Общеевразийский националист

26 мая 2016 года исполнилось ровно 60 лет с того дня, когда где-то в районе Коломны был расстрелян Мир-Джафар Багиров – «азербайджанский Сталин», два десятилетия управлявший богатой закавказской республикой. В последние десять лет в Азербайджане вышло сразу несколько заслуживающих внимания монографий, посвященных его наследию, в то время как на русском языке любой желающий может найти в Интернете лишь несколько статей, содержащих крайне противоречивую информацию о Багирове. Особенно нелепы метания нынешних азербайджанских националистов-пантюркистов, то объявляющих его «палачом» и «оккупантом», то приписывающих ему несуществующие «подвиги» в якобы антиармянской борьбе. С учетом того, что в его биографии есть целый ряд белых пятен, так что о многих фактах даже нельзя сегодня с уверенностью сказать, правда это или ложь, ключевое значение приобретает теоретическое осмысление социально-политической и мировоззренческой роли Багирова в контексте советской истории и евразийской геополитики.

Человек из ниоткуда

Мир-Джафар Багиров происходил из дворянской семьи по матери, а по отцу был потомком пророка Мухаммеда по линии шиитских сеидов. Он родился в 1895 году в известном селе Куба (Губа), но потом закончил педагогические курсы в Петровске (ныне Махачкала) и до 1917 года преподавал в различных еврейских, русских и тюркских школах…

…Стоп. Или не родился в 1895 году? Или родился, но не в той семье? Или родился, но не он? Или был учителем, но не он? Слишком многого мы не знаем. Либералы настаивают на том, что якобы настоящий школьный учитель Мир-Джафар Багиров был убит в горах своим младшим братом, который взял себе его паспорт и превратился в героя нашего рассказа. Но существовал ли вообще мифический брат, которому либералы не смогли придумать даже имени? Ни одного письменного подтверждения этому не существует…

…и до 1917 года преподавал в школах. Или не преподавал, а воевал в годы Первой мировой войны в Дикой дивизии? Или служил в земской полиции и был черносотенцем? Есть и такая версия. В конечном счете мы не знаем ничего – кем он был, каково его имя, каким силам он служил…

Что делал Багиров в период с февральской революции 1917 года и до конца 1918 года, покрыто тайной вдвойне. Есть сведения, что он вступил в отряд армянских дашнаков и фактически участвовал в убийстве своих близких (двоюродных) родственников. Дашнаки действительно допускали зверства по отношению к мирному азербайджанскому населению, но это был ответ на действия мусаватистов, которые первыми начали истреблять армян и русских. История кровавых преступлений азербайджанских националистов началась еще в январе 1918 года, когда они зверски убили от 2 до 5 тысяч русских солдат и забрали их оружие по приказу сидевшего на немецко-турецких штыках закавказского марионеточного диктатора, грузинского меньшевика Ноя Жордания. После этой Шамхорской резни последовала целая серия актов геноцида русского и армянского населения со стороны мусаватистов. Большевизм в Азербайджане, равно как и в Средней Азии, в ту пору стал сливаться с русским национализмом в противовес тюркскому шовинизму – известны случаи, когда красные и белые объединялись в борьбе против «Азербайджанской демократической республики». В рядах местных большевиков оказались, конечно, не только русские, евреи и армяне, но и азербайджанцы – противники мусаватистов. В суматохе весны 1918 года не всегда можно было отличить и большевика от дашнака. Именно так Мир-Джафар Багиров и мог стать членом дашнакского отряда, а его участие в убийстве своих родственников в таком случае стало проявлением жестокой гражданской войны внутри азербайджанского народа. Позже националистические «историки» Азербайджана, подобно их украинским, грузинским или прибалтийским коллегам, будут описывать события 1918–1920 годов как «национально-освободительную борьбу за независимость». Это определение является ложью в каждом слове: борьба велась не за независимость, а за зависимость либо от Турции, либо от Антанты, либо от РСФСР, и потому ее целью было не «освобождение», а подчинение новому хозяину; она не была национальной, а носила характер гражданской войны между самими же азербайджанцами (аналогично – украинцами, эстонцами, латышами, финнами и т.д.).

Кто и когда придумал «Азербайджан»?

…между самими же азербайджанцами, которых тоже не существовало…

…борьба с участием Багирова, который мог быть вовсе не Багировым …

…борьба на территории Азербайджана, который не был Азербайджаном, а был неизвестно чем…

После таких заявлений немудрено впасть в недоумение. О какой стране и о каком народе вообще идет речь?           

