Геополитика Суши: евроконтинентализм и его эволюция в послевоенный период (Тириар, де Бенуа, Лохаузен)

Геополитика послевоенной Европы

Поражение Гитлеровской Германии и Нюрнбергский процесс, осудивший нацизм как идеологию, оборвали естественное развитие немецкой геополитической мысли. Но сама по себе континентальная «геополитика-2» не прекратила своего существования и продолжала развиваться в ином контексте и в иных интеллектуальных средах.

После разгрома Рейха многие европейские круги -- как «правые», так и «левые» -- заметили, что раздел Европы, который поставил восточную ее часть под контроль Советского Союза, почти столь же серьезно повлиял и на Западную Европу, в свою очередь, оказавшуюся под прямым контролем США. Модель власти в Западной Европе была иной, нежели в Восточной, но степень зависимости от внешнего центра принятия решений, в целом, была приблизительно одинаковой, несмотря на различие методов управления. Западная Европа оказалась в условиях американской оккупации в той же степени, в которой Восточная Европа оказалась под оккупацией советской. И точно так же, как среди политических сил Восточной Европы были те, кто искренне радовался установлению социализма, и те, кто переживал это как утрату независимости, в Западной Европе, наряду с искренними атлантистами и американофилами, были силы, которые воспринимали положение дел как трагедию.

Так, постепенно, в Европе в целом сложились следующие геополитические позиции, которые иногда были связаны с идеологическими предпочтениями, а иногда основывались на отстраненном от идеологии стратегическом анализе реального баланса сил, то есть на европейском реализме:

1.    Чистые евроатлантисты, рассматривающие Запад как единое целое в политическом, стратегическом, культурном смысле, признающие доминацию США и стремящиеся как можно больше укрепить евроатлантическую интеграцию. Представители такого евроатлантизма были и остаются значительным сегментом западноевропейского политического истеблишмента. Такие же настроения присутствовали и в диссидентских кругах Восточной Европы, которым в определенные моменты истории удавалось спровоцировать антисоветские выступления (Венгерские события 1958 года, т.н. «Пражская весна» 1968 года и т.п.).

2.    Евроконтиненталисты, сторонники самостоятельной и независимой от США и СССР Европы, объединенной политически и геополитически в отдельное образование со своими культурными и цивилизационными особенностями, экономическими и энергетическими интересами, со своей системой безопасности и т.д. Эти силы в Западной Европе были также довольно сильны, и их ярким выразителем стал генерал Шарль де Голль, Президент Франции, при котором в 1966 году Франция вышла из НАТО. С такими евроконтиненталистами можно было встретиться и среди антисоветских диссидентов в Восточной Европе, но там они были в подавляющем меньшинстве, так как на первом плане у них, несомненно, стоял фактор советской оккупации.

3.    Просоветские силы, как правило, коммунисты и марксисты-ленинисты, которые преобладали в руководстве стран Восточной Европы, входивших в «Варшавский договор» и в Совет Экономической Взаимопомощи. Однако люди с такими убеждениями в определенный момент были достаточно сильны и в Западной Европе – особенно во Франции, Италии, Испании, Португалии, где коммунистические партии имели устойчивые позиции в парламентах и широкую поддержку среди населения и интеллигенции.

Геополитическая карта послевоенной Европы, остававшаяся, в целом, неизменной до конца 1980-х годов и распада «социалистического лагеря», представляла собой таким образом три налагающихся друг на друга круга.

Схема 2. Геополитические и идеологические влияния в Европе в 1945-1989 гг.

 

Противостояние между Западом и Востоком носило в этот период идеологический характер и было оформлено как борьба двух мировоззрений, двух политэкономических систем – капиталистической и социалистической. Но выражалось это противостояние в строгом геополитическом дуализме Моря и Суши, в борьбе двух пространств, двух цивилизаций, двух моделей реализации «номоса Земли». То, что происходило в Европе, полностью повторялось и в иных зонах планеты – в Третьем мире, где точно так же между собой сталкивались евразийские (просоветские, социалистические и коммунистические) силы и атлантистские (т.н. «freedom figthers», борцы за «свободу», «либерализм», капитализм и интересы США). Концептуальная карта Третьего мира полностью повторяет карту Европы.

Корея - Вьетнам - Куба -  Ангола - Афганистан и т.д.

Линия конфликтов

Схема 3. Геополитические и идеологические влияния в Третьем Мире в 1945-1989 гг.

 

Полное формальное тождество этих систем бросается в глаза и отражает глубинное единство геополитических процессов, развертывавшихся на всем пространстве «береговой зоны» (Rimland) в глобальном масштабе.

Европейский континентализм и его евразийская эволюция

Итак, геополитики Европы по результатам Второй мировой войны имели дело с геополитической схемой, обобщенно представленной выше. Что касается сторонников евроатлантизма, то их геополитические проекты и анализы полностью вписывались в «геополитику-1», в геополитику Моря, и тот факт, что они были европейцами, ничего не менял в общей структуре их анализа. Ярких фигур в теоретической области геополитики они не дали и в основном работали в области конкретных направлений политического и стратегического анализа в структурах НАТО и аналитических центрах, так или иначе аффилированных с ЦРУ, РУМО (американской военной разведкой) и т.п.

