Россия в контексте цивилизационного плюрализма

После разрушения СССР на мировой сцене осталась только одна супердержава, которая воспользовалась своим преимуществом отнюдь не в мирных целях. Достаточно вспомнить военные кампании США на Ближнем и Среднем Востоке, которые раскрутили маховик террористической исламской угрозы.

Политики, аналитики, политические обозреватели и влиятельные журналисты в США разделились на два лагеря: одни считают, что гегемонию США нужно удерживать любой ценой (Нуно Монтейро, Чарлз Краутхаммер, Стивен Брукс, Уильям Уолфорт), другие понимают, что эпоха однополярной гегемонии подходит к концу и необходимо выработать новые  механизмы взаимодействия с другими государствами (Мартин Вольф, Джозеф Най-младший). Справедливости ради нужно отметить, что сторонников Pax Americana несравненно больше, чем тех, кто понимает, что однополярный порядок подходит к концу.

Время разрушения однополярного порядка создает огромный зазор для возможностей, самых неожиданных комбинаций сил и политических раскладов. Согласно математическому принципу невероятности, чем больше зазор невероятных событий, тем больше возникает непредсказуемых и невозможных ситуаций и событий. Так, например, еще за 10 лет до революции 1917 г. было невозможно представить, что консервативная, православно верующая Россия, которая находится на взлете интеллектуального и творческого развития, превратится в страну воинствующего атеизма, где обезумевшие люди будут убивать друг друга, уничтожив почти все храмы, монастыри и многие памятники национальной архитектуры. Одно невероятное и нелогичное событие породило целую серию невероятных, нелогичных, трагически-нелепых событий.

Именно поэтому сейчас так трудно предугадать, каким будет ближайшее будущее после разрушения однополярного мирового порядка. В настоящее время есть несколько теорий возможного будущего. Идеи, выдвинутые 100 лет назад Николаем Трубецким, Петром Савицким и Петром Сувчинским, оказались в той или иной мере скомпрометированными и недостаточно радикальными, конформистскими по отношению к советской власти. Во всяком случае, в этом их упрекнули (хотя вряд ли справедливо) исследователи 1990-х годов, и с тех пор за евразийством тянется «шлейф» неблагонадежности.

Но какова альтернатива евразийству?

Наше время – период споров о будущем, и самым вероятным сценарием считается многополярность – разделение мира на несколько зон со своими системами ценностей, обычаями, валютой, торговым и политическим устройством. Эксперты разделились на несколько групп.

Одна из них придерживается мнения о том, что многополярность невозможна, поскольку всегда существовал определенный центр контроля финансовых потоков и принятия решений, таких как Лондон или Нью-Йорк, а любая политическая или экономическая независимость имела при этом призрачный характер. Многополярность невозможна, считают они, потому что мир стал фактически единым, мы достигли пределов экономического роста, а на роль тех, кто будет управлять миром, пусть и раздробленным на некие зоны, уже есть претенденты. Вопрос только в том, каким образом они будут осуществлять свои амбиции.

В истории Нового времени мировыми лидерами были западные державы, поэтому предполагается, что и новый пост-однополярный мир будет управляться западными кураторами, с опорой на западные «ценности»[1], западные правовые установления, финансовые потоки и т.д.

Но есть и другая группа — сторонники многополярности, которые провозглашают западные «ценности» и институции морально устаревшими, а их сторонников фактически не способными принять действительность: зрелость и дееспособность незападных народов, их готовность к отказу от диктата Запада, в чем бы он ни выражался. Необходимо выслушать их аргументы и понять, насколько реалистично они видят будущий мир. Именно эту задачу ставит перед собой новая книга политического аналитика, главы администрации Международного Евразийского движения Леонида Савина «Ordo pluriversalis. Возрождение многополярного мироустройства».

Леонид Савин является специалистом по Ближнему Востоку, а также исследователем трансформационных войн, которые ведут США и их сателлиты по всему миру. Книга посвящена 100-летию выхода в свет работы Н.С. Трубецкого «Европа и человечество», которая открыла тему многополярного устройства и поставила под сомнение превосходство Запада, разоблачив его расистские, шовинистические и другие, разрушительные для незападных народов тенденции. Действительно, автор книги ближе к евразийству Н.С. Трубецкого, который мыслил о всем мире, пытаясь увидеть место России в мировом политическом концерте. Внимание евразийца П.Н. Савицкого было приковано почти исключительно к России, так что Трубецкой позже упрекнул его в письме от 19 декабря 1931 г.: «Я начал с “Европы и человечества”, где о России почти ничего не говорилось и на переднем плане была судьба всего человечества. На это Вы ответили “Европой и Евразией”, где Вы старались отвратить внимание от человечества и направить его на свои русские домашние дела. Я согласился временно ограничиться Россией. Теперь я признаю, что это была ошибка»[2].