Ответы на эти вопросы просты.

Азербайджаном всегда называлась только территория нынешнего Иранского Азербайджана к югу от Аракса. Территория будущей Азербайджанской ССР никогда не называлась Азербайджаном, за исключением небольшой части Муганской степи (которая находится к югу от Аракса). Основная же часть нынешнего Азербайджана называлась Ширваном, с ней соседствовал еще ряд исторических областей. Их общим названием вплоть до XIX века было Арран. Население здесь, как и в Иранском Азербайджане, всегда было смешанным и в религиозном, и в языковом, и в этническом плане, причем эти три типа разделения не совпадали: были персидскоязычные иудеи (таты) и даже русскоязычные иудеи-субботники, встречались такие чудеса, как дагестаноязычные православные и армяне-мусульмане. Классическим доказательством отсутствия четкой этнической идентичности в регионе может служить великий поэт Низами, писавший в основном на персидском языке и владевший также тюркским, армянским, грузинским и арабским. В своих стихах он называл себя то персом, то тюрком, то еще кем-нибудь. С чисто лингвистической точки зрения, тюркские огузские диалекты, именуемые ныне азербайджанским языком, действительно достаточно близки на всем протяжении от Дербента до Центрального Ирана, но этот факт не имеет никакого отношения к этническому самосознанию: живя вперемешку с персами, армянами, лезгинами, евреями, эти люди были в культурном плане близки им, а не кочевым тюркам-огузам (туркменам, туркоманам и, собственно, туркам). На территории как Иранского, так и «советского» Азербайджана присутствовало некоторое количество кочевых огузов, но земледельческое население – прямые потомки древних коренных народов, включая тех же дагестанцев (особенно удин), армян и персов, лишь перешедших на тюркский язык.

Таким образом, никакого «азербайджанского народа» не было вплоть до времен Николая II. Когда по Туркманчайскому миру 1828 года между Россией и Персией была установлена граница по Араксу, разрезавшая надвое «по живому» тело тюркоязычного народа – да так, что единый город Джульфа на двух берегах реки превратился в два города, российский и иранский – этого никто не заметил и не осознал, потому что национальное самосознание полностью отсутствовало. Этот факт в эпоху роста национализма в мире, на рубеже XIX–XX веков, подталкивал к переосмыслению статуса того неопределенного населения, которое в Российской империи иногда именовалось «закавказскими татарами» или «закавказскими тюрками», а чаще – просто «татарами», без всякого уточняющего определения, составлявшими около половины населения территории Аррана (нынешней Республики Азербайджан). Эти земли во времена Николая II имели уже ясно сформировавшийся промежуточный, смешанный, многоэтничный облик. Баку был городом русских, армянских и персидских рабочих (о накале противоречий в нем красочно повествуют «Записки городского головы» Александра Новикова, наивно пытавшегося навести там хоть какой-то порядок в 1902–1904 годы), но и остальные города отнюдь не были моноэтничны. Достаточно вспомнить, что о. Павел Флоренский родился в 1882 году именно в Евлахе.

Турецкие агенты в начале ХХ века начали пропагандировать в пределах Российской империи идеи пантюркизма. Они уже сыграли свою роль во время резни между армянами и тюрками в 1905–1906 годы, за которой стояло противоборство нефтяных магнатов. Но даже тогда попытки перенести слово «Азербайджан» на территорию российского Восточного Закавказья почти не предпринимались. Революционные события 1917 года тоже развертывались под лозунгами «тюркского», а вовсе не «азербайджанского» национализма. Чужое название «Азербайджан» было украдено основателями марионеточной протурецкой «демократической республики» лишь весной 1918 года и сразу же вызвало немало путаницы в международной дипломатии, поскольку в слабой и раздираемой тогда на части Персии опасались предъявления прав этими кровавыми «демократами» на настоящий Азербайджан с Тебризом и Ардебилем.           

Разумеется, переход от аморфного понятия «закавказских татар» к самосознанию «азербайджанцев» мог произойти и другими путями. Так, осознание языкового и религиозного (шиитского) единства населения по обе стороны Аракса могло бы стать и проперсидским, и пророссийским. Здесь уместна аналогия с молдавско-румынской проблемой: несомненно, что народ по обе стороны Прута исторически однороден, однако его объединение под знаком молдавско-валашской идентичности – православной, провизантийской, прорусской – и его объединение в русофобском западническом угаре под флагом «румынизма» были двумя противоположными сценариями развития (третьей альтернативой де-факто стало разделение по Пруту и Дунаю после 1829 года). Одновременно Аракс после 1828 года стал «азербайджанским Прутом», ребром поставив проблему идентичности.

