Понимая богословские и политические взгляды Кэрролла

Джон Туфайл - Понимая богословские и политические взгляды Кэрролла

Перевод Максима Медоварова

Льюис Кэрролл поступил в Оксфордский университет в мае 1850 г. Это означало, что он пережил хотя бы некоторые из самых бурных лет в истории этого почтенного учреждения. Ему также пришлось выдержать в течение первых пятнадцати лет своего пребывания там опыт его любимой Англиканской Церкви, пытавшейся разорвать себя на части. В печати, по крайней мере, Льюис Кэрролл не был «робкой фиалкой». Как только он встал на ноги и приобрел свою должность (с 1855 г., когда он стал Хозяином Дома и заместителем библиотекаря), он, не колеблясь, печатал свои мысли и критику всех аспектов дел в Оксфордском университете.

Несмотря на то, что вмешательства Кэрролла очень хорошо документированы, до сих пор остается большая путаница насчет богословского и политического развития Кэрролла и его особой позиции в отношении многих споров, которые пережил университет, особенно за годы, предшествующие публикации первой книги «Алисы». Период, в течение которого он был профессионально и финансово уязвим.

Таким образом, стойкая идея Льюиса Кэрролла в популярном воображении такова, как цитирует Хадсон в своей влиятельной «Иллюстрированной биографии»:

«Наблюдатель из Нью-колледжа У. Такуэлл видел темную сторону: “Строгий, застенчивый, пунктуальный, поглощенный математической задумчивостью, настороженно упорный в своем достоинстве, жестко консервативный в политической, богословской, социальной теории, со своей жизнью, размеченной на квадраты, как пейзаж в «Алисе», он попал в диссонанс с откровенным гармоничным товариществом колледжа”» [1].

В свою очередь, Хадсон, похоже, чувствовал себя в безопасности, цитируя Такуэлла как авторитет, поскольку он во многих отношениях соответствует изображению Кэрролла, нарисованному его племянником Стюартом Доджсоном Коллингвудом, первым биографом Кэрролла. «Консерватизм» Кэрролла и его политическая приверженность «консервативной» политике – постоянная тема биографии Коллингвуда:

«Но в 1861 г. [Льюис Кэрролл] был кемм угодно, но не повсеместно популярным, и я боюсь, что мистер Доджсон – никто, кроме убежденного консерватора, который был заодно с большинством против» (Бенджамин Джоуэтт) [2].

Вопрос, на который ссылается Коллингвуд, – это вопрос греческой профессуры и зарплаты г-на Джоуэта. Пост профессора греческого языка был обеспеченной доходом позицией, которая на протяжении многих лет приносила жалование в размере 40 фунтов стерлингов в год. К 1861 г. это стало смешной суммой денег для столь престижного поста. Поэтому было выдвинуто предложение об увеличении суммы. К сожалению, вклад доктора Джоуэтта в «Очерки и обзоры» навлек немалый гнев влиятельной группы в Оксфорде. Ведомая грозным и чрезвычайно «высокоцерковным» Эдвардом Бувери Пьюзи (в то время ведущим трактарианцем), сильная оппозиция встала на дыбы.

Кэрролл сделал краткую отсылку на дебаты в дневниковой записи 1861 г.:

«20 ноября: обнародование в Конгрегации нового закона, чтобы обеспечить Джоуэтта. Обсуждение заняло весь день, и два вопроса, обеспечение региусовского профессора и одобрение богословских взглядов Джоуэтта, настолько неразрешимо перепутались, что я встал и попросил, чтобы их можно было разделить. Стоя на ногах, я сказал больше, чем я вначале намеревался, и действовал им наперекор, чтобы утомить оппозицию, постоянно задавая вопрос (На пам.: Если я когда-нибудь буду говорить снова, я постараюсь сказать не больше, чем я решил перед тем, как встать). Это была моя первая речь в Конгрегации».