В книге Л. Савина есть одна особенность, которую можно считать недостатком, хотя, вероятно, она мыслилась как определяющий принцип архитектоники текста. Каждая глава и каждый раздел книги прямо не связан с другой главой или разделом, но описывает одну, отдельно взятую тему. В результате получается набор глав с чрезвычайно интересной, подчас эксклюзивной информацией, но отсутствие общей линии, связывающей каждую главу, не позволяет сразу увидеть общую концепцию. Главы как бы рассыпаются на фрагментарные информационные зоны, поэтому общее, связующее звено приходится домысливать самому читателю. Позицию автора также приходится вычитывать между глав и едва ли не между строк, настолько скромно автор высказывает себя, предпочитая говорить скорее голосом многочисленных цитаций. Между тем, сама концепция Плюриверсума, объем представленной информации, проанализированных источников, историко-философских, политических и геополитических теорий настолько велик (автор цитирует более 500 источников), что каждая глава могла бы разрастись до отдельной книги.

Книга написана, пользуясь термином композитора Владимира Мартынова, в технике бриколажа, характерном для средневековой музыки и некоторых постмодернистских произведений: «бриколаж есть техника манипуляции интонационными или мелодико-ритмическими формулами-блоками. Формулы эти могут быть крайне разнообразны по мелодическому рисунку, но при всем отличии друг от друга сами по себе они должны представлять стабильные структуры»[3]. Мастер бриколажа стремится свести личное высказывание к минимуму, но заставляет звучать в полный голос цитаты, высказывания и иной материал, которым он оперирует, выстраивая свое произведение. Каждая глава рецензируемой книги невероятно насыщенна именами и концепциями, порой нить рассуждений запутывается, поскольку автор не успевает дать обобщения и анализировать свои многочисленные источники, так что даже отдельные главы распадаются на зоны смыслового бриколажа. Текст, который буквально захлебывается цитатами, несколько «замедляется» только к концу, в главе «Русско-евразийская цивилизационная школа», в которой отдельно рассмотрены концепции Николая Данилевского, Льва Мечникова, Константина Чхеидзе и Питирима Сорокина.

Потом текст опять «разгоняется», так что возникает впечатление реферирования. Вероятно, в такой технике создавали свои тексты русские книжники, которые пытались найти как можно больше цитат и извлечений из всевозможных премудрых авторов (так называемые древнерусские Азбуковники). Поэтому так сложно писать рецензию на эту книгу – к каждой главе («Крах однополярности», «Деконструкция “Запада”», «Право и справедливость», «Этносы, народы, нации» и т.д.) могла бы быть написана отдельная рецензия.

Тем не менее, ведущей идеей остается критика однополярного мира: «Теория многополярности развивалась бок о бок с критикой гегемонии США»[4]. В книге есть емкие определения, касающиеся США, авторов, отстаивающих американскую гегемонию, этических, юридических, институциональных основ американского общества, как, например, такое: «Соединенные Штаты Америки являются относительно молодым государством, которое основано на традициях эпохи Просвещения с некоторыми ностальгическими элементами Римской республики (что наиболее ярко выражено в архитектуре зданий, представляющих институты власти этой страны, – Капитолий, Белый дом)». Остается только сожалеть о том, что подобных емких обобщающих определений нет относительно других стран или регионов, и в первую очередь – России.

Как писал еще П.Н. Савицкий в рецензии на книгу Н.С. Трубецкого «Европа и человечество», необходимо свести противостояние абстрактного Человечества с  Европой к противостоянию России и Европы, а еще точнее: «противоположение “Европы и России”, заключающее в себе несомненную географическую несообразность, раскрывается для нас в противоположение “Европы и Евразии”»[5]. Савицкий предложил определенную программу, поддержав тезис Н.С. Трубецкого о том, что незападным народам необходимо освободиться из-под психологического очарования западной цивилизации, которая гибельна для их культуры. Другое дело, что весь XX век народы не только не спешили освобождаться из-под «наваждения романно-германской идеологии», говоря словами Трубецкого, но, напротив, очаровывалась ею еще больше. Автора рецензируемой книги можно понять в том смысле, что момент избавления от «наваждения» уже настал, и в доказательство этого он приводит огромное количество материалов, свидетельствующих о том, что интеллигенция Латинской Америки, стран Азии, Ближнего Востока, Индии, духовные лидеры исламского мира уже готовы к тому, чтобы строить самостоятельную модель дальнейшего цивилизационного развития, опираясь на свои собственные традиции, религию, психологию. В этом случае необходимо внимательно присмотреться к возможностям России-Евразии.