Но в связи с вторжением германо-турецких войск в годы Первой мировой войны «азербайджанский» национализм сразу же стал формироваться на основе мифов о вымышленной близости к туркам-суннитам и на ненависти к России и русским. Первые случаи убийств русского населения относятся уже к концу 1917 года. Кровавый январь 1918 года окончательно расставил все на свои места. За ним последовала месть русских и армян в виде операции по зачистке «Азербайджана» от мусаватистов в марте 1918 года. Именно тогда Мир-Джафар Багиров – возможно, без особого энтузиазма, но все-таки – парадоксальным образом оказался в рядах дашнаков. За мартом, когда победу одержали бакинские комиссары и который мусаватисты и вообще тюркские нацисты всех мастей до сих пор не могут простить и забыть, последовал геноцид армян в Баку в сентябре того же года. Все оставшиеся полтора года своего существования «Азербайджанская демократическая республика» долго, кроваво и бесславно воевала с армянами, предъявляя претензии практически на все армянские и часть грузинских земель. Официальной идеологией в этой «республике» считались тюркизм, поклонение Западу и ислам: эти три начала символизировались голубым, красным и зеленым цветами флага АДР (он же флаг современного Азербайджана).

Этот евроатлантизм, однако, пришелся не ко двору, ибо Антанта все еще разбиралась с потерпевшим поражение германским блоком, и потенциальным хозяевам было не до АДР. Британцы были против создания АДР и даже обороняли в 1918 году от нее Баку, но и набиравшему силу в Турции Мустафе Кемалю-паше мусаватисты совсем не нравились, поскольку ему было легче и выгоднее договориться с большевиками. Вот почему в апреле 1920 года АДР пала, без боя впустив части Красной армии в Баку.

Инкубационный период

Именно в этот момент и встал вопрос о кадровой политике большевиков в новорожденной Азербайджанской ССР. Сталин понимал, что практически любой «закавказский тюрк» (именно так писалось в советских паспортах до 1937 года) мог тайно сочувствовать мусаватистам или пантюркистам, а потому доверять управление республикой им в Москве не решались. Правда, первым секретарем партии большевиков АзССР в 1921 году все-таки три месяца был Мирза Гусейнов, но затем на протяжении 12 лет республикой управляли только евреи, армяне и русские (в том числе С.М. Киров – с 1921 по 1926 годы). Это позволило Азербайджанской ССР временно стать в 20-е годы даже форпостом русской культуры – сюда ездил за вдохновением Есенин, здесь издал свою книгу «Дионис и прадионисийство» Вячеслав Иванов. Целью этого «ручного управления» Азербайджаном (отныне мы преимущественно будем употреблять это слово именно как синоним АзССР) была подготовка поколения местных кадров, которые могли бы, по замыслу Сталина, покончить с наследием АДР.

И конечно же, основные надежды были возложены на Мир-Джафара Багирова. После странной истории с дашнаками он в 1919 году воевал уже в гражданской войне в России и прославился расстрелом подчиненных красноармейцев за кражу обуви. Что он делал в 1920 году, вновь неизвестно. Весной 1921 года он якобы познакомился с Лаврентием Берией и вроде бы даже выдал за него замуж свою сестру, однако и это только слух – сам факт наличия сестры у «человека из ниоткуда» тоже находится под сомнением.

Первым (!) достоверным фактом за 26 лет жизни Багирова стало его назначение главой НКВД и ВЧК (позже ОГПУ) Азербайджанской ССР в 1921 году. На этих постах он пробыл до 1930 года, с коротким перерывом летом 1927, когда его временно отправляли в отставку из-за происков мусаватистов.

Одно ясно несомненно: с 1921 года Багирова опекал лично Сталин в качестве наркома по делам национальностей. Он справедливо считал Багирова единственным азербайджанцем, который сможет искренне и до конца расправиться с азербайджанскими националистами. «Багирова (несмотря на его грехи в прошлом) придется утвердить предчека Азербайджана: сейчас он единственный человек, который сумеет справиться с поднявшими голову мусаватистами и иттихадистами в азербайджанской деревне. Дело это серьезное, и здесь шутить нельзя», – говорил Сталин, и вспоминал свою речь времен гражданской войны: «Но есть еще имена, которые должны быть названы, есть еще одно гнездо преступников, которое должно быть сметено. Это гнездо – Мусульманский национальный комитет в Елизаветполе, сплошь состоящий из реакционных беков и ханов, который 7 января вечером, основываясь на телеграмме Жордания, постановил разоружить эшелоны “во что бы то ни стало” и с невероятным бесстыдством и кровожадностью выполнил свое постановление 9–12 января».