Здесь нас интересуют те, кто развивал геополитику Суши, «геополитику-2», и внимательный анализ концептуальной карты Европы (и Третьего мира) показывает, что эти силы могли быть двух типов – евроконтиненталистскими или коммунистическими. Притом, что именно коммунистические круги были наиболее последовательными сторонниками СССР и, значит, выразителями континентальной и евразийской стратегии, их идеологическая принадлежность закрывала для них возможность собственно геополитического анализа, поскольку в СССР геополитика была признана «наукой буржуазной», а ее развитие в США и в нацистской Германии были дополнительными аргументами в пользу того, чтобы ее отбросить вовсе. Советской социалистической геополитики не сложилось, и вся деятельность просоветских сил в Европе строилась исключительно на догматических принципах марксизма-леинизма. Это оказалось фатальным, поскольку критика сталинизма в самом СССР в 1960-е и общая ревизия марксизма-ленинизма привели в Западной Европе к такому явлению как «еврокоммунизм», представители которого, не порывая с марксизмом, постепенно отошли от просоветской ориентации, сблизились с социал-демократией и растворились в общебуржуазном парламентаризме. Так как геополитическая и стратегическая составляющая у таких движений отсутствовала, это удалось сделать относительно легко. Значительную роль здесь сыграли троцкисты, которые постепенно возвели антисоветизм в главенствующий принцип и в большинстве своем пришли к атлантистской геополитике (Дж. Бёрнхэм, неоконсы и т.д.).

Поэтому единственным сектором, имевшим определенное отношение к «геополитике-2», являлись евроконтиненталисты, начавшие с тезиса о том, что Европа должна объединиться и стать силой, независимой как от СССР, так и от США. При этом общий проамериканский атлантистский курс политики Западной Европы заставлял их прагматически пересмотреть строго негативное отношение к СССР. Это видно уже в известных словах Шарля де Голля о «Европе от Атлантики до Урала», что явилось не столько геополитической констатацией, сколько жестом симпатии по отношению к СССР, призванным уравновесить отношения с США.

Общая линия эволюции евроконтиненталистов развертывалась от позиции «ни СССР, ни США» к позиции «лучше СССР, чем США». Эту линию можно проследить в трансформации идей некоторых ярких европейских геополитиков – таких как Ален де Бенуа, Жан Тириар (1922--1992), Йордис фон Лохаузен (1907--2002), Карло Террачано (1956--2005), Жан Парвулеско, Пьер-Мари Галлуа, Эмрик Шопрад и др.

Ален де Бенуа: метаполитика и поиски европейской идентичности


Одной из немногих европейских геополитических школ, сохранивших непрерывную связь с идеями довоенных немецких геополитиков-континенталистов, являются участники французской группы GRECE (Groupement de Recherche et d'Études pour la Civilisation Européenne – дословно «Группа Исследований и Изучения за Европейскую Цивилизацию»). В прессе их окрестили «новыми правыми» (Nouvelle Droite), но сами они не считают, что их идеологическая позиция может быть квалифицирована как «правая» или как «левая» и не признают такого «названия». GRECE в течение нескольких десятилетий вплоть до настоящего времени издавала три периодических издания, посвященных политологии, социологии, геополитике, вопросам мировоззрения, культуры, искусства – «Elements», «Nouvelle Ecole» и «Krisis».

Представители GRECE считают, что в настоящее время «политические семейства» (партии, движения) окончательно разошлись с «идейными семействами»: в политике нет места мысли и философии. Поэтому они избрали иной путь воздействия на общество, который сами окрестили «метаполитикой».

 Это направление возникло во Франции в 1960-е годы и связано, в первую очередь, с фигурой лидера движения -- известного французского философа и публициста Алена де Бенуа[112]. 

Одним из фундаментальных принципов мировоззрения группы GRECE является обращение к «геополитике» в ее континентальной версии. Именно они возродили интерес к этой дисциплине в Европе, выведя ее из забвения[113].

Ален де Бенуа определяет свои приоритеты одним словом -- «Европа». «Европу» он мыслит как самобытную цивилизацию, наследующую традицию различных индоевропейских народов и сложившуюся под преобладающим влиянием греческой и римской культуры. Европейскую идентичность А.де Бенуа, однако, трактует в духе структуралистского подхода, считая, что самым ценным в ней являются «неизменные» ценности – мужества, чести, преданности разуму и красоте, порядку и этике. Эти ценности доминируют в период традиционного общества, но начинают постепенно забываться в эпоху Нового времени, когда Европа предпочитает технику культуре, наживу чести, национальные государства империям, рыцарскую иерархию доминации торговцев и лавочников. Вслед за консерваторами и консервативными революционерами (О.Шпенглер, М.Хайдеггер, К.Шмитт и т.д.) А.де Бенуа отвергает «прогресс», «либерализм», «технократию», «индивидуализм» и другие политические формы Нового времени. Таким образом, он приходит к континентальной геополитике, к Европе как «цивилизации Суши». Все негативные формы он связывает с Новым временем и англосаксонским миром, что в ситуации послевоенного времени сводится к жесткому отрицанию США, атлантизма и «цивилизации Моря».

Показательно, что А. де Бенуа прекрасно осознает сходство ситуации Европы и Третьего мира, разделенных двумя антагонистическими силами. Солидарность с движением деколонизации и обретения странами Третьего мира независимости он отразил в книге с выразительным названием: «Европа и Третий мир: одна и та же битва»[114].

Ален де Бенуа подхватывает идею «империи» в сочетании с идеей «прав народов», о которой говорил Карл Шмитт, и дает ей новое дыхание. Так группа GRECE, влияющая на широкие круги французского и европейского общества, становится центром возрождения европейской геополитики после определенного перерыва. Ален де Бенуа жестко критикует Германию Гитлера, отвергая расизм, шовинизм, национализм и «модернизм» нацистской идеологии, но при этом привлекает внимание исследователей к движению «Консервативной Революции», их сложной и противоречивой, но чрезвычайно плодотворной с теоретической точки зрения позиции – консерваторов, оказавшихся жертвами и заложниками преступного режима.

А. де Бенуа, как и многие регионалисты, ратует за «Европу ста флагов»[115], «Европу этносов» и «Европу регионов», но вместе с тем за единое геополитическое и цивилизационное пространство, которое призвано восстановить сухопутное – римское – начало европейской культуры и отвернуться от технократического, материалистического и утилитарного — карфагенского – курса, которым пошел англосаксонский мир и который воплощен в планетарной политике и стратегии США. При этом, по его мнению, национальные европейские государства должны уступить место единой «Федеративной Империи»[116].