Пока Россия по уровню стратегического мышления находится в 1990-х годах, у элиты нет ни ресурсов, ни желания, ни хотя бы плана психологического выхода из 1990-х, времени геополитического поражения и разграбления страны всевозможными силами. Новая элита настроена на сохранение статус-кво, почитая главной заботой сохранение прав на собственность и привилегии, полученные после крушения СССР.

России нужен проект будущего, который бы объединил всех, направив энергию народа в созидательное русло. Как справедливо указывает Леонид Савин, закон «двадцать-восемьдесят» прекрасно действует в отношении стран и народов: 80 % населения – пассивные ведомые, которым можно внушить любые идеи, и только 20 % – пассионарии. Наши пассионарии пока не проявляют себя в качестве таковых, поэтому Россия находится в состоянии устойчивого равновесия – по-видимости ничего не происходит, разве что остатки необъятного наследия СССР то и дело пускают под нож, а руководство страны, пораженное вирусом воинствующего экономизма, волнуется, в основном, о нашем тришкином кафтане, то есть о бюджете. Имея все возможности выйти в мировые лидеры XXI в., Россия пока замерла в ожидании чуда, некоего знамения Свыше: гром не грянет, мужик не перекрестится.

Важнейший игрок мировой политики – Китай. Важно оценить шансы Китая, его способность стать претендентом на мировое лидерство. Проблема Китая в том, что он может предложить миру лишь экономическое лидерство. Однако не подкрепленное ценностями религиозными, культурными, философскими и иными, определяющими лицо (личность-лик) культурно-исторического типа, такое лидерство не будет иметь общезначимой убедительности. Психотип китайца малопонятен как для русского, так и для западного человека. Репликативная (реплика – копирование образцов) и демографическая мощь этой страны пугает и восхищает одновременно. В главе из книги, посвященной ощущению и концепции времени у разных народов, Л. Савин приводит цитату Юрия Шевцова: «В некотором смысле русский народ живет в ощущении времени как вечности, в которой он будет всегда… Белорусы не живут в гарантированной «вечности» и вынуждены жить рывками и расчетом»[6].

С этой точки зрения, русский психотип противостоит китайскому. Китайская культура направлена на умножение сущностей, по крайней мере, после окончания опиумных войн и частичной эмансипации от западноевропейского протектората. Китайцы хотят взять триумф после поражения от Запада, доказать себе и миру, что они вышли из затяжного кризиса победителями. Достижение этого триумфа, а также многообразная репликация и есть «наднациональная идея» многонационального Китая. Постоянный, упорный, надрывный, титанический труд для того, чтобы умножить и приумножить бесконечное копирование любых образцов. С этим связана и безумная демография: есть интенция родить как можно больше детей, разрастись вширь, не ставя наивных вопросов «Зачем» и «Как».

Русские, напротив, все должны привести к Вечности, даже многодетность важна в свете Вечности, а не для большего количества самого по себе. Поэтому никакие экономические меры поддержки многодетным семьям в России не будут работать, пока власть не объяснит народу, что дети будут иметь Прекрасное, Лучшее Будущее, посвященное каким-то светлым идеалам. Китайские стройки, возведенные в краткие сроки суперсовременные города и дороги, огромное количество «талантливых» музыкантов, играющих в 5 лет Баха и Моцарта, как роботы, упорные спортсмены, в 7 лет бьющие рекорды книги Гиннесса и т.д.

И цель одна – только вперед, только умножая, по некой линии прогрессивного накопления. Здесь и сила, и слабость Китая. Понастроив небоскребов, они уже не думают о том, что огромные здания требуют обслуживания, так что могут вскоре стать убыточными. Это касается всего – дорог, людей, экологии. Недаром русские в Сибири говорят: «где прошел китаец, там земля выжжена». Забирают все, не думая о будущем. Копируют все, не имея творческого духа сами в себе. Недаром Вл. Соловьев писал о желтой угрозе, о том, что Китай в последние времена перельется за свои границы и начнет победный марш по просторам России…

Но пока Китай не стремится предложить другим странам и народам свою концепцию развития. Он строит отдельный мир, за пределами которого находятся те, кто для китайцев не представляет большого интереса – внешние и чужие[7]. Итак, Китай, США, Россия имеют разные мировоззренческие основы и убеждения, одновременно имея имперские устремления – Россия, скорее, как память о прошлом и как геополитическую необходимость обезопасить ближайшие границы, США – вкушая сладкий плод однополярности в настоящем, Китай – размышляя о будущем и взвешивая риски.