Да, это так. Именно воспоминания о страшном 1918 годе, о Шамхорской резне русских солдат, о Бакинском геноциде армян и сотнях им подобных актов геноцида ожесточили Багирова не меньше, чем самого Сталина. Оба они прекрасно понимали, кем является враг – азербайджанский национализм – и на что он способен: на откровенный сепаратизм и действия в интересах Турции и западных стран (хоть Германии, хоть Англии, смотря по обстоятельствам выгоды). Оба они понимали, что родственники и друзья тех, кто отрубал головы солдатам, сжигал детей заживо, сваливал кучи трупов во имя «чистоты тюркской крови» и «европейских демократических ценностей», в 20-е годы преспокойно жили в Азербайджанской ССР и общались со своими родственниками, успевшими сбежать за границу. Тюркский национализм, являвшийся сепаратистским по отношению к СССР, должен был быть уничтожен. В те годы это могло на словах неуклюже обосновываться ссылками на интересы интернационального пролетариата по Марксу, но сами Сталин и Багиров никогда не верили в такую чепуху. Они прекрасно понимали, что речь идет о вопросе стратегическом, военном, геополитическом, о том, в чьих руках будет контроль над Закавказьем и Каспием с его нефтью. Они понимали, что речь и о том, каким будет патриотизм и, если угодно, национализм, который будет воодушевлять «закавказских тюрков» в неразрывной связи с русским народом и другими народами Советского Союза.

Евразийский национализм

В 1927 году в Париже появилась ключевая статья лидера евразийцев князя Н.С. Трубецкого «Общеевразийский национализм». В ней констатировалось, что дореволюционные попытки русифицировать все народы Империи провалились, и отныне русские патриоты должны исходить из признания новых реалий: «Та Россия, в которой единственным хозяином всей государственной территории был русский народ, — эта Россия отошла в историческое прошлое. Отныне русский народ есть и будет только одним из равноправных народов, населивших государственную территорию и принимающих участие в управлении ею». Соответственно, любой, кто разрушает единство Евразии в облике СССР, кто ставит мнимые «интересы» своего народа выше общих и реальных интересов всех евразийских народов, является врагом. «Таким образом, в настоящее время крайний русский националист оказывается с государственной точки зрения сепаратистом и самостийником — совершенно таким же, как всякие украинские, грузинские, азербайджанские и т. д. националисты-сепаратисты», – констатировал Трубецкой.

Великий мыслитель указал, что официально советская идеология тоже борется с национал-сепаратизмом, но на никуда не годных основаниях. Формально утверждалось, что народы добровольно входят в Советский Союз, чтобы их пролетариат вместе боролся с буржуазией. Однако сам по себе этот факт вовсе не обязательно требовал единого государства, а по мере сглаживания классовых различий и установления относительной социальной однородности в СССР уже в 20-е годы все марксистско-ленинские, пролетарско-интернационалистические заклинания оказывались недееспособными. Фактически во второй половине 20-х годов и в УССР, и в БССР, и в Грузинской ССР у власти стояли плохо прикрытые местные националисты, шовинисты, русофобы. Лишь Азербайджаном все еще руководили представители нетитульного этноса.

«Таким образом, идея диктатуры пролетариата, сознание солидарности пролетариата и разжигание классовой ненависти в конце концов должны оказаться недействительными средствами против развития националистических и сепаратистских стремлений народов СССР», – заключал Трубецкой. А потому «национальным субстратом того государства, которое прежде называлось Российской Империей, а теперь называется СССР, может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство, рассматриваемая как особая многонародная нация и в качестве таковой обладающая своим национализмом. Эту нацию мы называем евразийской, ее территорию — Евразией, ее национализм — евразийством». Каждый советский гражданин должен одновременно гордиться как принадлежностью к родному этносу, так и вхождением в общий народ: «Общеевразийский национализм должен явиться как бы расширением национализма каждого из народов Евразии, неким слиянием всех этих частных национализмов воедино».

Эта идея носилась в воздухе. Будучи арестованным, 16 марта 1933 года уроженец Азербайджана о. Павел Флоренский, как известно, написал адресованный советскому руководству трактат «Предполагаемое государственное устройство в будущем», где пришел к выводам, вполне аналогичным евразийским.