Интересна эволюция взглядов Алена де Бенуа на СССР. Начав с классического тезиса европейского континентализма «ни Запад, ни Восток, но Европа», он постепенно пришел к тезису «прежде всего Европа, но лучше даже с Востоком, чем с Западом». На практическом уровне изначальный интерес к Китаю и проекты организации стратегического альянса Европы с Китаем для противодействия как «американскому, так и советскому империализмам» сменились умеренной «советофилией» и идеей союза Европы с Россией. В какой-то момент Ален де Бенуа заявит: «Я предпочту красную звезду советского офицера каске американского солдата».

После распада СССР русофилия Алена де Бенуа только возросла, и постепенно идея Европы, защищенной и от Запада (США, атлантизм) и от Востока (СССР, Россия), расширилась в своем континентальном измерении до теснейшего альянса с Россией-Евразией как с подлинным Heartland'ом. Ален де Бенуа трижды посетил Россию – в 1999, 2008 и 2009 годах, и его идеи получили определенный резонанс среди российских интеллектуалов, политологов и политических деятелей.

Так евроконтинентализм, основанный на утверждении структурной европейской идентичности, сблизился с классическим евразийством.

Жан Тириар: «Европа от Владивостока до Дублина»


Несколько раньше Алена де Бенуа очень сходную эволюцию взглядов претерпел другой европейский геополитик, бельгиец Жан Тириар[117]. С начала 1960-х годов он был руководителем общеевропейского движения «Юная Европа», которое провозглашало высшей ценностью европейскую культурную, политическую и геополитическую идентичность.  

Ж.Тириар считал геополитику главной теоретической базой, без которой невозможно строить рациональную и дальновидную политическую и государственную стратегию. Последователь К.Хаусхофера и Э.Никиша[118], он считал себя «европейским национал-большевиком» и строителем «Европейской Империи».

Жан Тириар основывал свою политическую теорию на принципе «автаркии больших пространств» Фридриха Листа. Тириар применил этот принцип к европейской ситуации после Второй мировой войны и пришел к выводу, что мировое значение государств Европы будет окончательно утрачено, если они не объединяться в единую «империю», противостоящую США. При этом Тириар считал, что такая «империя» должна быть не «федеральной» и «регионально ориентированной» (как А. де Бенуа и сторонники GRECE), но предельно унифицированной, централистской, соответствующей якобинской модели. Европа, по его проекту, должна была стать единым мощным континентальным централистским государством-нацией. 

В конце 1970-х годов взгляды Тириара претерпели некоторое изменение. Анализ геополитической ситуации привел его к выводу, что масштаб Европы уже не достаточен для того, чтобы освободиться от американской талассократии. Главным условием «европейского освобождения» Ж.Тириар считал объединение Европы с СССР. От геополитической схемы, включающей три основные зоны -- Запад, Европа, Россия (СССР) -- он перешел к схеме с двумя составляющими: Запад и евразийский континент. При этом Тириар раньше, чем Ален де Бенуа, пришел к радикальному выводу о том, что для Европы советский социализм предпочтительнее англосаксонского капитализма. 

Так появился проект «Евро-советской Империи от Владивостока до Дублина»[119]. В нем весьма проницательно описаны причины, которые должны привести СССР к краху, если он не предпримет в самое ближайшее время активных геополитических шагов в Европе и на Юге. Тириар считал, что идеи Хаусхофера относительно «континентального блока Берлин-Москва-Токио» актуальны в высшей степени и до сих пор. Важно, что эти тезисы Тириар изложил за 15 лет до распада СССР, абсолютно точно предсказав его логику и причины.

Ж.Тириар предпринимал попытки довести свои взгляды до советских руководителей. Но это ему сделать не удалось, хотя в 1960-е годы у него были личные встречи с А. Насером, Чжоу Эньлаем и высшими югославскими руководителями.

Незадолго до своей смерти, в 1992 году, Жан Тириар посетил Россию и поделился своими взглядами об актуальной геополитике и геостратегии с определенными ее военными и политическими кругами.

Йордис фон Лохаузен: мыслить континентами

Весьма близок по взглядам к Ж.Тириару австрийский геополитик генерал Йордис фон Лохаузен.

Й. Лохаузен считает себя последователем Карла Хаусхофера и продолжает традицию его школы. Но, как и у других евроконтиненталистов, его внимание сосредоточено не на Германии, но на Европе в целом и на перспективах ее становления самостоятельным геополитическим субъектом. Главный труд Лохаузена называется «Мужество властвовать. Мыслить континентами»[120]. 

Й. Лохаузен считает, что глобальные территориальные, цивилизационные, культурные и социальные процессы становятся понятными только в том случае, если они видятся в «дальнозоркой» перспективе, которую он противопоставляет исторической «близорукости». Власть в человеческом обществе, от которой зависит выбор исторического пути и важнейшие решения, должна руководствоваться обобщающими схемами, позволяющим найти место тому или иному государству или народу в огромной исторической перспективе. Поэтому основной дисциплиной, необходимой для определения стратегии власти, является геополитика – как оперирование сводными глобальными категориями в отвлечении от аналитических частностей. Современные идеологии, новейшие технологические и цивилизационные сдвиги, безусловно, меняют рельеф мира, но не могут отменить базовых закономерностей, связанных с природными и культурными циклами, исчисляемыми тысячелетиями. 

Такими фундаментальными категориями являются пространство, язык, этнос, ресурсы и т.д. Одну из своих программных книг Й. Лохаузен посвящает тому, как этносы и народы соотносятся с качественным пространством[121].

Й. Лохаузен предлагает такую формулу власти: 

      «Могущество = Сила  х  Местоположение»

Он уточняет: 

«Так как Могущество есть Сила, помноженная на местоположение, только благоприятное географическое положение дает возможность для полного развития внутренних сил»[122].