И Коллингвуд, и, позднее, Хадсон цитируют это вмешательство как «доказательство», что Кэрролл поддерживал Пьюзи в дебатах. Даже Мортон Коэн в своей книге 1995 г. «Льюис Кэрролл. Биография» недвусмысленно заявляет, что «Чарльз выступал против дела Джоуэтта…». Однако, учитывая, что Пьюзи сознательно «неразрешимо» смешивал два дела, трудно примирить Коллингвуда, а позже интерпретацию Хадсона и Коэна с тем, что в действительности говорит Кэрролл.

Это противоречие имело место в 1861 г. Однако дело о жалованьи региусовского профессора греческого никак не хотели откладывать. Пока Джоуэтт занимал кафедру, оставались те, кто решил использовать этот вопрос, чтобы наказать его за неортодоксальные взгляды. Сначала Пьюзи стремился, чтобы жалованье Джоуэтту выплачивал за счет университета, а не доходов колледжа Крайст-Чёрч. Не следовало ожидать, что христианский колледж будет поддерживать еретического учителя. Тем не менее, Еженедельный совет отказался одобрить это предложение. Вопрос был возвращен в Конвокацию для разрешения.

В 1865 году проблема была окончательно решена. Проголосовали за премию – не изначальные 400, а изменившиеся 500 фунтов – но, к сожалению, только после того, как в залах и коридорах Оксфорда было пролитов много религиозной и светской крови. Это дало Льюису Кэрроллу еще одну, более продуманную возможностью вступить в драку.

1865 год был особенно напряженным для Кэрролла. Год, который включал публикацию «Алисы в Стране Чудес», публикацию его политического пасквиля «Динамика частицы» и, как случилось, публикацию его наиболее тщательно проработанного сатирического памфлета. Превосходная сатира о событиях и личностях, вовлеченных в «дело Джоуэтта».

«Новый метод оценки применительно к числу π» был памфлетом из почти 3000 слов, представленным в виде шутливо-математического трактата. Кэрролл отмечает прорастание этого замысла в дневнике:

«3 марта (Пт.). День или два назад мне пришла в голову идея написать обманную математическую статью о деле Джоуэтта, в которой π символизирует его жалованье».

В течение двух недель после этого прорастания Кэрролл подготовил статью и распространил ее: «Около 80 экземпляров разослано по Общей комнате». Следует отметить, что Кэрролл напечатал этот документ на профессиональном уровне за свой счет. Во времена Кэрролла не было ксерокопий, и печать была дорогостоящим занятием, поскольку на этом этапе карьеры Кэрролл был склонен к сатире, иронию и озорству.

Работа включает введение и пять разделов. Она начинается так:

«Проблема оценки π, которая привлекла внимание математиков с древнейших времен до наших дней, считалась чисто математической. На долю нашего поколения выпало открытие, что оно на самом деле является динамической проблемой: и истинная ценность π, которая была блуждающим огоньком для наших предков, была, наконец, добыта под давлением».

Тон пронизан тонкой иронией. Кэрролл, повторив позицию своего вмешательства в Конгрегации несколько лет назад, в основном говорит, что всегда считалось, что вопрос о зарплате для профессора греческого был чисто финансовым вопросом. Однако теперь выяснилось, что применялись все вопросы, кроме вопроса о финансовой справедливости. В результате, после многих междоусобных конфликтов, траты времени и ресурсов и вспыхнувшего гнева, Конвокация была вынуждена («под давлением») подчиниться неизбежному.

Первый раздел брошюры очень сильно напоминает читателю, что он предупреждал, что это произойдет. «Reductioad absurdum было предпринято, и спросили [спросил, конечно, Кэрролл]: “Почему π не оценивается?”» Данный раздел продолжается: «Затем прибегли к нескольким изобретательным заменам и преобразованиям, с расчетом упростить уравнение, и однажды утверждали, хотя это никогда и не было доказано, что все “игреки” были на одной стороне. Однако, поскольку повторные испытания дали тот же иррациональный результат, процесс, наконец, был прекращен».

