Узбекистан после Каримова: Камо Грядеши?

Смерть Ислама Каримова означала окончание целой эпохи в жизни Республики Узбекистан. И.о. Президента Узбекистана до момента проведения новых выборов утвержден теперь уже бывший премьер-министр республики Шавкат Мирзиеев. Политическая поддержка со стороны России и Китая означает определенные гарантии стабильности – однако остаются вопросы о внутренних факторах, определяющих перспективы и риски транзита власти в стране.  

Прежде всего, для любого из разумных и дееспособных потенциальных преемников И. А. Каримова едва ли существует принципиальная альтернатива проводившейся им в течение двух с половиной десятилетий политике, суть которой заключалась в укреплении национального суверенитета, многовекторности во внешней политике, избегании участия в кажущихся обременительными внешних союзах, особой роли государства в регулировании всех общественных процессов, проведении социально-экономической модернизации при основной опоре на собственные ресурсы. Помимо этого, политическая элита Узбекистана, при всех имеющихся внутренних спорах и противоречиях, едва ли могла пойти и согласиться на утрату собственного государства из-за клановых или групповых амбиций и споров. Наконец, для всех присутствующих в Центральноазиатском регионе политических игроков, включая и Российскую Федерация, дестабилизация Узбекистана крайне невыгодна. Из этого, как мне представляется, и нужно исходить, формируя наше итоговое мнение о происходящем сегодня в Узбекистане.

Говоря о характере политического наследия ушедшей эпохи, следует признать, что Ислам Каримов – это безусловно незаурядный государственный деятель, бывший советский партийный функционер и технократ-управленец,  последовательно реализовавший в своей стране – Узбекистане - постсоветский проект государственного строительства. Именно, Ислам Каримов - архитектор политической, социально-экономической, политико-идеологической моделей, сложившихся и определивших лицо его страны в течение последних двух с половиной десятилетий. Попробуем оценить его наследие и перспективы дальнейшего развития страны, которую он возглавлял.

Среди характерных черт трех вышеобозначенных моделей, соответственно, могут быть выделены:

1. Этатизм – помещение государства в центр политической и экономической жизни страны, превращение его в гаранта политического и социального порядка, в главный инструмент развития страны. Воплощением этой модели стала выпестованная Каримовым на основе технократического принципа и персональной лояльности государственная бюрократия – вертикальная структура, призванная обеспечить единство страны, ранее разделенной по клановому и территориальному принципам.
2. Идея самодостаточной узбекистанской государственности, истоки которой возводятся к эпохе Амир Темура (Тамерлана), история которой рассматривается как непрерывная, а российско-имперский и советский период – как нарушение естественного хода истории, следствием чего стала реализация постсоветской модели десоветизации (в идеологии, пропаганде, политическом воспитании, топонимике, политике исторической памяти и др.).
3. Модель «светского исламизма» - апелляция к ценностям ислама, с одновременным недопущением их политизации и любого толкования, противоречащего интересам государства, которое принципиально остается светским.
4. Модель экономики, сочетающая элементы протекционизма, дирижизма, мобилизационные и распределительные практики – с последовательным отказом от элементов советского патернализма, с сознательным сохранением дешевой рабочей силы и ограниченного потребления у граждан. Промышленная политика, стратегия первичной индустриализации (импортзамещения) и обеспечения занятости, последовательное развитие системы профессионально-технического образования
5. Очаговая модернизация сверху – когда государство разрабатывает и поддерживает инвестиционные проекты по наиболее перспективным направлениям.
6. Отказ от интеграции во внешнеполитические объединения – с приоритетом двусторонних отношений с другими государствами. Отказ от евразийской интеграции – в той интерпретации, в которой ее продвигали и продвигают Россия, Казахстан, Беларусь.

Таким образом, Исламу Каримову удалось обеспечить переход бывшей союзной республики в стадию переходной постсоветской, и затем – в стадию суверенной самостоятельной государственности. Удалось избежать крушения государственности, втягивания государства в гражданскую войну по примеру соседнего Таджикистана, социально-экономической катастрофы и необратимой социально-экономической деградации. Удалось осуществить первичную индустриализацию страны (уйдя от доминировавшей ранее односторонней «аграрной» модели), реализовать ряд успешных бизнес-проектов с привлечением иностранных инвесторов (прежде всего из Китая и Южной Кореи), избежать масштабной деградации инфраструктуры и социальной сферы, модернизировать транспортную систему, относительно успешно управлять демографическими процессами. 

Наряду с достижениями Узбекистана, следует упомянуть и о существующих проблемах.

Одна из основных проблем – отсутствие фигуры, соразмерной И.Каримову – с его уникальным политическим и управленческим опытом, восходящим к советской эпохе, с его политической волей и харизмой. В современном политическом классе Узбекистана, при всем уважении, соразмерные ему фигуры отсутствуют.

Во-вторых, проблема бюрократии (известная еще со времен М. Вебера) – которая осознает себя как класс и нуждается в сильном политическом руководстве (направляющей руке). С уходом политического лидера, выпестовавшего новую узбекистанскую бюрократию и побудившего ее служить задачам независимого развития, подобная проблема неизбежно становится актуальной. 

В-третьих, проблема дальнейшей судьбы взятой на вооружение Исламом Каримовым модели «светского исламизма», предполагавшей сохранение светского характера государства (при неизбежной апелляции к ценностям ислама) с недопущением «политизации ислама». В самой республике и за ее пределами сохраняются силы, стремящиеся поставить само существование этой модели под сомнение – что необходимо принимать во внимание новому руководству страны

В-четвертых, относительная либерализация, которая является неизбежной в ситуации политического транзита, должна иметь определенную меру в сложносоставном узбекистанском обществе. И основная проблема состоит в определении самой этой меры, которая бы не угрожала интересам стабильного развития  государства и общества.

В-пятых, неизбежно встает вопрос о мере и степени либерализации узбекистанской экономики (которая частично началась после 2013 года) – не приведет ли она к социальному расслоению (как это бывает в случае либерализации) и росту социального напряжения.  

В-шестых, весьма значимыми выглядят проблема известного дефицита внутренних ресурсов (и не только сырьевых) для дальнейшей модернизации (вторичной индустриализации), которая не может быть решена за счет одного только привлечения зарубежных инвестиций, а равно и демографическая проблема и связанная с ней проблема избыточных трудовых ресурсов, особенно на селе.

В-седьмых, никуда не исчезает проблема не слишком благоприятного для страны географического положения (отсутствие выхода к морям и океанам, соседство с нестабильным Афганистаном, непростые взаимоотношения с ближайшими соседями по ЦАР – Таджикистаном и Кыргызстаном, включая не только вопрос о границах и контроле за водными ресурсами, но и конфликтогенную ситуацию в межэтнических отношениях, и в том числе в трансграничном измерении).   

Как будут выглядеть в этой ситуации внешнеполитическая и внешнеэкономическая стратегии Узбекистана? Очевидно, что последовательное стремление в сторону геополитической и геоэкономической самодостаточности, скорее всего, сохранится, равно как и продолжится лавирование между присутствующими в регионе игроками. Вместе с тем, подобная линия во внешней политике не исключает существенных внутренних рисков, особенно в изменяющейся внутрирегиональной ситуации. Поэтому тесные двухсторонние отношения Узбекистана с такими влиятельными региональными игроками, как Китай, Казахстан и Россия, являются ключевым залогом успеха любых проектов суверенного и стабильного развития этой страны.