Й. Лохаузен отделяет судьбу Европы от судьбы Запада, считая Европу континентальным образованием, временно подпавшим под контроль талассократии, цивилизации Моря. Но для политического освобождения Европе необходим пространственный (позиционный) минимум. Такой минимум обретается только через объединение Германии, интеграционные процессы в Средней Европе, воссоздание территориального единства Пруссии (разорванной между Польшей, СССР и ГДР) и дальнейшего складывания европейских держав в новый самостоятельный блок, независимый от атлантизма.

Важно отметить роль Пруссии. Й.Лохаузен (вслед за Э. Никишем и О. Шпенглером) считает, что Пруссия является наиболее континентальной, «евразийской» частью Германии, и что, если бы столицей Германии был не Берлин, а Кенигсберг, европейская история пошла бы в ином, более правильном сухопутном русле, ориентируясь на союз с Россией против англосаксонской талассократии. 

Й. Лохаузен считал, что будущее Европы в стратегической перспективе немыслимо без России и, наоборот, СССР (России) Европа необходима, так как без нее геополитически она незакончена и уязвима для Америки, чье местоположение намного лучше и, следовательно, чья мощь рано или поздно намного опередит СССР. Лохаузен подчеркивал, что СССР мог иметь на Западе четыре Европы: 1) Европу враждебную, 2)Европу подчиненную, 3) Европу опустошенную и 4) Европу союзную. Первые три варианта неизбежны при сохранении того курса европейской политики, которую СССР вел на протяжении «холодной войны». Только стремление любой ценой сделать Европу «союзной и дружественной» могло исправить фатальную геополитическую ситуацию СССР и стать началом нового этапа геополитической истории -- евразийского.

Позиция Лохаузена сознательно ограничивается строго геополитическими констатациями. Идеологические вопросы он опускает.

Й.Лохаузен, как и Ж.Тириар, заранее предсказал геополитический крах СССР, который был неизбежен в случае следования им своим инерциальным курсом. Если у атлантистских геополитиков такой исход рассматривался как победа, Й. Лохаузен предвидел в этом фундаментальное поражение континентальных сил. С тем лишь нюансом, что новые возможности, которые откроются после падения советской системы, могут создать благоприятные предпосылки для создания в будущем нового евразийского блока, так как определенные ограничения, диктуемые марксистской идеологией, будут в этом случае сняты. 

Имперская беллетристика Жана Парвулеско

Романтическую версию геополитики излагает известный французский писатель Жан Парвулеско. Впервые геополитические темы в художественной литературе возникают уже у Джорджа Оруэлла, который в антиутопии «1984» описал футурологически деление планеты на три огромных континентальных блока «Остазия, Евразия, Океания»[123].

Ж. Парвулеско известен своими критическими статьями о французской «новой волне» и выступает героем фильмов Годара (его играет Жан-Пьер Мельвиль в фильме «На последнем дыхании»), Ремера («Берево, мэр и медиатека») и Барбеты Шредер («Любовница»). Ж. Парвулеско поддерживал отношения с такими разнообразными фигурами как Эзра Паунд, Юлиус Эвола, Мирча Элиаде, Арно Брекер, Жак Бержье, Жан Даньелу, Ги Дюпре, Луи Повель, Раймон Абеллио, Винтила Хория, Доминик де Ру, Жан-Люк Годар, а также с известными актрисами Кароль Буке, Орора Корню, Бюль Ожье и Ава Гарднер.

Жан Парвулеско делает геополитические темы центральными во всех своих произведениях, открывая новый жанр литературы -- «геополитическую беллетристику»[124]. Параллельно включению геополитических текстов и схем в свои романы Парвулеско публикует ряд теоретических работ по геополитике[125]. Совокупность этих текстов создает цельную картину современного европейско-евразийского континентализма, выраженного и оформленного более отчетливо и ярко, чем у многих ученых авторов.

Концепция Ж. Парвулеско вкратце такова: история человечества есть история битвы двух сил, противоположных природ, бытия и небытия. Бытие выражается через традицию, религию, иерархию, империю и сухопутную цивилизацию. Бытие имеет пространственную локализацию – оно выражает себя через Евразию.

Небытие – это, согласно Парвулеско, современность, Новое время, материализм, скептицизм, атеизм, рационализм. «Цивилизация Моря» как апогей современности, и есть выражение небытия. Геополитика К.Хаусхофера, философские и социологические обобщения Карла Шмитта, фундаменталь-онтология М.Хайдеггера сливаются у него в континентальный полюс «великой войны континентов», в которой стратегические и политические события скрывают под собой глубокую философскую подоплеку[126]. Несмотря на энигматический и ироничный стиль его произведений и экстравагантность определенных высказываний (форму его текстов можно определить как «постмодернизм»), структура его идей и образов прекрасно укладывается в общее поле геополитического анализа современной ситуации с точки зрения евразийского континентализма.

Жан Парвулеско пишет о проекте «Великой евразийской Империи Конца» как о проекте финального реванша сухопутных сил над океаническим врагом. И под этим углом зрения он расшифровывает события современной истории: выборы президентов, военные конфликты, переговоры и договоры о сотрудничестве и т.д.

В частности, в рамках своего причудливого видения мира Ж.Парвулеско описал выборы президента Путина как решительный шаг к реваншу Европы и России над геополитическим и экзистенциальным врагом – атлантизмом[127].

Карло Террачано и журнал «Eurasia»: ислам как сухопутная сила


Активный геополитический центр геополитических исследований постепенно сложился в Италии. Частично он подолжал евроконтиненталистские традиции «Юной Европы» Жана Тириара (К.Мутти, Т.Грациани), которая имела в Италии развитую сеть в 1960--70-е годы.  В какой-то мере, он испытал на себе влияние французской группы Алена де Бенуа -- GRECE. Кроме того в Италии после Второй мировой войны больше, чем в других европейских странах, получили распространение идеи Карла Шмитта, и благодаря этому геополитический образ мышления стал там весьма распространенным. Во многом это была заслуга выдающегося итальянского политолога, юриста и политика, избиравшегося неоднократно сенатором, профессора Джанфранко Мильо (1918–2001), бывшего продолжателем традиции К. Шмитта, европеистом, федералистом и сторонником «прав народов».