            Это, опять же, является повторением недоверия и беспокойства Кэрролла относительно иррационального характера процедур. Учитывая, что именно Пьюзи был главным виновником этого, ясно, против кого направлен данный раздел. Тем не менее, Кэрролл затем поворачивает перо против либерального каноника Артура Пенрина в разделе под названием «Метод Пенрина». Пенрин удовлетворил попытки либералов «снарядить» большинство в конвокации следующим образом: «Преобразование (A.P > S) в новую шкалу обозначений: до сих пор она проходила через длинный ряд семестров, всецело шестеричная… теперь она была преобразована в десятеричную».

            A.P. = Артур Пенрин, «S» = светский, таким образом, «светский либерализм». Кэрролл ссылается на тот факт, что пьюзеитское большинство («шестеричное»), которое в течение многих лет пребывало в безопасности («семестры»), было опрокинуто из-за увеличения числа членов Конвокации на десять («десятеричные») членов. Разумеется, по чистому совпадению все десять новых членов были либералами. Термин «десятеричный» (denary) также является каламбуром слова «динарий» («монета» = материализм). Данный раздел завершается так: «При этой модификации процесс деления повторялся, но по-прежнему с отрицательным результатом».

Махинации пьюзеитских и либеральных членов попросту привели к тупиковой ситуации.

Раздел IV брошюры «Устранение J» (Джоуэтта) содержал нападки на различные закулисные меры, которые Кэрролл явно считал неэтичными и параллельными, предпринятые для удаления, наказания или стеснения Джоуэтта: «…в более раннюю эпоху математики J, вероятно, был бы отнесена к прямоугольным осям и разделен на две неравные части».

А раздел V сатирически высмеивает тот факт, что явное давление преуспело в достижении того, что не удалось сделать разуму и здравому смыслу, т.е. увеличить жалованье Джоуэтта: «Результат значительно отличается от ожидавшейся оценки, а именно, 400,0000, тем не менее не может быть никаких сомнений в том, что расчет был выполнен корректно и что ученый мир можно поздравить с окончательным решением этой самой трудной проблемы».

Тем не менее, наиболее показательным разделом этой сложной сатиры является раздел II («Метод безразличий», который особенно определяет характер полемики и показывает, что Кэрролл дистанцируется от религиозных позиций Джоуэтта и Пьюзи (и, что существенно, от своего близкого друга, Г.П. Лиддона, близкого последователя Пьюзи). Этот раздел стоит процитировать целиком:

«II. Метод безразличий

Это была модификация “метода конечных разностей”, и ее можно кратко описать так:

Пусть E = Эссе и R = Рецензии: тогда траектория (E = R), отнесенная к полилинейным координатам, окажется плоскостной (то есть траекторией, имеющей длину и ширину, но без глубины). Пусть v = новизна; предположим, что (E + R) – функция v.

Взяв эту поверхность в качестве плоскости соответствия, получим:

Е = R= В,

(поэтому) EB + B2 = HL (по последней статье).

Умножая на P, получим EBP = HPL.

Далее было необходимо исследовать траекторию EBP: он был признан разновидностью цепной линии, называемой Патристической Цепной Линией, которую обычно определяют как «проходящую через начало координат и содержащую много разных точек». Будет обнаружено, что траектория HPL почти полностью совпадает с ней. Большие результаты ожидались от предположения о (E+R) как функции v: но противникам этой теоремы фактически удалось доказать, что v-элемент даже не входит в функцию; оказалось безнадежным получить любое реальное значение πэтим методом».