Теория была создана. Трубецкой специально подчеркивал, что в реальных условиях СССР она могла быть реализована только с искажениями. Но лучше хотя бы так, чем никак. И ее стал реализовывать великий практик – Мир-Джафар Багиров.

Великая чистка

Жестоко подавив ряд восстаний в селах Азербайджана, искоренив под корень бунтующие деревни в 1929–1930 годы, Багиров по мере усиления внутренней грызни в партийной верхушке АзССР открыл себе путь к власти. 15 декабря 1933 года Сталин сделал его первым секретарем местной ВКП(б). Обосновывая это кадровое решение, вождь подчеркнул: «Азербайджаном должны править азербайджанцы. Это, кроме всего остального, имеет большое значение в плане международной политики партии. Не зря Ленин говорил, что Азербайджан является форпостом на Востоке, это ворота на Восток». Через эти ворота пролезли тысячи, а то и десятки тысяч врагов единства Азербайджана с народами Армении, Грузии, России, открыто работавших на Турцию, Иран или западные страны. Эти ворота на границе Багиров и должен был закрыть.

За годы работы в НКВД – ОГПУ и в Совнаркоме АзССР он уже выучил наизусть всех националистически настроенных партийных работников и интеллигентов. Багиров сразу заявил: «В условиях пограничной республики, в условиях многонационального Азербайджана мы должны каждого такого человека рассматривать как агента врага нашей партии, как предателя, изменника». И он начал наводить страх. Предпочитая работать по ночам, он гулял с усиленной охраной по пустым улицам Баку, еще больше запугивая население, потому что по опыту 1918–1920 годов знал, что в отсутствие твердой власти здесь может произойти новый геноцид, садистские зверства, вмешательство иностранных государств.

Только это объясняет как решительность действий Багирова, так и их кажущуюся непоследовательность. Он лично приказывал зверски избивать до полусмерти арестованных. Сложно оправдать такое поведение, если не знать, что по натуре он, в отличие от Берии, не был садистом – но перед глазами у него стояли горы изувеченных мусаватистами в гражданскую войну трупов. Убитых не ради интересов азербайджанского народа, а ради геополитических фантазий Стамбула и Берлина, ради химер панисламизма и пантюркизма.

Внешним наблюдателям критерий, по которому Багиров казнил одних и неожиданно миловал других, казался необъяснимым. На самом деле объяснение существует. Он миловал и добивался в Москве спасения для тех бывших националистов, мусаватистов, о которых он знал, что они уже встроились в советское азербайджанское общество, верны единству с Россией, и от их талантов и способностей выиграет весь Советский Союз. Самый яркий пример – композитор Узеир Гаджибеков. Именно руками этих людей за двадцать лет своего правления Багиров создал Бакинский и другие университеты, национальную Академию наук, новые химические и металлургические заводы. Это их руки впервые стали добывать нефть в Каспийском море, это их руки построили на пустом месте новые промышленные города, такие, как Сумгаит и Мингечаур.

Напротив, те, кто лишь внешне встроился в советскую систему, но тяготел к национал-сепаратизму, к навязыванию азербайджанского национализма другим народам республики (по переписи 1939 года азербайджанцы составляли лишь 60 % населения АзССР), падали жертвами Багирова в первую очередь. Уже в ноябре 1936 года он расправился с первой волной местных «национал-коммунистов», причудливо сочетавших троцкизм с огрызками мусаватизма, не пощадил и своего личного секретаря. В марте 1937 года Багиров открыто заявил, что сотрет с лица земли всю партийную верхушку АзССР, и свое обещание сдержал. Назначив в июле 1937 года «тройку» и квоты по количеству подлежащих расстрелу или высылке с семьями лиц (кстати, квоты очень даже скромные), Багиров в течение одного года – до осени 1938 года – уничтожил, по разным оценкам, от 70 до 120 тысяч человек (население Азербайджана составляло тогда 3 миллиона человек). Характерен список этих жертв: абсолютно все секретари райкомов партии, 18 наркомов АзССР, 80 % судей. Были отправлены за решетку абсолютно все делегаты партийного съезда республики. Почти полностью удалось ликвидировать бывших дореволюционных социал-демократов, многие из которых позже перекрасились в мусаватистов. Разумеется, среди такого количества жертв наверняка встречались и неповинные в национал-сепаратизме. По крайней мере, это можно заключить из того факта, что Багиров добился от Сталина расстрела главы НКВД АзССР, который сам проводил первую волну репрессий. Однако вряд ли мы можем с высоты сегодняшнего дня судить человека, которому удалось нанести пантюркизму и панисламизму в Азербайджане столь решительный удар.

