Пакистан меняет правила игры

Исламская Республика Пакистан поступательно меняет свою политику. Как внутреннюю, так и внешнюю. Сторонние наблюдатели приписывают этому процессу фактор демократического перехода и азиатского типа популизма. Частично такой подход имеет основания, ибо последние парламентские выборы были довольно прозрачными, а главный их победитель - ныне действующий премьер-министр Имран Хан делал ставку в своей предвыборной кампании на борьбу с коррупцией, росте благосостояния всех категорий населения и прагматизме.

9 декабря он анонсировал новую дорожную карту экономического развития страны на следующие шесть - девять месяцев. Ключевыми пунктами программы являются дружественный климат для иностранных инвесторов, уменьшение разрыва между импортом и экспортом продукции, а также выход из затянувшегося экономического кризиса, который девальвировал пакистанскую рупию.

Что касается основных векторов внешней политики, то их несколько и они взаимосвязаны.

Одной из важных внешнеполитических проблем Пакистана продолжает оставаться статус Кашмира. По данным президента Совета по правам человека Джамму и Кашмир Сейеда Назира Гилани доклад высокого комиссара ООН по правам человека по фактам мониторинга ситуации, обнародованный в июне 2018 показал значительный интерес ООН к проблеме Кашмира, а именно нарушениям прав человека силами безопасности Индии за последние 40 лет. Наиболее интересными фактами данного доклада является информация о вооруженных силах Индии, которые находятся на указанной территории - от 500 до 700 тысяч, что делает Кашмир одной из самых милитаризованных зон в мире.

Индия продолжает рассматриваться как наиболее опасный региональный конкурент, особенно в связи с рядом договоров между Индией и США, а также Индией и Израилем в области обороны и технологий двойного назначения. В Исламабаде считают, что Вашингтон заинтересован в тесном сотрудничестве с Нью-Дели, поскольку через Индию Белый дом сможет оказывать косвенное влияние как на Пакистан, так и на Китай. Или, по крайней мере, посылать определенные сигналы.

Тем не менее, пакистанское руководство предпринимает шаги по нормализации отношений со своим восточным соседом. В конце ноября был дан старт открытию Картарпурского перехода, через который сикхи, проживающие в Индии, беспрепятственно и без виз начали посещать второе по значению священное место своей религии (первое - Золотой храм в Амритсаре, находится на индийской территории, но недалеко от границы с Пакистаном). Даже в Индии отметили, что новое связующее звено будут содействовать урегулированию спорных вопросов между двумя странами.

Афганистан - еще одно проблемное направление. Хроническая нестабильность и повстанчество в этой стране привели к огромному потоку беженцев в Пакистан и необходимости тщательного контроля над границей - а это 2670 км. (т.е. фактически длина всего ЕС), в некоторых местах она проходит просто по середине селений (поскольку британцы при межевании не учитывали этнические факторы, линия Дюранда, по-живому разрезала пуштунский народ), а в других - в труднодоступной горной местности, но где есть тропы, которыми могут воспользоваться потенциальные нарушители. А среди них могут быть как контрабандисты, так и радикальные исламисты, заинтересованные в вербовке пакистанской молодежи или организации террористических атак.

Но проблема Афганистана должна решаться, в первую очередь, изнутри, а значит, движение Талибан и правительство должны прийти к определенному консенсусу. Поэтому поддержка переговорного процесса, в котором участвует также и Россия, является приоритетом у пакистанских политиков. Взгляды Москвы и Исламабада практически полностью совпадают - для афганского кризиса не существует военного решения.

Министр иностранных дел Пакистана Шах Мехмуд Куреси посетил Афганистан 15 декабря, где участвовал в переговорах по урегулированию конфликта.

C площадки ООН представитель Пакистана также высказался о необходимости скорейшего разрешения данной проблемы.

А вот обращение президента США Дональда Трампа к руководству Пакистана с просьбой о содействии в урегулировании конфликта в Афганистане было расценено в Пакистане скорее не как непредсказуемость Трампа, который ранее угрожал санкциями Исламабаду, а как слабость Вашингтона и подтверждение региональной значимости Пакистана.

Просьба была продублирована отправкой в Пакистан спецпредставителя Белого дома по Афганистану Халилзада, который провел переговоры по конкретным шагам.

Имран Хан, комментируя дальнейшие действия Пакистана в контексте изменения поведения главы Белого дома, заметил, что «мы больше не подставим вам плечо для войн с другими» . Это стало своего рода мемом в пакистанском обществе, где растет понимание того, что «дружба» с Вашингтоном часто оборачивается неприятными сюрпризами.

С Китаем ситуация другая. Поддерживая Пакистан с 90-х гг., включая передачу вооружений и технологий двойного назначения, Китай инвестировал в эту страну огромные капиталы. Своего рода «стройкой века» можно назвать Китайско-Пакистанский Экономический Коридор, который начинается в порте Гвадар (оператор – КНР) и заканчивается в горах Гиндукуша на севере. Пока создана автомобильная трасса и идет второй этап прокладки железнодорожного полотна. А после визита Имрана Хана в Саудовскую Аравию королевство также решило вложиться в этот проект. Сам КПЭК называют в Пакистане не иначе как таким проектом, который меняет правила игры. Отсюда и повышенный интерес к нему со стороны других стран.

Определенное беспокойство высказывает еще один сосед Пакистана – Исламская Республика Иран. Поскольку саудиты являются основными геополитическими конкурентами Тегерана, то любые действия Эр-Рияда в Пакистане иранцы расценивают как возможный вызов. С учетом того, что Иран сотрудничает с Индией по развитию порта Чабахар в Оманском заливе и экспортирует туда нефть, дальнейшее расширение мощностей Гвадарского порта для Ирана также нежелательно. На это накладываются проблему белуджского сепаратизма – но от него одинаково  страдают как в Иране, так и Пакистане. Впрочем, если и ранее Исламабад проводил сбалансированную политику в отношениях с Ираном, Саудовской Аравией, а также другими странами Ближнего Востока, вряд ли новое правительство пойдет на умышленное обострение.

Россия в новой пакистанской политике также занимает особое место. Хотя заметно продвинулось сотрудничество по линии обороны и безопасности, во внешней политике Москвы по отношению к Южной Азии явный приоритет отдается Индии. Это видно как на примере основных стратегических документов по внешней политике (включая экономическое развитие) и безопасности, так и практическом наполнении. Но учитывая расположение Пакистана (геополитический Римланд – береговая зона Южной Евразии), растущее значение в качестве транспортного узла, благодаря КПЭК, огромный ресурсный потенциал, а также рациональную прагматическую политику, которую демонстрирует Исламабад в последнее время, российскому руководству следует активнее осуществлять всевозможные совместные проекты и предлагать Пакистану различные опции, которые проверены многолетним опытом.