Очевидно, что требуется некоторый «перевод» этого раздела. (E+R) - это просто ссылка на эссе и рецензии. Это были серии статей «широкого» (B) диапазона из семи богословов (включая Джоуэтта), которые пытались положительно ответить на вызовы, брошенные традиционной догме Церкви научными достижениями XIX века, прежде всего, работами Дарвина и Лайелла. Эссе Джоуэтта «О толковании Писания» многим казался наименее радикальным и оскорбительным. Но для таких догматиков Высокой Церкви, как Пьюзи и Лиддон (HPL), он был наиболее коварным, поскольку, с их точки зрения, он оспаривал весь «авторитет Слова Священного Писания», допуская его толкование (то, что Джоуэтт называл «прогрессивным откровением»). Для Пьюзи и других это эссе было ересью, поскольку оно, казалось, противоречило давней догме «божественного откровения», которое принимает Библию как документ, вдохновленный Богом («Слово»). По традиции это подразумевает, что Библия не может быть открыта для интерпретации, но именно это и говорил Джоуэтт. В эссе Джоуэтта было предложено открыть Библию для критического анализа и толкования так же, как любую другую книгу, хотя в то же время признавая, что Библия была не «какой-либо другой книгой», а уникальной и священной. Фактически слова, которые использовал Джоуэтт, которые привели к его обвинению, были такими:

[Библию] «следует интерпретировать как другие книги, со вниманием к характеру ее авторов и преобладающему состоянию цивилизации и знания, с учетом особенностей стиля и языка, а также способов мышления и фигур речи. И все же не без чувства, что по мере чтения в нас возрастает свидетельство Бога в мире, предвосхищающее в грубый и примитивный век истину, которая должна была быть, светясь все больше и больше до совершенного дня в жизни Христа, которая, опять же, происходит с разных точек зрения в учении апостолов».

Эти взгляды (по крайней мере, в глазах Высокой Церкви) шли вразрез с некоторыми из наиболее фундаментальных принципов англиканской церкви. Прежде всего, это, казалось, бросало вызов концепции «Божественного вдохновения». Многим казалось, что «христианская вера – это то, что считает таковой модная философия нынешнего дня».

Мало сомнений в том, что Кэрролл подошел бы к вопросу с Джоуэттом (как и делает его памфлет) с точки зрения как логики, так и богословских оснований. В это время, как и несколькими годами ранее, Кэрролл посещал церковь Ф.Д. Мориса на Вайн-стрит (Лондон). Морис был лидером Христианского Социалистического Движения и еще одной важной мишенью движения Высокой Церкви, возглавляемого Пьюзи. Он публично критиковал статью Джоуэтта из-за «отсутствия теологии в томе» и, особенно, из-за «пренебрежения полным откровением Бога во Христе». Из дневников Кэрролла, писем Мэри Браун, из «Сильвии и Бруно» и других источников мы знаем, что Кэрролл полностью соглашался с этим превосходством Писания. Ссылка Кэрролла на «v-элемент», не входящий в эту функцию – это, среди прочего, особенно колючий выпад против пьюзеитского крыла, которое, как через «Трактаты для нашего времени» (публикации «трактарианского» / Оскфордского движения, от которого Пьюзи, вероятно, остался единственным уцелевшим светочем), так и через собственную «Библиотеку Отцов» Пьюзи (серию книг, заказанных Пьюзи, которые намеревались показать, что трактарианцы добросовестно основывают свои аргументы на учении ранних Отцов христианства) – просто делало то, что рекомендовал Джоуэтт – перетолкование Священных Писаний «для нашего времени».

«Многолинейные координаты» относятся к тому факту, что Джоуэтт был одним из семи участников, каждый из которых имел свою собственную повестку дня и точку зрения. Кэрролл, очевидно, считает, что статьи в целом являются поверхностными («обладающими длиной и широтой, но не глубиной»), утверждая, что они не имеют значения («безразличны»), так как появляются предполагаемые «новшества» (т.е. ереси), в конце концов, чтобы этого не было. Это конкретная ссылка на то, что обвинение в ереси, выдвинутое против Джоуэтта, было снято.