В Италии издается несколько серьезных журналов по геополитике: престижный академический журнал «Limes» (главный редактор Лучи Карачоло) с нейтральной политической ориентацией и «Eurasia. La rivista di geopolitica» (главный редактор Тиберио Грациони) с подчеркнуто континентальной и евразийской ориентацией. Любопытно, что различия в ориентациях отражены в самих названиях. «Limes» означает на латыни «промежуточную зону», «границу», то есть «береговую зону», Rimland в геополитике. А значение слова «Eurasia» очевидно. Строго в соответствии с названиями различаются и позиции обоих геополитических журналов: «Limes» стремится балансировать между атлантизмом и континентализмом, а «Eurasia» стоит однозначно на стороне «цивилизации Суши».

Наиболее последовательное изложение континентальных евразийских идей в итальянской геополитике связано с трудами молодого геополитика и политолога Карло Террачано[128], скончавшегося в 2005 году от рака, но до последней минуты продолжавшего свою научную и публицистическую деятельность. К.Террачано сотрудничал со многими итальянскими изданиями, и после создания журнала «Eurasia» стал его постоянным автором.

К. Террачано полностью принимает картину Х.Макиндера и А.Мэхэна и соглашается с выделенным ими строгим цивилизационным и географическим дуализмом. При этом он однозначно встает на сторону Heartland'а, утверждая, что судьба Европы целиком и полностью зависит от судьбы России и Евразии, от Востока. Континентальный Восток для него -- благо, атлантический Запад – зло. Столь радикальный подход со стороны европейца является исключением даже среди геополитиков континентальной ориентации, так как Террачано даже не акцентирует особо специальный статус Европы, считая, что она является второстепенным моментом перед лицом планетарного противостояния талассократии и теллурократии. 

Он разделяет идею единого Евразийского Государства, «Евро-советской Империи от Владивостока до Дублина»[129], что сближает его с Ж. Тириаром, но при этом не разделяет свойственного Тириару «якобинства» и «универсализма», настаивая на этнокультурной дифференциации, регионализме и «праве народов», что сближает его с Аленом де Бенуа (GRECE). 

Евразийская ориентация подталкивает К.Террачано искать союзников Европы не только в России (хотя Россия остается для него главной инстанцией в глобальной геополитике, от которой зависит судьба всей «великой войны континентов»), но и в других частях света. При этом, в отличие от де Бенуа, он считает, что в антиатлантистской модели мира вторую, после России, роль должен играть мировой ислам. Террачано симпатизирует в исламском мире, в первую очередь, откровенно антиамериканским режимам – Ирану, Ливии, Сирии и т.д. В этом с ним солидарен другой известный итальянский геополитик Клаудио Мутти, считающий ислам революционной сухопутной силой.

Окончательная формула, резюмирующая геополитические взгляды доктора Террачано, такова: Россия (Heartland) + Ислам против США (атлантизма, глобализма)[130].

Европу К. Террачано видит как территорию, которая может выступить союзником России и ислама в общем антиамериканском геополитическом движении.

П.М.Галлуа: за сохранение суверенных государств

Выдающимся европейским геополитиком является герой войны за независимость Франции, близкий соратник Шарля де Голля, летчик-герой и признанный военный стратег генерал Пьер Мари Галлуа (1911-2010). Он является автором многих книг и сотен статей. Основные идеи относительно геополитики он излагает в книге «Геополитика, пути могущества»[131]. В ней анализируются основные моменты геополитической топики и рассматриваются возможности сохранения в Европе суверенных государств перед лицом глобализации, которую он, как и большинство евроконтиненталистов, интерпретирует как победу «цивилизации Моря», утрату Европой собственной идентичности и геополитическую катастрофу.

Принципиальным отличием позиции генерала Галлуа от большинства континенталистов является его евроскептицизм. Он считает, что Европейский Союз -- это искусственная конструкция, создаваемая с подачи атлантистов для того, чтобы размыть своеобразие европейских государств и народов и лучше подготовить Европу к интеграции. Генерал Галлуа утверждает, что Европа будет могущественной только в том случае, если европейские державы, особенно крупные (Франция, Германия, Италия, Испания) сохранят и укрепят свой суверенитет и создадут новый европейский «концерт», направленный против глобализации и англосаксонской стратегии. В таком «концерте» главным союзником Европы выступит Россия. При этом Галлуа, не колеблясь, поддерживает идею «пролиферации ядерного оружия», в том числе и в направлении азиатских стран, так как, по его мнению, обладание ядерным оружием служит повышению геополитической ответственности стран и сокращает возможность ядерного шантажа со стороны США[132].

Позиция генерала Галлуа может быть квалифицирована как «жесткий европейский реализм» и «суверенизм». Галлуа последовательно выступает против Евросоюза, и даже явился создателем движения «За Францию!», призывавшего голосовать против принятия Европейской Конституции.

Э. Куто-Бегари: стратегия морей и океанов в XXI веке

Ярким представителем европейского геополитического континентализма является Эрве Куто-Бегари, основатель Института сравнительных стратегий, профессор высших курсов генерального Штаба Вооруженных Сил Франции, редактор журнала «Стратегия» («Strategique»), один из лучших мировых специалистов по проблемам геополитики морей и океанов. По своим взглядам он близок к GRECE Алена де Бенуа, интересуется индоевропейской традицией и, в частности, работами Жоржа Дюмезиля, ведет авторскую программу на консервативно ориентированном парижском «Радио Куртуази».