Именно Багиров добился расстрела Рухуллы Ахундова – лидера «национал-коммунистов», продвигавшего националистические идеи под прикрытием своего партийного поста. Именно Багиров уже после войны, в 1950 году, довел до повешения Гейдара Гусейнова – особо опасного «философа», чьи ближайшие родственники служили в государственных органах антисоветских Турции и Ирана. Именно Багиров уничтожил Султана-Меджида Эфендиева – ученика лидера азербайджанских нацистов-эмигрантов Расулзаде, который был женат на племяннице Пилсудского и служил Гитлеру, став создателем азербайджанского легиона СС. Если бы не Багиров, то Эфендиев вполне легально распространял бы нацистские идеи гитлеровца Расулзаде в Советском Союзе. Наконец, Багиров в конце 30-х годов уничтожил не только местную, но и международную агентуру пантюркистов и панисламистов в Азербайджанской ССР. Среди жертв его репрессий были крымские татары и даже албанцы, приехавшие еще из Османской империи и пропагандировавшие свои крайне опасные для Советского Союза учения. И напротив – когда Сталин хотел выслать в Казахстан тюркский народ кумыков из Дагестана, Багиров убедил его не делать этого, зная о невиновности кумыков.

Результат был налицо: если в конце 30-х годов Сталин подумывал о том, не выселить ли почти 2 миллиона азербайджанцев вглубь континента как потенциальных перебежчиков на сторону Турции и Ирана, то в 1941 году Багиров убедил его в преданности и верности азербайджанцев Советской Родине. И Великая Отечественная война доказала его правоту. С 1941 по 1945 годы население Азербайджанской ССР сократилось с 3,3 до 2,7 миллиона человек. В награду за самоотверженность жителей республики Сталин разрешил 2 % с нефтяных доходов оставлять в бюджете на благоустройство Баку.

Реальные интересы против химерических

По мысли Багирова, корень зла, с которым он боролся всю жизнь, заключался в идеологиях, внушавших азербайджанцам ложную мысль об их мнимом родстве с турками и с кочевыми тюркскими народами. Ни по крови, ни по генам, ни по культурным традициям подавляющее большинство оседлых земледельцев Азербайджана, однако, не были им родственны, а, напротив, разделяли общие черты истории и культуры с соседями по Кавказу. Поэтому шаг за шагом Багиров ликвидировал тюркистские черты в культуре Азербайджана – следы времен АДР. С 1938 года национальность была окончательно переименована в «азербайджанец», а наименования «закавказский тюрк», «закавказский татарин» или «азербайджанский тюрк» были изъяты из обращения. Одновременно латинский алфавит для азербайджанского языка и малых языков республики был заменен на кириллический, причем максимально приближенный для адаптации русских слов. Наконец, в 1952 году на XIX съезде КПСС Багиров раздул скандал на весь Советский Союз, потребовав запретить огузский кочевой эпос «Деде Коркуд» как воспевающий кочевые набеги на армян, грузин и других соседей. Разумеется, сам эпос как памятник средневековой народной культуры был не виноват. Но Багиров знал, что турецкие нацисты – «Серые волки» (организация, возникшая после 1945 года из числа бывших гитлеровских агентов в Турции) – поднимают на щит этот эпос, разжигая ненависть к курдам и армянам, и потому пресек его распространение. Перенесение мировоззрения средневековых кочевников в современную оседлую и развитую страну в ХХ веке могло привести к очень тяжелым последствиям, и потому Багиров пресек эту попытку.

Именно Багиров в конце 40-х годов надавил на Сталина и прекратил позорную практику, когда советские историки рассматривали присоединение различных народов Кавказа к Российской империи всего лишь как «меньшее зло» по сравнению с угрозой со стороны Турции, Персии и в конечном счете Британской империи. Багиров добился, чтобы советские историки перестали находить слова оправдания для имама Шамиля, своими действиями объективно подрывавшего общеевразийское единство и игравшего на руку Лондону и Стамбулу. Под давлением Багирова в СССР возобладала теория присоединения к России как абсолютного блага для всех народов. Так строился общеевразийский патриотизм и, если угодно, национализм на деле. Так свершалось то, о чем мечтали Трубецкой и Флоренский.

