Обновление России

Гигантская внутренняя перемена великоконтинентальной европейской, евразийской истории должна за несколько лет до конца уже почти перевернувшегося тысячелетия и в первое десятилетие тысячелетия наступающего обновить, точнее, возобновить идентичность европейской судьбы, новой духовной судьбы. Коммунизм в России и во всей Восточной Европе пал, и Россия — а вместе с ней и Европа — возвращается к своему прежнему евразийскому предназначению. Разве не говорит Александр Дугин, что Россия есть мост из Европы и Индию?

 

 

Как заметил в одном из своих последних авангардных геополитических эссе Гвидо Джаннеттини, люди одной и той же крови и фундаментально одного и того же видения мира, иными словами, глубинно одной и той же цивилизации, перед концом времен или неким новым неолитом вновь готовы к воссоединению от Атлантического океана до Тихого во имя их общего предназначения.

 

Тем временем сама Россия должна обрести силы для возвращения из состояния нынешнего, крайне опасного социально-политического кризиса к себе самой, к собственным глубинным основаниям. Превзойти, преодолеть кризис. Возвыситься над ним.

 

Однако для того чтобы это произошло, следует выполнить два догматически необходимых условия: окончательно изгнать призрак В. И. Ленина и всего, что с ним связано, с одной стороны, и упокоить оскорбленные и неутешные тени над имперским родником Романовых, столь бесчестно осушенным в 1918 году в Екатеринбурге — с другой.

 

Мумия В. И. Ленина — во имя восстановления миропорядка — должна быть превращена в прах, прах развеян, а его воздействие в соответствии с древними тайными законами захвата и насильственного извержения нейтрализовано. Сделать это надо вне зависимости от юридических законов этого мира, с враждебными целями навязанных ему извне, равно как и от любых следов постоянного и нечистого оккультного воздействия, вызванного самой мумией и ее теневым двойником — или двойниками, ей подчиненными, ибо она до сих пор способна отвечать на призывания, откуда бы они ни исходили. Отвечать, вызывая реверберации мирового пространства. Занимаются этим, в частности, специально для этого обученные члены сверхсекретной группы (...) с постоянным центром в Великобритании.

 

Акт космического экзорцизма должен быть доверен лично далай-ламе, только он сегодня располагает человеческими и сверхчеловеческими средствами, позволяющими безопасно совершить через внедрение во «внешние области» подобного рода операцию космической значимости по разрушению не отключенных до сих пор демонических эгрегоров.

 

Что касается замученных по заранее начертанному плану и оскверненных в Екатеринбурге Романовых, то все должно быть сделано так, как это всегда делается: в состоянии рожденной глубоким и священным прорывом нации к ощущению мобилизации русского национального сообщества, с их правильной канонизацией Русской Православной церковью (и, возможно, также Римской церковью). Тени умученных Романовых должны принять в себя также и всю пролитую под коммунистическим игом кровь русского народа, а сам русский народ сознательно должен отождествить свои муки — как десятки миллионов невинных русских и иных жертв, молчаливо об этом свидетельствующих, — с последним, метасимволическим, литургическим и космическим мученичеством, мировой пыткой, оттиском коей была расправа над Романовыми. Осознать холокост русского народа и холокост Романовых как общую жертву Богу, как божественное восхождение к свету любви, свету Фавора на горе Страдания, на возведенном коммунизмом Черном Кармеле и обращенном теперь против самого гибнущего коммунизма в полном соответствии с тайной ночной диалектикой вечно бдящего Божественного Промысла в действии.

 

После этого останется осуществить следующий высший ритуал: ленинские звезды над Кремлем должны быть заменены образом Успения Божией Матери. Разве не предсказал незадолго до последней войны святой Максимилиан Кольбе появление славного образа Непорочной Марии, озаряющей небо и землю с вершины Кремля?

 

 

Мариальная коронация Кремля станет больше чем просто символом возвращения к давно уже пришедшей в упадок православной вере предков, но глубинно онтологическим, основополагающим таинством: необъяснимое освобождение России от коммунизма в том виде, в каком оно, словно во сне, совершенно ирреальным образом произошло, не может быть ничем иным, кроме как прямым вмешательством Непорочной Матери в современную мировую историю. <...>

 

Мариальная коронация — можно даже сказать, увенчание — Кремля станет прежде всего действием милости, харизматическим выражением благодарности России ее Божественной Освободительнице и Ее Непорочному Сердцу.