Следует выделить следующие работы Э.Куто-Бегари – «Битва за морскую империю»[133], «Стратегическая мысль и гуманизм»[134], «Геостратегия Тихого океана»[135], «Военно-морские силы и океаны»[136], и особенно его новые работы, посвященные геополитичеcкой футурологии, в частности, «2030. Конец глобализации?»[137]. В последней книге Э. Куто-Бегари описывает наиболее вероятный сценарий кризиса американского (англосаксонского) мирового господства в результате смены контроля над мировым океаном и прибрежными зонами, перераспределения зон влияния в мире, развития региональных держав (Китая, России, Индии, Латинской Америки) до уровня мировых и превращения Европы в самостоятельного субъекта геостратегии.

Чрезвычайно важным в работах Э. Куто-Бегари является концептуальный анализ военно-морской стратегии США и НАТО, а также других крупных игроков, имеющих военный флот, в условиях начала XXI века. Это пересмотр на новом уровне и с опорой на новые данные и исторические условия классических тезисов Ф.Ратцеля, А. Мэхэна, Х. Макиндера и К. Хаусхофера. Особое внимание Э. Куто-Бегари уделяет роли авианосцев в современной морской стратегии.

Э. Шопрад, Ф. Туаль, П. Лоро, П. Беар: геополитика европейского неореализма

К умеренному евроконтинентализму склоняется группа французских геополитиков нового поколения, которых принято называть «неореалистами» во внешней политике. Эта группа сложилась вокруг «Французского геополитического журнала» («La Revue française de géopolitique») и Международной Академии Геополитики. Вдохновителями этой группы являются Франсуа Тюаль, Эмрик Шопрад, Паскаль Лоро и Пьер Беар. Их позиции отличаются от предшествующего поколения французских геополитиков школы Ива Лакоста (о чем речь пойдет дальше) тем, что они, в целом, принимают дуализм Суши и Моря и не стараются лишить геополитику ее конфликтологической составляющей. Но в отличие от более последовательных евроконтиненталистов их антиатлантизм не носит ярко выраженного характера, то есть они остаются в рамках геополитики «береговой зоны», которую мы назвали «геополитикой-3» и которая будет рассматриваться нами отдельно.

Эту группу европейских реалистов можно отнести с равным основанием и к умеренным евроконтиненталистам, и к радикальным представителям «геополитики-3». То, что мы рассматриваем их все же в контексте «геополитики Суши», объясняется резкостью и предельной адекватностью геополитического анализа вдохновителя группы Франсуа Тюаля, осуществляемого, исходя из строго европейских интересов, а также эволюцией взглядов Эмрика Шопрада, чьи позиции отличаются нарастающим радикализмом и неприятием глобализации, атлантизма, что выражается, в частности, в его жесткой критике курса Президента Франции Николя Саркози на сближение с США и НАТО. Это стоило Э. Шопраду научной карьеры и гонений в широкой прессе. Всегда тяготевший к континентализму, Э. Шопрад вынужден в такой ситуации выражать свои взгляды все более и более четко и однозначно. Э. Шопрад близок по взглядам к Алену де Бенуа и регулярно печатается в изданиях GRECE – в частности, в журнале «Elements».

Эмрик Шопрад занимается как вопросами общей геополитической теории[138], так и конкретным геополитическим мониторингом[139], что делает его особенно интересным. Он принимает дуальную топику классической геополитики и применяет ее к своему геополитическому анализу. При этом сам он квалифицирует себя как носителя строго европейского подхода, определяя свое отношения к общему балансу сил. Э. Шопрад прослеживает продолжение «Большой Игры»[140] между Британией и Российской Империей в новых условиях, когда на место Британии встали США и НАТО, а Российская Империя, пройдя через период СССР, превратилась (в урезанном виде) в современную демократическую Российскую Федерацию. И хотя основное напряжение складывается между клубом стран «либеральных демократий» (страны НАТО и их союзники) и странами «оси зла» (Северная Корея, Иран, Венесуэла, Боливия, Куба),  истинной подоплекой системы международных отношений остается геополитическое противостояние атлантизма и Heartland'а, а «ось зла» -- лишь отдельные сегменты «береговой зоны», над которыми «цивилизации Моря» пока не удалось установить полного контроля или которые из-под этого контроля вышли. Кристально ясно Э. Шопрад излагает эту тему в статье с выразительным названием «Россия -- главное препятствие на пути создания американского мира.»[141]

Э. Шопрад вместе с Франсуа Тюалем является соавтором «Словаря геополитики»[142].

Франсуа Тюаль, в свою очередь, может быть назван одним из ведущих современных французских геополитиков. В первую очередь, он известен документированными и скрупулезными анализами религиозных проблем, выстроенными на основании геополитического метода[143]. Ему принадлежат исчерпывающие исследования по геополитике Израиля[144] и еврейской идентичности и демографии[145], по геополитике буддизма[146], геополитике шиизма[147], геополитической истории православных народов[148]. Эти работы характеризуются глубоким проникновением в духовную природу рассматриваемых религий, чем принципиально отличаются в лучшую сторону от обычного политологического анализа проблем, связанных с религией.

Ф. Тюаль пишет несколько основательных работ по общим темам теоретической геополитики – «Конфликты идентичности»[149], «Контролировать и сопротивляться»[150], «Методы геополитики»[151], «Геополитические точки отсчета»[152], «Желание территорий»[153], «Международные точки отсчета: событие в контексте геополитики»[154], «Растолченная планета. Расчленять и разыгрывать в лотерею: новый способ доминировать»[155]и т.д. Все эти работы интересны тем, что они представляют собой совершенно новый поворот в осмыслении геополитической топики. С одной стороны, они отталкиваются от классической геополитики, основы которой автор прекрасно усвоил и которым постоянно внутренне руководствуется. Но, с другой стороны, Ф. Тюаль учел как развернутую критику геополитической классики, так и попытки нового осмысления геополитики в лево-либеральной умеренной школе Ива Лакоста (М. Фуше, Э. Куто-Бегари, Ф.Моро-Десфарж, Ж.-К.Рюфен, Ф.Жуайо и т.д.), которые представляют большой интерес с точки зрения анализа новых политических, социальных, информационных и экономических реалий.

