Россия в справедливой войне

Специальная военная операция, которую проводит Россия на Украине, вызвала много критики в странах Запада. Как правило, она сводится к нескольким определённым нарративам — Россия нарушила нормы международного права и суверенитет Украины, а война (применение силы) не допустима для разрешения каких-либо противоречий. При этом на Западе намеренно умалчивают все прецеденты с агрессией против других стран, в которых они участвовали, нарушали суверенитет и проводили оккупацию. Даже относительно недавние войны имеют большой список — Югославия, террористическая Армия освобождения Косово получала поддержку от стран НАТО, Ирак, Афганистан, Ливия, Сирия. Иными словами, подразумевается, что войны, которые ведёт Запад — справедливы, а те, которые ведут остальные (независимо от их формы и причин) — нет.

Давайте рассмотрим, справедливо ли поступила Россия по отношению к Украине. В первую очередь нужно иметь в виду, что в нынешней парадигме постмодерна отсутствует единая система подотчётности и универсального мерила для различных сфер деятельности, в том числе политической и военной.

Появилось много терминов и размытых понятий. Вслед за комбатантами — неокомбатанты, квазикомбатанты, посткомбатанты и прочие акторы, участвующие в конфликтах. Такие определения как серая зона, гибридная война и специальные операции не вносят ясности в нынешние формы конфликтов. Даже классик военной теории Карл фон Клаузевиц говорил, что «война — область недостоверного; три четверти того, на чём строится действие на войне, лежит в тумане неизвестности. Война — область случайности... Она увеличивает неопределённость обстановки и нарушает ход событий».

Поэтому даже

В нашем случае нужно, в первую очередь определить когда и как начинается справедливая война. Классики юриспруденции говорили об этом следующее.

Римский философ и политический деятель Марк Туллий Цицерон отмечал: «мы установили законом, что когда войну начинают, когда её ведут и когда её прекращают, наибольшее значение должны иметь право и верность своему слову, и что должны быть истолкователи этого права и верности, назначенные государством».

Отметим, что слово «закон» на латыни (lex) cодержит смысл и значение выбора (legere) справедливого и истинного начала.

Цицерон также говорил, что «несправедливы те войны, которые были начаты без оснований. Ибо, если нет основания в виде отмщения или в силу необходимости отразить нападение врагов, то вести войну справедливую невозможно... Ни одна война не считается справедливой, если она не возвещена, не объявлена, не начата из-за неисполненного требования возместить нанесённый ущерб».

Безусловно, специальная военная операция имела серьёзные основания. Со стороны России неоднократно звучали требования и к коллективному Западу, и к киевскому режиму прекратить обстрелы мирных городов Донбасса и соблюдать Минские соглашения. Они этого не сделали. И руководство России неоднократно предупреждало о серьёзных последствиях.

И, как видим сдержало своё слово.

Другой крупнейший авторитет на Западе — Августин утверждает, что «наилучшее государство само не начинает войны, кроме тех случаев, когда это делается в силу данного им слова или в защиту своего благополучия». Опять мы видим упоминание о необходимости сдержать слово. Но к нему добавляется вопрос сохранения благополучия.

Таким образом, согласно Августину, Россия является наилучшим государством, которое: 1) выполнило своё обещание; 2) защищает своё благополучие. И с этим невозможно поспорить.

Если говорить о современных теоретиках справедливой войны, то у них мы тоже можем найти тезисы, обосновывающие те меры, которые предприняла Россия по отношению к Украине.

Майкл Уолцер говорил, что «государства могут обращаться к военным средствам в случае угрозы войны всякий раз, когда бездействие привело бы к серьёзному риску нарушения территориальной целостности или политической независимости».

Брайан Оренд вообще считал, что «правительство может нанести опережающую атаку в том случае, если речь идёт о защите прав человека. Военные действия в отношении противника, пренебрегающего в своей политике нормами морали и прав не признаются агрессией». Предполагается, что он таким образом обосновывал действия западных стран по отношению, например, к Ираку Саддама Хусейна, где были проблемы с соблюдением прав человека, в частности, проводились репрессии против курдов. Однако, очевидно, что формулировка Оренда подходит и к украинскому режиму, который способствовал формированию неонацистских батальонов и проведению этноцида.

Оренд также сформулировал идею минимально справедливого политического сообщества. Оно имеет три основных критерия:

1. признано собственными гражданами и мировым сообществом;
2. не нарушает права соседних государств;
3. обеспечивает соблюдение прав собственных граждан.

Как минимум первый и второй критерий на Украине после переворота в феврале 2014 г. отсутствовали, потому что часть граждан не признала новый неонацистский режим, а их права не были обеспечены со стороны центральной власти и всячески умалялись.

А по Оренду «нападение на правительство, которое не соответствует критериям минимальной справедливости и не способно защитить права собственных граждан или намеренно нарушающее их, не является агрессией и нарушением принципа невмешательства».