 

Так нынешнее и будущее развитие мариальной символики увенчания Кремля, визионерски предсказанное святым Максимилианом Кольбе, становится выше собственно самого символа и сегодня, под солнцем уже осуществляемого таинственного мариального замысла, раскрывается, подобно почке, хранящей тайну имплицитных, предвидимых и предчувствуемых изменений, которые произойдут только при полном свете дня, на последней стадии превращений.

Куда же ведет Россию великий спасительный замысел Непорочного Сердца Марии?

 

 

Справедливости ради, я все же обязан привести противоположную моей точку зрения на новые пути, открывающиеся, как я полагаю, перед Россией, Новой Россией.

 

Так, узнав недавно о предлагаемых, кажущихся мне срочными, эсхатологических революционных инициативах, некто, занимающий важный политический пост в Москве — быть может, Олег Лобов или Юрий Скоков и т. д., — чьи внутренние убеждения, при всех его оговорках и предосторожностях, представляются мне в целом совпадающими с нашими, прислал мне сообщение. Вот оно:

 

 

 

Как раз через несколько дней после получения этого письма мне довелось в присутствии Робера Стойкерса и Кристофера Жерара говорить с самим Александром Дугиным о необходимости «последнего духовного» деяния — увенчания Кремля образом Успения Божией Матери. Я просил, чтобы он со своими приверженцами из нынешней службы безопасности Кремля установил статую Успения Божией Матери, заменив ею коммунистическую красную звезду на башне.

 

Полагаю, трудно даже представить себе большее, чем у нас с Александром Дугиным и его людьми, совпадение взглядов по главным метаисторическим вопросам на всех уровнях, равно как и по всем вопросам нашей нынешней борьбы. Это касается прежде всего евразийской великоконтинентальной политики, то есть нашего проекта Евразийской империи конца. Однако сделать то, о чем я просил Александра Дугина, он отказался.

 

Полагаю, этот отказ объясняется укорененностью Александра Дугина в древлеправославных убеждениях, его озабоченностью выживанием собственно православия и, безусловно, самой нынешней ситуацией, когда русское православие возвращается к власти, а католики осуществляют в России попытки вмешательства в этот процесс. И действительно, Рим не собирается занимать пассивную позицию перед лицом пламенного возрождения христианства в России.

 

Тем не менее отторжение Александром Дугиным видений святого Максимилиана Кольбе и необходимости их срочного и полного исполнения затрагивает не сам принцип великой духовной войны, но только лишь католическое его истолкование. Ибо приятие самого принципа, краеугольного камня нашей великой духовной войны означает в конечном счете и приятие «последнего духовного деяния», увенчания Кремля образом Успения Божией Матери вместо коммунистической красной звезды. Так я думаю.

 

Во всяком случае, ясно, что поверхностное, скорее поверхностное, нежели доктринальное, противостояние католицизма и православия в ближайшие головокружительные годы черного ненастья кажется основным препятствием началу процесса истинной и полной европейской политической и великоконтинентальной интеграции. Что в этом случае делать? Здесь и сейчас не место и не время ни об этом говорить, ни что-либо решать. Но я убежден, что именно над этой линией противостояния, над этим основным тектоническим разломом и следует совершить истинный прыжок через пропасть, в результате которого и у православных, и у католиков откроется то же контрреволюционное зрение, что было присуще императору-мистику — великому Александру I. Речь идет о Священном союзе трех христианских империй — Германской, Австрийской и Российской. Интеграция имперская, полагаю, приведет и к интеграции католицизма и православия в единую имперскую церковь. Сопротивление этому изнутри как католицизма, так и православия должно быть — пришло время это сказать — силовым образом сломано и уничтожено. После чего возврата к нему уже не будет.

 

Тем самым мы возвращаемся к конечному смыслу определения Мёллера Ван ден Брука: «Есть только один рейх, как есть и только одна Церковь». <...>

 

Более невозможно скрывать, что ожесточенное, темное сопротивление, оказываемое процессу реинтеграции нынешних европейских церквей — Католической и Православной — не могут быть чем-то иным, кроме как проявлением заговора тьмы в его противостоянии единственной силе живого харизматического присутствия, силе, которая преграждает путь находящемуся на службе «тайны беззакония» антицарству.

 

Принятие всех необходимых контрмер по ослаблению сил сопротивления реинтеграции европейских церквей сегодня является решающей контрстратегической миссией фронта великоконтинентального евразийского освобождения. Нашего фронта, фронта «стражей порога».