Остальные регионы мира вряд ли способны претендовать на мировое лидерство. Пока для них сомнительна даже перспектива автаркии и независимости. Африка, Латинская Америка слишком слабы и не самостоятельны, Ближний Восток пылает войнами, Европа слабеет, утратив религиозность как главную вдохновляющую силу, погружаясь в пучины толерантности и псевдофилантропию миграционного кризиса. Индия пока еще не выступила со своим понятным для других народов проектом развития и видения будущего. Только Германия и Япония, несмотря на то что находятся под жестким давлением Запада, все еще способны предложить собственный проект объединения, создать вокруг объединения стран и народов, но им вряд ли дадут такой шанс. Еще один претендент на самостоятельную роль в многовекторном мире – народы, исповедующие Ислам, который объединяет разные страны и регионы. Вопрос только в том, что исламский мир разделен и враждебен (сунниты и шииты), а также страдает «детской болезнью» радикализации – экстремистскими и террористическими тенденциями, кто бы ни стоял за организацией отдельных терактов. Если исламский мир сможет преодолеть эти проблемы, у него есть шанс на самостоятельное место в новом мире плюриверсума.

Концепция Ordo pluriversalis, как описано в рецензируемой книге, была озвучена социологом Бруно Латуром, который взял этот термин у Уильяма Джеймса. По мысли автора нового понятия, термин «плюриверсум» является антонимом к слову «универсум». Он также оппонирует понятиям многополярности и полицентричности как недостаточно радикально противостоящим воинственному пост-либерализму, ассоциированному с транснациональными корпорациями, концепцией доминирования западных «ценностей» последних двух-трех десятилетий и новому универсальному порядку цифрового концлагеря. Последний пока существует только как концепция, а также как идея в головах алармистов, которые стараются в любом известии о новых электронных методах контроля над человеком или успехах в области разработки искусственного интеллекта усмотреть апокалипсический конец истории.

Книга носит подзаголовок «Возрождение многополярного мироустройства», то есть автор предполагает, что когда-то в истории человечества оно существовало. На страницах книги он приводит в пример «многополярное» устройство мира периода перед Первой мировой войной, а также опирается на мнение Фернана Броделя о существовании европейского Средиземноморья (до реализации проекта мультикультурализма) со множеством культур укладов, языков и т.д. Эти тезисы, на наш взгляд, являются спорными, не потому что они неверны, но потому, что плюриверсум существовал только в Европе или, может быть, в средневековой Индии или в Китае эпохи распада империй, а не во всем мире. Истинной многополярности или плюриверсальности, при которой народы Востока и Запада имели бы равноправный голос, пока не существовало, да и не могло существовать, поскольку для этого были бы необходимы примерно равные условия экономического развития.

Если в одной стране колоссальная военная мощь, избыток продуктов питания, развитая инфрастуктура, дороги, финансовые институты и культурные центры, а другая страна задыхается от нищеты и невежества, то, несмотря на то, что бедная страна может быть богата традициями, историей, философскими учениями древности или изысканной архитектурой, ни о какой равноправности и равнозначимости речи быть не может. Плюриверсум необходимо не воссоздать, но создать, как совершенно новое явление мировой политической жизни.

Западные страны совершили технологический и цивилизационный рывок в рамках капиталистической модели, которая предполагает рост роста, постоянное увеличение доходов и рынков сбыта (за которые ведутся беспощадные войны). После того, как мир стал глобальным, рост роста уже невозможен, капитализм пришел к логическому концу, исчерпав возможность экспансии, как предсказывал еще Карл Маркс, объявивший, что капитализм придет к концу в самой развитой капиталистической стране. Кризис экономической модели порождает кризис духовно-нравственный, поскольку ставит под сомнение принципы прогресса, постоянного роста всех социально-экономических показателей. Тем не менее, и страны «третьего мира» (показательный западоцентристский термин) пошли по пути заимствования западных экономических моделей и стратегий, достигли определенного успеха, хотят быть самостоятельными игроками на мировой арене, а не вассалами западных держав, рынками сбыта или территориями для сброса мусора.