Но точно так же Багиров не позволял другим народам ущемлять законные интересы азербайджанцев. Когда во время Великой Отечественной войны командир Евгений Хрущев (однофамилец будущего вождя) проявил себя как русский шовинист и убивал своих подчиненных солдат-азербайджанцев за незнание русского языка, Багиров поехал на фронт и лично застрелил этого Хрущева, после чего отправился к Сталину и убедил его создать отдельные азербайджанские дивизии. Никакого языкового принуждения, никакого обязательного для всех государственного языка быть не может – в этом пункте Багиров твердо стоял на позициях общеевразийского национализма, равным образом преследуя и любые выпады азербайджанских шовинистов против русского языка. Перед своим падением Багиров чуть-чуть не успел уничтожить одного такого русофоба – Мирзу Ибрагимова, который открыто называл «подлецами» и «предателями» тех, кто отказывался говорить в Азербайджане на «державной мове». Позже Никита Хрущев обласкает Ибрагимова и сделает его председателем Президиума Верховного Совета АзССР…

Багиров никогда не позволял ущемлять нетитульные народы АзССР. Да он и сам говорил по-лезгински столь же свободно, как по-русски или по-азербайджански. Его первая жена была русской дворянкой. Работая медсестрой во время гражданской войны, она умерла от туберкулеза, едва успев родить сына – Владимира (Джахангира). Вторая жена Багирова была еврейкой – черта, очень характерная почти для всего партийного руководства ВКП(б) 20-х годов, а для Азербайджана тем более. Сын от этого брака, Джен, станет потом видным ученым в РУДН в Москве, честно прожившим свою жизнь, а внук – фармацевтом в Индии и погибнет в автокатастрофе в возрасте 27 лет в 2005 году.

Но все-таки наиболее трагична судьба старшего сына Багирова – Владимира-Джахангира, который стал военным летчиком, был ранен в левую руку в 1942 году, но настоял на том, чтобы отец приказал врачам допустить его к полетам снова. 24-летний Владимир мечтал отдать жизнь за Родину и погиб в воздушном бою на Курской дуге летом 1943 года. От посмертной звезды Героя Советского Союза для сына Багиров демонстративно отказался. В 1993 году в родном селе был поставлен бюст Владимира-Джахангира, но уже в 2007 году местные азербайджанские националисты выкинули его во двор местного музея, где он и валяется в поврежденном виде до сих пор, судя по прошлогоднему телерепортажу. Память о Великой Отечественной войне в современном Азербайджане чтут только на словах, а не на деле, да и на словах – все реже и реже…

Ну а как Багиров относился к армянам? Ставил ли он их интересы выше или, наоборот, ниже азербайджанских? Этот вопрос попросту бессмыслен, ибо в свете общеевразийского национализма ничьи частные интересы не могут быть выше общих интересов народов Империи. Фантазии современных азербайджанских националистов о том, что Багиров либо ненавидел, либо любил армян, равно беспочвенны. Он всегда исходил из реальных интересов азербайджанского народа, в первую очередь – из необходимости добиться хотя бы относительного совпадения границ расселения азербайджанцев с границами АзССР. Ради этого он дружил с лидером Армянской ССР Арутюновым и в конце 1945 года написал письмо в Москву, предлагая размен: отдать всю Нагорно-Карабахскую автономную область Армении, взамен включив в состав Азербайджанской ССР три населенных азербайджанцами района Армении, Борчалинский район Грузии и два района Дагестана (с Дербентом). Тем самым на севере и западе границы Азербайджанской ССР стали бы этнически обоснованными, а причина для межэтнических конфликтов и резни была бы устранена на корню. Если бы на дворе были тридцатые годы или даже начало сороковых, то Сталин легко бы пошел на такую корректировку границ. Но послевоенная советская система стала более неповоротливой, и на фоне обострения международной обстановки и планов войны с Турцией и Ираном генсек не решился исправить нелепые, насильственно установленные в условиях Карского мира 1921 года границы.

Собиратель земель

Сталин был прав в том, что перекройку границ между советскими республиками следует увязать с перекройкой внешних границ Советского Союза. На протяжении 1945 и 1946 года полным ходом шла дипломатическая и военная подготовка войны с Турцией с целью освободить те территории, которые русская армия заняла в 1914–1917 годы, но которые Ленин подарил Ататюрку в 1921 году. Грузинская ССР должна была получить Лазику с Трапезундом, Армянская – Карс, Ардаган, Баязет и земли вплоть до озера Ван и далее до самого Эрзурума. Были уже готовы приказы о назначении новых секретарей ВКП(б) в Карс и Эрзурум.