В результате мы имеем выраженную современным языком полноценную геополитическую методологию, следующую основным силовым линиям классической геополитики, с признанием геополитического дуализма Суши и Моря, качественного пространства (Тюаль называет это «морфогенезом»), подвижных границ, законов экспансии, влияния ландшафта на культуру и т.д., но вместе с тем, учитывающую многообразие новых политических и социальных форм динамичного современного мира.

Не меньшего внимания заслуживают работы Ф. Тюаля, посвященные геополитическому анализу конкретных региональных проблем – конфликта вокруг Нагорного Карабаха[156], войны в Ираке[157], геополитике Латинской Америки[158], геополитике Кавказа[159], геополитике Каспия[160] и т.д.

И, наконец, чрезвычайно важными являются работы Ф. Тюаля, посвященные связи геополитики со спецслужбами[161] и тайными обществами (такими как франк-масонерия, которой Тюаль посвятил отдельное исследование -- «Геополитика масонства»[162]). Эти весьма деликатные темы, трудные для рационального анализа и неизменно вызывающие нездоровый ажиотаж, рассматриваются нами в книге «Конспирология»[163].

К группе геополитиков «неореалистов» примыкает Паскаль Лоро, соавтор Ф.Тюаля по учебному пособию по геополитике[164], популярному во французских Университетах. Паскаль Лоро приоритетно сосредоточил внимание на сфере «геоэкономики», применив к анализу экономической ситуации полноценный геополитический аппарат. Наряду с Эдвардом Люттваком[165], он считается специалистом мирового уровня в этой области. Его принадлежность к школе геополитиков-неореалистов сказывается в том, что он не подменяет экономическими закономерностями геополитические, как делают некоторые экономисты, критически настроенные к геополитике, но, напротив, вписывает экономические факторы, конфликты и проблемы современности в классическую геополитическую топику.

П. Лоро – cоредактор основательного исследования о геополитике Океана[166] в ее современном состоянии. В нем тщательно и скрупулезно анализируется структура «морской силы» на современном этапе.

С неореалистами сотрудничает еще один современный французский геополитик – Пьер Беар, разделяющий континенталистские идеи и являющийся автором программной работы c говорящим названием: «Геополитика для Европы: к новой Евразии»[167].

Геополитика как метод современного политического анализа

Франсуа Тюаль строго определяет структуру современного геополитического анализа[168] в духе неореализма.

Каждое событие международной жизни, и особенно острое событие (напряженность, кризис, конфликт, переговоры), должно быть проанализировано вне контекста его сопровождающей дипломатической, идеологической и гуманитарной риторики. Необходимо холодно ответить на следующие вопросы:

Кто чего хочет?

От кого?

Как?

Почему?

Иными словами, необходимо идентифицировать акторов, проанализировать их мотивации, отметить создающиеся или распадающиеся альянсы – на локальном, региональном, континентальном или интернациональном уровнях.

Ф.Тюаль замечает, что геополитику нельзя назвать «строгой наукой» так как в каждой конкретной политической ситуации набор одних и тех же факторов иерархизируется по-разному, что не поддается однозначному механическому прогнозированию (как жизнь). Поэтому геополитика позволяет анализировать и прогнозировать, но не может заменить собой политику с ее открытой системой принятия решений.

Анализ каждой конкретной ситуации должен начинаться с понимания ее как цельного феномена, с непременным выяснением «интенциональности», «намеренности», в нем заложенных. Каждое геополитическое действие может быть сведено к иерархической сети установок, которые подчиняются либо логике амбиций, либо логике защиты от существующих угроз. В любом событии на международной арене кто-то стремится реализовать свои амбиции, а кто-то увернуться от угрозы, которую представляет собой такое желание другого.

Как только амбиции акторов и угрозы для акторов выявлены в цельном феномене, геополитик анализирует средства, находящиеся в распоряжении сторон – диспозитивы.

Диспозитивы бывают дипломатические, военные и иные, специальные. Они также должны быть холодно проанализированы. Главным дипломатическим диспозитивом является «альянс».

Альянс бывает трех видов:

·      во имя удовлетворения амбиций,

·      во имя защиты от угрозы,

·      во имя стабилизации региона.

Военный диспозитив состоит в имеющемся вооружении. В наше время эта категория является не статической, а динамической и многосторонней, поэтому геополитический анализ военного диспозитива атаки и нападения сводится к выяснению следующих вопросов:

Какое оружие производится самим актором?

Какое оружие экспортируется?

Куда?

Зачем?

Далее следует анализ диспозитива специальных средств. К ним Тюаль относит системы:

·      шпионажа,

·      контршпионажа, и

·      актов (подразумевающих насильственные действия).

К «актам» он относит чаще всего террористические акты.

Геополитика заинтересована в анализе диспозитива специальных средств, то есть спецслужб по двум причинам:

·      для осуществления своей деятельности спецслужбы должны иметь представление о настоящей интенции (намерении) актора, а не о том, что актор хочет протранслировать другим;

·      инструментарий спецслужб является одним из самых эффективных для осуществления поставленных задач.

Именно этим определяется повышенный интерес Ф.Тюаля к спецслужбам и их деятельности, отраженный в его книге «Спецслужбы и геополитика»[169].

Следующий уровень геополитического анализа состоит в «пространственном ситуировании» события. Для этого геополитик предпринимает анализ «морфогенеза» данной территории: исследует, когда и каким образом сложились границы, как изменился политический строй в истории, каковые традиционные амбиции и угрозы, локализованные в пространстве соседних территорий и т.д.

Геополитический анализ позволяет корректно расшифровывать кризисы и восстанавливать их смысл. Вначале, рекомендует Тюаль, надо отбросить ту трактовку, которую предлагают широкие СМИ; она заведомо и во всех случаях является отвлекающим маневром.