Уравнение «E = R = B» относится к тому, что элементы как «Высокой», так и «Низкой» Церкви, в конце концов, внесли вклад в разные очерки.

Патристическая Цепная Линия являлась отсылкой к «Библиотеке Отцов» Пьюзи, послетрактарианской попытке Пьюзи поддержать пламя «Оксфордского движения». Как ни странно, отец Кэрролла был одним из авторов Библиотеки, написав очерк о Тертуллиане.

Тем не менее, именно введение «начала координат» (англ. Origen) в уравнение действительно показывает главную мишень Кэрролла в данном памфлете.

В этом мало сомнений, потому что никто из других персонажей не «вписывается в рамку». Среди главных действующих лиц Пьюзи и только Пьюзи постоянно ссылался на Оригена как на источник и оправдание своего взгляда на христианство. В 1855 г. Пьюзи опубликовал «Заметки о проповеди – Присутствие Христа в Святой Евхаристии». В этой книге Пьюзи цитировал Оригена широко, но выборочно.

Пусей был не просто членом «Высокой Церкви», но он был на крайнем фланге Высокоцерковного движения. Он практиковал бичевание и был ведущим представителем доктрины «вечного проклятия». Он также был яростным сторонником двух библейских / богословских взглядов. Во-первых, что Ветхий Завет имеет приоритет перед Новым Заветом (Иисус, в конце концов, был Сыном Бога, а не самим Богом). Во-вторых, что важно, что Библия не является «метафорическим» документом, – что каждое слово в Библии является буквальным, фиксированным и тем самым благословенным.

Ориген, однако, не говорит о вечном проклятии. Скорее он использует платоновскую метафору «очищающего огня». Большинство переводчиков и комментаторов считают, что Ориген использовал эту фразу как метафору Бога. Позиция Оригена, по-видимому, заключается в том, что в продолжение естественного материального существования человека душа попадает в ловушку, подобно телу, в пределах пространства и времени. Бог, однако, будучи создателем пространства и времени, а также всего остального, существует вне этих ограничений и поэтому непознаваем и непостижим. Однако когда человек умирает, души освобождаются из двойных тюрем пространства и времени и поэтому допускаются к истинному присутствию Бога. Именно эта конфронтация и есть «очищающий огонь» Оригена.

Кэрролл, будучи увлеченным и близким учеником Кольриджа, также прекрасно понимал, что Ориген не только верил в учение о Священных Писаниях как метафоре, но в своих многочисленных компиляциях ввел в тексты метафоры и аллегорию.

А что Ориген, вместо того, чтобы верить в вечное проклятие, верил в всеобщее спасение, это несомненно, так же, как и то, что за эту «ересь» (среди прочих) он был предан анафеме Пятым Вселенским Собором в 553 г. н.э..

Все это, разумеется, находится в полном противоречии с верованиями, исповедуемыми Пьюзи, – но очень близко к богословским взглядам Кэрролла.

Проблема, с которой столкнулся Пьюзи, была проста. Ориген был широко признан как первый великий богослов Церкви. Для Пьюзи было невозможно сказать, что его учения, основанные на «первопринципах», восходят к учения ранних Отцов Церкви, не признавая Оригена. И именно поэтому Кэрролл включил ссылку «Прохождение через начало координат (origen) и включение множества множественных точек».

Для Пьюзи этот вопрос был фундаментальным. Дело Джоуэтта было лишь небольшой частью того, что он рассматривал как чрезвычайно серьезный вызов авторитету Англиканской Церкви и основным принципам («32 статьи» и три символа веры), на которых базировалась Церковь. Для Пьюзи три вещи были абсолютными с точки зрения как веры, так и смысла. Это была неприкосновенность «Слова», о которой говорилось выше, понятие «Первородного греха» и идея «Вечного Проклятия» для тех, кто считается нераскаявшимися или вне Спасения. Из этих трех ближе всего к сердцу Пьюзи было то, что больше всех удерживало христианское стадо близко к загону, то есть идея Вечного Проклятия. Взгляды Пьюзи на это были четко определены в письме, которое он написал на эту тему епископу Уилберфорсу в феврале 1864 г.:

«С трудом можно придумать что-либо для скрытого богохульства этого суждения, которое заявляет, что неясно, чему учил наш Господь, и для потери бесчисленных душ, которые оно будет привлекать, если не будет отвергнуто Церковью. Напрасно, я полагаю. Храни людей от любого греха, кроме любви к Богу или страха перед Адом».

