Сложные конфликты: гибридная война и серая зона

[Савин Л.В. Гибридная война и серая зона — М.: Евразийское движение, 2022. — 180 c., с ил. С 13 ISBN 978-5-521-18587-0]

Главный редактор информационно-аналитического издания «Геополитика», руководитель администрации Международного Евразийского движения, знаток стратагем глобального дискурса  американоцентричного мироуклада  Леонид Владимирович Савин издал монографию о «гибридной войне и серой зоне» по-американски.  

Автор давно системно анализирует военно-стратегические аспекты формирования американо-натовских доктрин, малые слагаемые из разных работ суммируя в «интеграл». К своей монографии 2022-го «Гибридная война и серая зона» Леонид Савин прорастал сквозь более тысячу статей и такие свои книги  как: «К геополитике», «Сетецентричная и сетевая война. Введение в концепцию», «От шерифа до террориста. Очерки о геополитике США», «Этнопсихология», «Сетецентричные методы в государственном управлении», «Новые способы ведения войны. Как Америка строит империю», «Коучинг война», «Ordo Pluriversalis. Возрождение многополярного мироустройства», «Стрелы кентавра. Кибервойна по-американски». «Кибер-война по-американски» (2020) органично вышла своим ходом на войну гибридно-серозонную. По словам автора, для России «продолжение изучения адаптации западных методик подрывной деятельности  поможет укрепить собственную безопасность и разоблачать агрессивные действия коллективного Запада во главе с США».

Книга состоит из трёх разделов: «Гибридная война», «Серая зона» и «Объединение понятий». 

Как полагает Сергей Кургинян, краеугольной  доктриной США является «средняя война в средней зоне». Применительно к реальной политике, американская стратегия, нацеленная на пересмотр фундаментальных констант устройства мира, экспериментально проверяет, например, переплетением конфликтов вокруг Украины «кто чего стоит и кто что может» - в «серой зоне», конвенционально, «на территории, на какой можно»: чтобы поняв это,  начать «какую-то следующую фазу». На  украинском театре военно-гибридных действий задействована концепция «серой зоны», включающая в себя и прокси-войну, и кибервойну, и информационное пространство.

США рассматривают эту войну как экзистенциальную. Они могли проиграть во Вьетнаме, но не на Украине. И России нельзя никак ограничиться полумерами, паллиативами – ибо ей объявлена война на уничтожение. Коллективный. Запад играет ва-банк, поскольку не верит, что Россия в качестве «ответки» решится на применение ядерного оружия (коль даже утрачена наступательная инициатива в СВО). Ведь она многие годы играет по правилам Запада, ведя мягкотелую на грани предательства внешнюю политику и имея в своём тылу влиятельную «пятую колонну». Хронически «слабая сила» – это стратегическое самопоражение. Остаётся уповать, что Россия выглядит не как есть на самом деле: лишь кажется «колоссом на глиняных ногах». Но она «никогда не бывает такой слабой, как нам хочется» (фраза приписывается Отто фон Бисмарку). Её трудно одолеть, ибо «молитва разит мечом» (из благословения от философа Ивана Ильина).

Судя по обложке рецензируемой книги, в видении Леонида Савина истуканом на глиняных ногах скорее предстаёт цивилизационный англосаксонский антипод России – это нео-Вавилонское гибнущее царство.

Гротексно-аллегоричен обложечный триптих Иеронима Босха «Воз сена» (1515). За возом сена, влекомого демонами, - кавалькада  алчных  расхватывателей его. А над мирской суетой  в золотом сиянии вознёсся Христос, с печалью взирающий на падший мир.  Эта визуальная история зла - намёк на «башню Евровавилона» (ЕС – в нынешнем контексте). Башня, «высотой до небес», стала символом той части человечества, которая, будучи ослеплена гордыней, бросает вызов Всевышнему.  Актуализированный лейтмотив: оплот онтологического зла - плутократический олигархат Вавилон, с вызовом самому Господу  от бесовской «постправды» – должен быть разрушен,  как Карфаген. Допускаю: в этом императиве и заключается смысловой пафос центральной идеологемы Леонида Савина, относящейся и к освещению им аспекта  «гибридная война»/«серая зона».

Концепция «серой зоны», возникшая как теоретическая конструкция в среде Сил специальных операций носит явно политизированный контекст. На основе проанализированных публикаций автор справедливо полагает, что «серая зона» в ближайшие годы будет служить специальным ярлыком для каких-либо действий определенных государств, прежде всего, России, Китая, Ирана и Северной Кореи.

 «Независимо от того, какие это будут действия и насколько они соответствуют нормам международного права, западные эксперты и политики всегда найдут возможность обвинить руководство упомянутых стран в проведении враждебных действий в серой зоне». Себя же страны Запада за те же самые деяния (описания этих действий под другими названиями - политическая война, операции вне условий войны, комплексная война, специальная война и т.п) не относят к категории «серой зоны». Однако отдельные голоса из хора диссонируют единомыслию американского научно-мозгового сообщества. Так, Адам Элкус  критикует избирательный подход в выборе «серой зоны», задавая вопрос, почему, например, террористическая деятельность группировки Боко Харам в Нигерии не относится к ней: «США также применяют множество не-смертоносных средств принуждения - от финансового уничтожения противников до применения “юридической войны”, где применяется легальное обоснование для достижения собственных целей». Из исключительно военного и дискуссионного термина «серая зона» уже стала неким геополитическим маркером, который применяется против противников однополярной системы Pax Americana.

