней мере в обозримом будущем, опять будет в составе Украины. После того, что сделала хунта с мирными городами Юго-Востока, нужны не месяцы, и даже не годы, а десятилетия, чтобы психологическая травма, нанесенная киевскими властями жителям Донбасса, была преодолена.

 

Они почему-то решили, что жители Донбасса, Буковины, Полесья, Галиции и Слобожанщины – это один, неделимый народ, причем такой, с которым можно делать все, что угодно.

 

С точки зрения гражданского национализма, этот народ, конечно, может быть и единым, если только власти предержащие идут навстречу пожеланиям сограждан, а не узурпируют власть, как это произошло после февральского переворота в Киеве. Но есть и более глубинные механизмы, которые включают религиозные предпочтения, диалекты и историко-культурные региональные различия, формирующие изначальную матрицу патриотизма. Здесь следует обратиться к такому понятию, как «стратегическая культура». Согласно определению, данному Дж. Снайдером и усовершенствованному К. Грэем, стратегическая культура – это «сумма идей, условных рефлексов и привычных образцов поведения, которые члены (стратегического сообщества) приобрели через инструкции или путем подражания, и которыми они делятся друг с другом при ее (стратегии) разработке и реализации».

 

В стратегическую культуру также входят и определенные исторические события, а также их трактование. Параноидальная критика Российской империи и советского наследия со стороны так называемых «свидомых» («сознательных») украинцев является ярким примером такого подхода. И сразу возникает вопрос: а почему тогда жители Юго-Востока тоже не могут иметь собственное видение украинской истории? Совершенно очевидно, что взгляды на события, происходившие в течение нескольких столетий в разных уголках Украины, различные, часто – противоположные. На пограничной Слобожанщине – один взгляд, во Львове, который долгое время был в составе Австро-Венгрии и Польши, - другой, в российском Причерноморье - третий, а на многонациональном Донбассе, тяготеющем к России, - четвертый. Хотя многие галицко-киевские историки и пытались создать новую мифологию, попытки оказались провальными или близкими к провалу. Не помогли ни финансирование по грантовым программам из Вашингтона и Канады на выпуск новых учебников, ни навязчивое стремление Джорджа Сороса переформатировать академическую среду, ни деятельность новых правых, неумело «прыгающих» от приверженности европейским традициям к расистской патологии, и обратно.

 

Парадокс заключается в том, что среди знаковых исторических фигур Украины оказалось слишком много людей, идеи которых не вписываются в пропаганду современных идеологов «украинскости».

 

Такой, в частности, знаковый для «национально-сознательного» украинства персонаж, как Тарас Шевченко, называл историческую элиту Украины не иначе как «грязью Москвы и мусором Варшавы», указывая на продажность национальной «верхушки».

Сама Украина (Малороссия) в его время представляла собой лишь несколько центральных регионов. Нынешние националисты забыли, видимо, что только благодаря Ленину и Сталину страна приобрела современные границы.

 

Они также сознательно «забыли» и о том, что на этой территории проживал русский народ, пусть и пользовавшийся разными диалектами. Жители Львова называли себя русскими или русинами еще в начале XX века, а в интерпретации австро-венгерских властей – рутенами. Достаточно посмотреть издания украинских диаспор, чтобы понять: даже используя язык, очень похожий на тот, что ныне является украинским, они называли себя русскими. Так, газета «Свобода», которая начала издаваться в конце XIX века в США, о чем бы происходящем в Галиции, на Волыни или Буковине ни писала, использовала слова «русский» или «русин». А сам печатный орган выпускался Союзом русского народа.

 

Мало того, через некоторое время появляется и перевод на английский передовых статей, где употребляется слово «Russia», но никак не Украина. Украина оставалась лишь названием края, территории, а к этнониму украинцы не имела никакого отношения.