Далее, необходимо четко локализовать очаг кризиса, корректно описать его структуру, участников, природу. Далее надо поместить этот очаг в более широкую локальную ситуацию, затем – в региональную, далее -- в континентальную и международную (планетарную). Геополитика настаивает, что все локальные процессы имеют свои конечные объяснения в глобальных закономерностях. Законченный геополитический анализ любого события должен привести нас либо к «Морю», либо к «Суше».

Корректное прочтение кризиса должно осуществляться одновременно на трех уровнях причинности (каузальности):

·      ситуация: почему вчера, позавчера или позапозавчера было предпринято то или иное дипломатическое или военное действие;

·      конъюнктура: каковы мотивации и амбиции конфликтующих сторон;

·      структура: как причины конфликта выглядят в длительной перспективе порядка 50, 60 или 100 лет.

Если геополитику удастся получить достоверную информацию из области третьего диспозитива – диспозитива спецслужб, то его анализ упрощается, так как интенция акторов становится более ясной.

Л.Ляруш и У.Энгдаль: американские геополитики против атлантизма

К континентальной традиции в геополитике можно добавить и совсем экстравагантные случаи, когда американские геополитики выходят из-под контроля атлантистской парадигмы и становятся к ней в оппозицию. Это, конечно, случаи маргинальные и единичные, но по степени научной и методологической ценности они вполне могут представлять собой определенный интерес. В качестве примеров такого подхода можно упомянуть двух американцев: Линдона Ляруша и Уильяма Энгдаля.

Линдон Ляруш[170] в США считается деятелем ультрамаргинальным и его идеи ассоциируются с тем, что принято называть «lunatic fringe» (дословно «маргинальные сумасшедшие»). В этом смысле в современной России употребляется слэнговое выражение «демшиза» (употребляемое для обобщенного описания политико-идеологического портрета сотрудников ультралиберальной радиостанции «Эхо Москвы», регулярных посетителей митингов в поддержку опального олигарха М.Ходорковского или фанатических приверженцев правозащитного движения). Но по закону обратного соответствия то, что в евразийской России видится как экзотический маргинализм, в США и на атлантистском Западе является нормативным центристским дискурсом; и наоборот, то, что в США представляется как миноритарная экзотика, вполне соответствует усредненным массовым представлениям в России. Ляруш высказывает взгляды, которые вполне можно назвать «евразийскими», что в контексте США выглядит чрезвычайно экстравагантно.

Идея Ляруша строится на теории заговора (что не прибавляет ему академического престижа), а сектантская манера доносить свои идеи до широкой публики вовсе ставят его по ту сторону вменяемости. Если отбросить эти соображения и посмотреть на содержание того, что хочет сказать Ляруш и его (кстати, весьма многочисленные в США и Европе) последователи, то мы получим следующее.

США изначально была страной сухопутной, «евразийской», «от моря до моря», построенной на принципах «континентальной автаркии» -- не случайно Ф.Ратцель и Ф. Лист, отцы основатели континентальной политической географии и экономического национализма, вдохновлялись в XIX веке именно американским опытом. Но под влиянием Англии и европейских «тайных обществ», руководимых английской элитой, США через серию удачных операций оказались в позиции «морской державы», которая призвана таскать каштаны из огня во имя этой самой «космополитической элиты», строить глобальную империю, восстанавливать все народы мира против себя, принося в жертву собственный народ, традиции, принципы и т.д. «Новый мировой порядок», который сегодня строят США, служит не их интересам, утверждает Ляруш, но интересам европейских глобалистов, которые просто используют США в своих целях для строительства глобальной капиталистической империи и установления «мирового правительства», после чего население США, как и население всего остального мира, превратится в рабов новой глобалистской, космополитической и либерал-капиталистической аристократии.

Таким образом, Ляруш считает, что американский империализм не служит интересам США, но противоречит им, а приемлемым для США вариантом был бы переход к многополярному миру, ограничение «доктриной Монро» и сосредоточение на внутренних проблемах.

Таким образом, проект Ляруша полностью соответствует взгляду «цивилизации Суши» на развертывающиеся сегодня события. Не случайно у Ляруша нашлось много сторонников в Европе, а также в России. Будучи аутсайдером в самих США, в России Ляруш встречается с высокопоставленными политическими деятелями, которые внимательно прислушиваются к его анализам.

В таком же ключе работает и другой американский геополитик – Уильям Энгдаль[171]. Основная идея У. Энгдаля состоит в том, что мировая экономическая элита стремится установить миропорядок без учета интересов населения земли. Главным инструментом в новой стратегии установления глобального рабства является нефть и, шире, энергоресурсы, присваиваемые транснациональными корпорациями, стремящимися установить эгоистическую диктатуру и не подконтрольными никаким легальным и демократическим процедурам. У.Энгдаль сосредотачивается на геополитике природных ресурсов и на основании огромного проработанного им материала чертит систему международной политики, смысл которой точно соответствует наступлению «цивилизации Моря» на «цивилизацию Суши», но только в энергетической сфере. Манипуляциями на рынке нефти со стороны транснациональных компаний США и Англии Энгдаль объясняет и развал СССР, и экономическую конкуренцию между США и Европой, и сегодняшний экономический кризис. Отталкиваясь от фразы Г.Киссинджера «контролируя нефть, вы контролируете государства», Энгдаль строит систему геополитики энергоресурсов.

Основной вывод из трудов Энгдаля в целом совпадает с классическими закономерностями, лежащими в основе классической геополитики. В целях обеспечения мирового господства цивилизация Моря (англосаксонский мир и его политические и экономические элиты) стремится установить контроль над Heartland'ом. Но в начале XXI века этот контроль выражается в экономической и энергетической сфере, а маршруты прокладки энергопроводов и разведка месторождений нефти и газа заменяют собой военно-политические столкновения предшествующих эпох.

Поместить идеи Ляруша и Энгдаля в раздел «геополитики Суши» нас заставляет то, что они относятся к этим атлантистским инициативам критически и полностью солидарны с теми силами, которые стоят на противоположной стороне – т.е. с континенталистами.

---