Вокруг Украины идёт информационно-гибридная, ментальная война. Леонид Савин помогает доразобраться в генезисе понятий «гибридная война» и «серая зона», оценках научных разработок этих вопросов западными экспертами и дальнейшей трансформации их в контексте международной геополитической обстановки. 

Автор на широкой доказательно-фактической базе констатирует, что в применительной практике термин «гибридная война» расширен до неузнаваемости первоначального смысла. Как и относительно «серой зоны»: она может быть и «определенной локацией», и действием по установлению влияния или контроля.  И в отношении гибридных акторов – в западной методологии наблюдается  явный перекос при анализе стратегических доктрин в сторону «ревизионистских или бросающих вызовы держав», при явной недооценке не-государственных структур - транснациональных корпораций, террористических и экстремистских организаций, религиозных сект и так далее.

А разве не ведут сами западные страны гибридную войну против своих партнеров? – задаётся риторическим вопросом Савин. Ведь об этом свидетельствует проект ECHELON, когда разведывательное сообщество «Пяти глаз» вело слежку за коммуникациями европейских государств и передавало чувствительную экономическую информацию компаниям в США, что наносило ущерб европейским странам.  Или другой пример Савина - это расследование о том, как ЦРУ и разведка Германии совместно владели криптографической компанией в Швейцарии и через этот инструмент могли следить за зашифрованными разговорами и перепиской многих стран, в том числе, своих союзников. Дошло до того, что спецслужбисты прослушивали с 2002-го  мобильный  телефон канцлерин Германии Ангелы Меркель  (журнал «Der Spiegel» утверждает, хотя Барак Обама отрицает факт).  Методы гибридной войны через киберсредства.  По авторскому суждению,  парадоксальна путаница западных оценок в отношении российской гибридности. Например,  относительно экономической активности России: и её наличие, и её прекращение – квалифицируются «действиями гибридной войны, поскольку они подрывают экономику стран-партнеров». Даже русский язык значится «как один из инструментов ведения гибридной войны, особенно в государствах, где есть русскоязычное население, которое используется как прокси акторы».  А как быть тогда с выгодополучателями от гибридных действий английского языка в англоговорящих странах?  Двойные стандарты налицо. Подобные подходы говорят об ангажированности,  политической мотивированности подобных  западных тактик. Но поскольку тиражирование таких публикаций и закрепление откровенной кривды на многочисленных конференциях, где эти темы постоянно продвигаются, -- сия преднамеренная сегрегация русского как такового вписывается в арсенал гибридных действий. Очевидная милитаризация (weaponization) социальных сетей и дезинформации, распространяемой в киберпространстве. В такой «экосистеме» различные элементы усиливают друг друга.

В конфликтах нашего времени, гибридные атаки могут быть нацелены на все сферы общества посредством кибератак и информационных операций (например, пропаганды), экономического и финансового давления и попыток политической дестабилизации. В то же время могут быть использованы нерегулярные элементы, тайные спецподразделения, диверсионные группы и регулярные вооруженные силы.  В данной монографии детально рассматривается  эволюция этих двух терминов, их связи и взаимозаменяемость, ключевые исследования в этой области и доктринальные документы западных стран. «Конфликт великих держав требует тонкой дипломатии - нужно маневрировать в серой зоне между миром и войной, знать пределы возможного, выстраивать рычаги влияния, преследовать общие интересы там, где мы можем их обнаружить, - и жестко и последовательно противостоять России там, где их нет»  - пишет Уильям Бернс, директор ЦРУ. Конфликт многообразный или многовариантный, а не черно-белой формы войны. Методы ведения конфликта изменились, и теперь предполагают широкое использование политических, экономических, информационных, гуманитарных и других невоенных мер». Это на Западе называют «доктриной Герасимова».

Информационное пространство – оперативное, потому как приучает с помощью информационных технологий людей к мысли о неизбежности конфронтации.  Массивным воздействием на менталитет формируется пост-правдное  видение мира, в котором очевидна «отученность» объекта манипуляции от критического мышления и стремления к истине. Так: Джо Байден вбросил тему «Владимир Путин – «убийца». Кремль – не отреагировал адекватно на дерзкий демарш. А теперь уже на Путина наклеен ярлык и «террориста» (а это уже выход на траекторию - «прицельную стрельбу» по «изгою»). Позиционный пассивизм поставил Россию в состояние постоянно извиняющегося за несодеянное. Как говорил Геббельс, повторите неправду тысячу раз, и она станет правдой. «Фактология будет переформатирована, и тогда человек сам, не задумываясь, станет принимать ложь за истину, и выбора иного у него не будет». Тонкими технологиями манипулируют сознанием России и на уровне смыслов, и на уровне эмоций, воздействуя на ум и на подсознание россиян. Трансформируется, полагаю, и самоидентификация человека в добровольно-принудительного извиняющегося мстящего «шута» (если в терминах Достоевского), причитающего на всякий случай  чтоб не били - «я не виноват». Это личностная трагедия: абулия (безволие) опущенных от беспомощности рук от исковерканного здравого смысла, ценностных установок, поломанного национального кода мировоззрения и миросозерцания. Не потому-то Федор Михайлович подметил: «Если человек стремится к истине, то он уже победил» (см. мою статью «Война ресурсная в контексте гибридно-ментальной», «НРЛ», 11 и 13 окт. 2022).