Следовательно, никакой агрессии Россия не проводила. Хотя на Западе многие политики хотели бы считать иначе.

Отсюда возникает трактовка гуманитарной интервенции. А это тоже западная концепция, которая под названием «Ответственность защищать» была протянута даже в ООН. И если страны Запада неоднократно проводили подобные гуманитарные интервенции под самыми различными предлогами, почему это не может сделать Россия, тем более что налицо была необходимость защиты мирного населения.

Тот же Уолцер говорит, что «когда людей убивают, нам не следует ждать, пройдут ли они тест на самопомощь, прежде чем оказать поддержку». Очевидно, ДНР и ЛНР прошли тест на самопомощь и спустя восемь лет им была оказана поддержка.

Профессор университета Эмори (Атланта, США) Николас Фоушин отстаивает право нанесения ударов по негосударственным группам (особенно против террористов). Таких тоже было и остаётся достаточно на территории Украины от одиозного батальона «Азов» до других военизированных формирований с иностранными наёмниками.

Раз мы заговорили о гуманитарной интервенции, то необходимо обратиться к вопросу международного гуманитарного права. И здесь мы сразу обнаружим интересный нюанс. Оказывается, международное гуманитарное право в том виде, в котором мы его знаем и оно распространено по всему миру, не что иное, как западное гуманитарное право. И, в какой-то мере, даже англо-саксонское.

Специалист по международному праву из Мексики Таня Ихчел Атилано отмечает [i], что в стандартном изложении истории МГП можно выделить сходство с классическими исследованиями революции. Традиционные сообщения о революциях касаются главным образом революций США и Европы. В своём исследовании о революциях Ханна Арендт занимается исключительно революциями США, Франции и России, полностью игнорируя Латинскую Америку. Даже когда она объясняет, что все революции следуют модели французской революции, как если бы это был решительный процесс, она не может отметить, что мексиканская революция (1910 г.) что на самом деле произошло до русской революции (1917) вовсе не следует «органическому процессу» французской революции (исключением, разумеется, является установление «однопартийного правила»). Кажется, что революции должны были иметь определённые характеристики, которые могли быть выполнены только в определённых «цивилизованных» регионах.

Несмотря на то, что эти «другие» революции обеспечили на раннем этапе права, которые до сих пор не были предоставлены европейцам, как, например, отмена рабства (Гаити, 1793 г.), равенство перед законом, всеобщее избирательное право мужчин и свобода выражения мнений. Прежде всего это давало надежду на эмансипацию людям, которые всё ещё были колонизированы или страдали от какого-то угнетения.

Точно так же произошло и с изучением истории МГП. Может быть, поскольку «отцы-основатели» гуманности на войне не рассматривали с самого начала события, происходившие в Латинской Америке, историки также воспроизвели это искажение. Делая это, учёные непреднамеренно воспроизводят ошибочное представление о том, что ведение войны по законам войны произойдёт только в «цивилизованных» государствах. В то время история МГП была отражением «истории победителя» или истории могущественных государств и их взаимодействия с законами войны. Другими словами, не допуская существования каких-либо других историй, мы имеем дело здесь с чистой «глобальной эпистемологией». Глобальной — значит западной.

Югославия, Афганистан и Ирак, а теперь и Украина — это современные примеры продолжения глобальной эпистемологии.

Ещё один пример — это Каролинский инцидент, который послужил основой для появления закона о самообороне во время войны 1837 г. между Канадой и Британией [ii]. Повстанцы в Канаде получали помощь от США с помощью корабля Каролина, поэтому британские войска зашли на территорию США, чтобы провести карательную акцию, в результате которой этот корабль был сожжён.

После этого состоялась дискуссия между госсекретарём США Дэниелом Вебстером и британским правительством, где обсуждался вопрос соразмерности или пропорциональности. Принцип соразмерности затем был внесён в Женевскую конвенцию 1949 г. и говорит о необходимости соблюдения баланса между военной необходимостью и гуманностью.

Изначально это был всего лишь англо-саксонский междусобойчик, который никак не связан с международными делами, но стал частью МГП.

И таких примеров, когда подавляющему большинству государств мира были навязаны европейско-американские кодексы в области уголовного, гуманитарного и международного права ещё довольно много. И навязывание западной позиции продолжалось активно навязываться в последние 30 лет, особенно в странах, которые США пренебрежительно называли развивающимися и внедряли там собственные законы с помощью USAID, Фонда Карнеги и других своих структур.

В этом отношении СВО является ещё и стимулом для пересмотра ряда международных документов и проведения необходимых реформ. Если это пока невозможно сделать на подлинно международном уровне, то от рудиментов влияния западных теорий нужно избавиться хотя бы на уровне национальном и в рамках партнёрских соглашений с дружественными странами.

Примечания:

[i] opiniojuris.org

[ii] Matthew Waxman. The ’Caroline’ Affair in the Evolving International Law of Self-Defense. August 28, 2018. www.lawfaremedia.org

Источник