Поводом для этого письма стало известие о том, что приговор по обвинению в ереси против Генри Бристоу Уилсона был отменен судебным комитетом Тайного совета. Уилсон, который был викарием Грейт-Стауфтона в Хартфордшире, в своем очерке бросил вызов доктрине «Вечного наказания», а также «отрицал вдохновенность Священного Писания».

Третьим в трилогии обвинения в ереси после публикации очерков и рецензий (E+R) был профессор Роуленд Уильямс – как и Пьюзи, профессор еврейского языка. Уильямс занимал кафедру еврейского языка в Лампетер-колледже в Кардиффе и жил в Броад-Чоке в Уилтшире. Уильямс, как и Уилсон (в отличие от Джоуэтта), также был признан виновным деканом арок [3].

Несмотря на то, что впоследствии они были оправданы, порицание, связанное с первоначальным определением суда, фактически уничтожила и Уилсона, и Уильямса.

Однако Пьюзи не видел никакой иронии в том, что рвение его самого и его товарищей-фанатиков обрушило на Уилсона и Уильямса такое же жестокое наказание, которое применялось против Оригена много веков назад.

Таким образом, казалось бы, позиция Кэрролла по этому критическому делу заключалась в том, чтобы призывать «чуму на оба ваши дома», в первую очередь, осуждая фракции Пьюзи и либералов, но также наказывая хорошей меркой и Джоуэтта.

Есть некоторые свидетельства того, что Кэрролл, по крайней мере, поначалу, проявил определенную симпатию к позиции Пьюзи. При обмене письмами между Кэрроллом и Ф.Д. Морисом по «делу Джоуэтта» Морис откликнулся на письмо Кэрролла (2 марта 1863 г.), ответив на высказанную Кэрроллом точку зрения следующим образом:

«Твое следующее утверждение состоит в том, что существуют определенные христианские истины, и если человек в аккредитованной позиции проповедника (т.е. Джоуэтт) открыто отрицает которые, то обязанность тех, кто его аккредитовал (т.е. властей Оксфордского университета) – протестовать и, если возможно, воспрепятствовать ему, чтобы он больше не мог действовать на нас с этой властью. Я копирую слова, ты сразу поймешь ошибку противоречия, которая есть в них» [4]. 

            К сожалению, письмо Кэрролла к Морису не сохранилось, поэтому недостаточно информации, чтобы быть уверенным в намерениях Кэрролла. Например, играл ли он роль адвоката дьявола или искренне находил оправдание доводов Пьюзи, если не его действий? Если верно последнее, то, похоже, Кэрролл изменил свои взгляды между моментом начала спора в 1861 г. и его разрешением (и появлением памфлета) в 1865 г.

Свет на дело Пьюзи был пролит Артуром Пенрином Стэнли, деканом Вестминстера и хорошим другом Кэрролла – оба причисляли себя к движению Широкой Церкви. В 1863 г. Стэнли был в Риме, где его пригласили на встречу с папой Пием IX. Когда Стэнли собирался уйти, папа сказал: «Ты знаешь Пьюзи? Когда встретишься с ним, передай ему это сообщение от меня – что я сравниваю его с колоколом, который всегда звонит, чтобы пригласить верующих в церковь, а сам всегда остается снаружи».