 

Лишь в 1914 г. после начала Первой мировой войны организация изменила название на Союз украинского народа, жителей Российской империи стала называть москалями, а сторонников политики Санкт-Петербурга - кацапами, т.к. Москва не была тогда столицей государства.

Все эти «новации» транслировались через газету «Свобода» на диаспору и ту часть польской территории, которую Сталин позже назвал Западной Украиной.

 

Согласно одной из теорий национализма, национальная идентичность формируется исключительно под влиянием диаспоры. Бенедикт Андерсон, автор книги «Воображаемые общности: размышления о причинах и распространении национализма» утверждает, что первые нации зародились не в Европе, а в США и некоторых странах Южной Америки, где были колонии. Представители буржуазии, оторвавшись от своих корней, начинают формировать новые психологические установки, которые позже переносятся на социум, и запускают там процесс формирования общества нового типа, которое разрушает старое. А известный исследователь национализма Эрнст Геллнер отмечал, что национализм создает ложное чувство солидарности у народа, манипулируя этнической культурой и подменяя ее новыми, гибридными, конструкциями такими, как язык, произведения искусства и мифотворчество.

 

Показательно, что мутация символики и терминов газеты «Свобода» продолжалась и дальше, вплоть до нынешних дней. Теперь на первой странице газеты красуется известная статуи Свободы, которая, заметим, олицетворяет богиню ада Гекату, освещающую факелом своды преисподней, да еще и с трезубцем. И если говорить о духовном единстве или братстве русского и украинского народов, то, скажите, какими критериями необходимо руководствоваться?

 

Возьмем для сравнения сербов и галичан, так как, судя по всему, сербы для нас исторически ближе, чем галичане. Давайте посмотрим на основные маркеры зарождения русской и сербской государственности.

 

Они практически идентичны. Битва на Куликовом поле с войском Мамая послужила катализатором объединения разрозненных русских княжеств. И менее чем через десять лет состоялась Косовское сражение, от которого идет отсчет сербского национального самосознания. Возможно, эта давняя история и является основой того незримого духовного родства между сербским и русским народами, которое было скреплено последующим ходом истории.

 

А что можно сказать о становлении украинской государственности? Где те исторические реперы, на которые можно ориентироваться в теории украинского национализма? Переяславскую раду, например, бандеровцы не признают по причине якобы заключенного пакта запорожских казаков с Москвой. Да и запорожцы под началом Богдана Хмельницкого при походе на Варшаву были отнюдь не добры к жителям Галиции. Достаточно вспомнить, как Львову пришлось выплатить значительную контрибуцию для того, чтобы город не был разграблен и разрушен. Может быть, истоки следует искать в откровенно русофобском Кирилло-Мефодиевском братстве, которое было создано по образцу масонских орденов европейского типа?

 

Скорее всего, истоки нашего настоящего различия были обозначены в заявлениях депутатов краевого сейма Галиции в ноябре 1890 г., которые публично открещивались от общих с русским народом корней.

 

После чего, подкрепляя свои вымыслы цитатами из европейских мыслителей, новоиспеченные «украинцы» и навесили на себя ярлык стонущей под гнетом «москалей» и потому извечно многострадальной нации. Однако за последующие сто лет этого самообмана украинцы даже не попытались предложить позитивный проект собственного развития.

 

Курдский народ, скажем, при таком подходе выглядит куда более симпатичным и обладающим намного большими правами на собственное государство со своей древней историей, культурой, языком и религиозными обычаями. А латиноамериканские гаучо, ставшие естественным продуктом внебрачных связей испанских конкистадоров с туземными женщинами, претендуют на значительно большую уникальность, чем бывшие русские, взявшие себе в качестве герба хазарскую тамгу, а в качестве национального флага - стяг нижней Австрии.

 

Галицкая идеология национального самообмана торжествует ныне на всей Украине. Кроме тех двух регионов, население которых сегодня с оружием в руках вынуждено отстаивать свой язык и свою, исконно русскую, историю. А украинский интегральный национализм продолжает разрушать страну...