Леонид Савин даёт уточняющий подробный экскурс, создающий контекст что в этой ситуации делать России.

Авторский подход  коррелирует с поэтапным подходом к реализации стратегии «серой зоны» по аналитику А.Бартошу в его работе «”Серые зоны”  как ключевой элемент современного операционного пространства гибридной войны». Остриё усилий направлено не на достижение отдельных оперативно-тактических целей, а на «формирование нарастающей лавины относительно маломасштабных событий, совокупность которых послужит катализатором формирования полностью новой стратегической реальности. Очевидно, что такой подход осложняет задачу сдерживания противника и соблюдения баланса, требует проведения согласованных мер противодействия... Последовательное и осторожное применение совокупности действий в «серой зоне» позволяет добиться на каждый данный момент результатов, находящихся ниже порога традиционного военного конфликта. Стратегия «серой зоны» преследует политические цели, которые достигаются посредством проведения интегрированных разнородных операций с использованием в основном, но не исключительно, невоенных инструментов. При этом в каждой из отдельных операций не ставятся сколь-либо масштабные цели, а успех всей кампании в целом обеспечивается за счет синергетического воздействия совокупности относительно мелких целенаправленных действий». Внешняя политика Вашингтона определяется сочетанием двух составляющих: «жесткой силы» (hard power), что означает способность к принуждению, обусловленную военной и экономической мощью страны, и «мягкой силы» (soft power), когда страна привлекает своей культурой, политическими идеалами и программами.  

Для планирования операций в «серой зоне» определяющее значение имеет применение концепции так называемой умной силы (smart power), построенной на способности комбинировать и координировать возможности и ресурсы жесткой и мягкой силы.

«Гибридная война» и «серая зона» смежны и перетекаемы: как место и условие войны. Гибридная война распознаваема и в прошлом. К приводимому примеру её Леонидом Савиным: что она  - «современный взгляд на глубокие операции Тухачевского» добавим черпок старины глубокой. С гибридной агрессией Русь ознакомило Смутное время (1598-1613): когда внутренние неурядицы спровоцировали Польшу и Швецию попытаться сокрушить Россию польско-литовско-шведскими усилиями. «Внутренними детерминантами Смутного времени стали пресечение династии Рюриковичей и последствия опричнины, подорвавшей уважение к власти и закону». Политолог Игорь Панарин началом гибридных антироссийских операций считает секретный договор между Францией, Австрией и Великобританией (1815) и создание специальных структур русского масонства в целях организации госпереворота в России. Следствием подрывных действий был каскад потрясений: декабризм (1825), февральский госпереворот (1917), лихолетие 1990-х. Сюда же отнесём и  переплетение конфликтов на брегах Днепра вокруг упорного противоборства двух модифицированных ветвей «трёхипостасного» единого русского народа.

Чтобы убедиться сколь трудно квалифицировать то или иное нетрадиционное явление-понятие, напомню, что «СВО одной левой»  (=недовойна) - по форме война гибридная: сочетает скрытые операции, диверсии, кибервойны, поддержку на чужой территории стороны конфликта. А по целевой установке – ментальная: направлена на изменение мировоззрения последующих поколений побеждённых. Что трансформирует мировой порядок и меняет геополитический ландшафт мира. По китайскому философу Сунь-Цзы, высшее искусство войны – это разрушить планы врага, затем – его союзы и только потом напасть на его армию и на укреплённые города. Разбить замыслы противника – это помешать осуществить задуманное им, наведя хаос, разбалансировав систему целеполагания и принятия решений, повлияв на сознание и умы. Добиться радикальной смены мировоззренческого кода, с изменённой этико-эстетической парадигмой – это победа в ментальной войне. По свидетельству генерала Андрея Ильницкого, в этой «умовой войне» выделяются два фактора – знание/информация и воля. Воле в «войне умов» заслуженно отдаётся предпочтение. Но в ментальной войне психо-эмоциональные факторы и технологии также очень важны.

Я позволил себе несколько расширить контекст некоторых мыслей Л.Савина  или заимствованных им, чтобы полнее и рельефнее представить для читателя объёмно гибридную войну в серой зоне в контексте ментального завоевания противника.  Так что фундаментальный, солидный аналитико-практический труд Леонида Савина,  нацеленный на технологическое совершенствование одного из трудно разрабатываемых аспектов отечественной обороны, - полезен  стратегам, конфликтологам, международникам и практикам гибридного противоборства.