Проблема только в том, что общим, универсальным языком, на котором народы могут хотя бы номинально договориться друг с другом, до сих пор оставался язык западного мира, язык понятий, так называемых «общечеловеческих» ценностей. Л. Савин предлагает в книге обзор ключевых понятий справедливости, территории, времени, народа, нации и других, которые у разных народов могут иметь совершенно особый, отличный от западного толкования, смысл. Как сделать эти понятия равноценными с западными, если повестку дня диктует, несмотря на все усилия, сильный. В политике до сих пор торжествует право сильного, характерное для дикого, доцивилизационного человека.

Автор книги блестяще объясняет, почему США ведут аутичную политику, основываясь на убеждении о том, что американцы являются исключительной нацией (зловещая тень фашизма маячит на горизонте такого понимания), поэтому она «сама устанавливает правила игры для всего остального мира на основе личных убеждений, что хорошо, а что плохо, что допустимо и какие действия должны быть немедленно пресечены, а их инициаторы наказаны»[8]. По мнению автора, это коренится в своеобразной системе юридических норм, которая имеет основанием конституцию (Common Law), законы, издаваемые конгрессом США (Statutory Low) и решением судов, которые трактуют и комментируют эти законы (Case Law). Именно последний уровень фактически является главным, поэтому право США – не законодательное, но прецедентное. Это означает, что критерии законности в США размыты.

Можно пойти в этих рассуждениях дальше и констатировать, что само прецедентное право имеет корень в протестантизме с его отсутствием Авторитета и Иерархии, когда каждый верующий свободно толкует Священное Писание, и любое толкование является истинным. Соответственно, русское правосознание имеет абсолютно противоположную направленность. Это правосознание имеет корень в Православии, а само право было заимствовано из Византии, имело истоком Номоканон, затем Кормчую книгу, и только косметически было разбавлено законодательными актами и конструкциями западноевропейского права.

Не секрет, что после Второй мировой войны США рассматривает СССР, а потом и Россию как одного из главных геополитических соперников, успешно применяя план «Анаконда», то есть сжимая кольцо недружественных держав вокруг нашей страны. Этот план противостоит стремлению организовать союз дружественных стран вокруг России, создать евразийскую зону торговли, политики, финансов, языкового единства (русский как язык межнационального общения), культурной общности и т.д.

Итак, вопрос только в том, возможен ли этот мир, или нас ждет война всех против всех в смертельной схватке за наследие капитализма? Будет ли место в этом мире России, станет ли она Евразией, объединив вокруг народы, которые захотят выйти из-под «очарования» Запада? На эти вопросы книга Леонида Савина не дает ответов, но она заставляет задуматься над ними, показывает многообразие точек зрения, интенций, надежд и ожиданий современного мира, является прекрасным введением в проблематику плюриверсальности, разрушения монополярности, открытию горизонтов будущего, которое тревожит всех нас, кому дано жить в век перемен. Хотя китайская поговорка «Хоть бы ты жил в эпоху перемен!» и обращена к врагу, как самое неприятное ему пожелание.

[1]  Здесь и далее говоря о западных «ценностях», я ставлю это слово в кавычки. Изначально западная цивилизация несла незападным народам ценности прогресса и христианской религии, в частности, представление о ценности каждой человеческой личности, право каждого человека на достойную жизнь. Эти идеи имели исток в Священном Писании, а сама культуртрегерская миссия («бремя белого человека») понималась как благо и добро в отношении нецивилизованных народов. Во всяком случае, большинство западных «миссионеров» в это верило. В 20 в. вследствие отказа от религии и секулиризации этих идей, они стали открыто и цинично провозглашаться инструментом влияния и контроля, лишившись, соответственно, ауры Свыше запатентованных концепций. В настоящее время большинство этих «ценностей» имеет антирелигиозную, антиканоническую и антитрадиционалистскую направленность, поэтому для большинства населения планеты уже не воспринимаются ценностями, но навязываемыми идеями тоталитарного и разрушительного характера.

[2] Письма Н.С. Трубецкого к П.Н. Савицкому / Соболев А.В. О русской философии. СПб., 2008. С. 348.

[3] Мартынов В. Конец времени композиторов. М., 2002. С. 17.

[4] Савин Л. Ordo pluriversalis. Возрождение многополярного мироустройства. М., 2020. С. 573.

[5] Савицкий П.Н. Избранное. М., 2010. С. 108.

[6] Савин Л. Ordo pluriversalis. С. 208.

[7] См. книги Н. Вавилова: «Некоронованные короли красного Китая. Кланы и политические группировки КНР» (М., 2016) и «Китайская власть» (М., 2020).

[8]  Савин Л. Ordo pluriversalis. С. 224.

Источник