Десять лет спустя Кэрролл написал «Охотeна Снарка», главным героем которого был Билли-Белл (Благозвон), капитан без штурмана, полагавшийся на карту, лишенную знаков или указаний, которые вели его несчастную команду в обреченном путешествии.

Тем временем Кэрролл все чаще стремился к духовному руководству и удобству повсюду. С 1862 г. Кэрролл избегал присутствия в престижной университетской приходской церкви Святой Марии Магдалины и вместо этого отправлялся каждое воскресенье в Лондон для посещения церкви Святого Петра на улице Вера (недалеко от Оксфорд-стрит), где должность занимал радикальный и противоречивый Ф.Д. Морис.

В дневнике Кэрролла за 20 июля 1862 г. Читаем: «Утро и день на улице Вера. Г-н Морис проповедовал оба раза. Мне очень нравятся его проповеди». Кэрролл продолжал регулярно посещать улицу Вера на протяжении всего этого периода беспорядков, что подтверждается дневниковой записью от 7 апреля 1867 г. «Ходил, как обычно, в часовню на улице Вера…». Морис подал в отставку с улицы Вера в 1869 г. Неизвестно, когда Кэрролл в последний раз посещал улицу Вера, его посещения была столь обычными, что они заносились в дневник, только когда ассоциировались с другим событием, чаще всего с встречами с «Близким Другом» Кэрролла – Джорджем Макдональдом (писатель, удостоенный влияния на Кэрролла при написании и публикации «Алисы в Стране Чудес».

Ф.Д. Мориса часто описывают как «социалиста» и рассматривают скорее как икону левых, чем правых. Верно, что Морис был одним из ведущих светочей и признанным духовным вождем Христианского Социалистического Движения – самого крайнего проявления широкоцерковного движения, но часто забывают, что термин «социализм» имел совершенно иное значение и коннотацию в середине XIX века, чем сегодня. Все ведущие светила Христианского Социалистического Движения были в политических терминах сторонниками довольно новой «Консервативной партии» – переименованной партии тори. Они были категорически против взглядов либеральной партии на общество, религию и экономику.

Они были социалистами в том смысле, что они считали, что люди, прежде всего, являются социальными животными, частью органического и духовного целого, которое было «обществом», «нацией» или даже «расой». Сумма целого значительно превосходила сумму индивидуальностей, содержавшихся в этом целом. Это происходило именно из-за таких вещей, как религиозные и моральные истины, общность интересов независимо от состояния людей, защита слабых и несчастных, ценность труда. Консервативный премьер-министр Бенджамин Дизраэли ясно дал это понять в своих романах о «состоянии Англии» во многом так же, как это делал в своих сочинениях и речах великий президент Америки Авраам Линкольн.

Таким образом, важно понимать, что, когда такие писатели, как Коллингвуд, Хадсон и другие описывают Кэрролла как «консерватора» (с большой буквы «К», это это тот тип консерватизма, к вере в который пришел Кэрролл.

В какой степени полемика вокруг Джоуэтта помогла сформировать его взгляды, неясно. Известно, что интерес Кэрролла к неоплатонической философии, который подкрепляли идеи таких людей, как Ф.Д. Морис, Чарльз Кингсли, Теннисон и другие, у которых он черпал идею и вдохновение, пришел рано. На самом деле, уже в начале 1850-х годов. Может быть, полемика вокруг Джоуэтта лишь подтвердила взгляды Кэрролла и разорвала последнее звено, связывавшее его с Пьюзи.

Примечания автора

[1] Hudson D. Lewis Carroll: An Illustrated Biography. L.: Constable, 1976.

[2] Dodgson Collingwood S. Life and Letters of Lewis Carroll. L.: Fisher Unwin, 1898 (2ndedition, 1899).

[3] Декан арок – названия должности председателя апелляционного суда Англиканской Церкви. (Прим. переводчика)

 

[4] Lewis Carroll's Diaries. Vol. 4 / E. Wakeling. P. 168(сноска).