Советские азербайджанцы же должны были, наконец, объединиться со своими соплеменниками в Иране, где советские войска с осени 1941 года находились на законных основаниях. В ноябре 1945 года на иранской территории возникла Демократическая Республика Азербайджан во главе с Джафаром Пишевари, а к западу от нее на узкой полосе спустя два месяца возникла курдская Мехабадская Республика под руководством Кази Мухаммеда и Мустафы Барзани. В интересах Советского Союза было присоединить эти земли. Багиров настаивал на том, чтобы ДРА вошла в состав АзССР напрямую, а Мехабадская республика – как Курдская АО. Наконец-то хозяин Азербайджана смог играть внешнеполитическую, международную роль, примеривая на себя лавры собирателя азербайджанских земель, разделенных с 1828 года.

Но у Трумэна уже была атомная бомба, а у Сталина вплоть до 1949 года ее не было. Поэтому страна, победившая во Второй мировой войне, уже к концу 1945 года оказалась в унизительном положении на международной арене. Под давлением США и Великобритании и с учетом состояния обескровленного и полуразрушенного за годы войны Советского Союза Сталин стал, выражаясь современным языком, «сливать» все жизненно необходимые интересы страны. В одностороннем порядке он смирился с глубоким проникновением американского диктата в Японию (где СССР отказался от оккупации Хоккайдо), Корею, чанкайшистский Китай. Крайне некрасиво был обставлен отказ СССР от реальной военной помощи греческим коммунистам, обрекавший их на проигрыш в войне против пробританского афинского правительства (хотя, надо признать, часть ответственности за свой провал несли сами греки). В ООН Молотову пришлось снять советские претензии на Ливию. Но наиболее пагубные последствия имел отказ Сталина от расширения СССР за счет Турции и Ирана. Внутренние противоречия между грузинами, армянами и азербайджанцами можно было решить только таким расширением их республик вовне, которое смыло бы позорные последствия гражданской войны и договоров 1918–1921 годов. Но Трумэн угрожал сбросить на Советский Союз атомную бомбу, если Сталин в одностороннем порядке не откажется от войны против Турции и не выведет все войска из Ирана.

И Сталин капитулировал. Он приказал Багирову содействовать в полном очищении иранской территории от просоветских вооруженных формирований. Багиров не выполнил приказ и тянул до тех пор, пока это было возможно. Из мемуаров очевидца нам известен телефонный разговор:

 

- Товарищ Багиров, – сказал Сталин, – ты кто?

М. Багиров отвечает:

– Вы же знаете, кто я. Первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана.
Сталин:

– Нет, ты большой дурак, товарищ Багиров. Ты хочешь третью мировую войну развязать? Хочешь, чтобы американцы нам подарили ядерную атаку? Почему не выполняешь мой приказ о выводе вооруженных сил из Южного Азербайджана?
М. Багиров:

– Советские дивизии вскоре покинут свои позиции, но часть вооружения, думаю, придется оставить местным жителям молодой республики для самообороны, ибо шахская гвардия готова истребить не только наших посланцев, но и местных демократов…
Сталин, повысив голос:

– Напрасно так думаешь. Никакой сдачи оружия чужим рукам. Американцы давно наблюдают за нашими действиями в Иране и упрекают нас в нарушении союзнических договоров…
– Позже я узнал, – сообщал далее М. Бабаев, – что М. Багиров нарушил приказ И. Сталина и приказал командующему 46-й армии раздать местным федаинам легкое вооружение.

Даже лучшие военачальники в истории часто смирялись и выполняли гибельные приказы своих правителей. Но высшая честь и доблесть в том, чтобы не выполнить ошибочный или даже преступный приказ и, быть может, даже начать войну самовольно там и тогда, где и когда правитель не хочет этой войны.

Багиров был готов в случае гнева Сталина отдать даже свою жизнь, чтобы положить ее за други своя. Еще с 20-х годов Багиров создал агентурную сеть разведчиков в Иране, Турции и даже арабских странах, замкнутую лично на себя. Он прекрасно знал, что шахские войска, действующие в интересах США и Британии, не будут церемониться с деятелями ДРА и Мехабадской республики. Он знал, что они зальют Иранский Азербайджан и Курдистан кровью. И он не «слил» их, а сделал все, что мог. Дал столько оружия, чтобы выжил хоть кто-то.

И все равно сразу же после ухода советских войск шахская гвардия устроила настоящий геноцид. За несколько дней только в Тебризе было убито 25 тысяч азербайджанцев, всего же в ноябре 1946 года до 100 тысяч иранских азербайджанцев и курдов пали жертвами атлантистской политики шаха (того самого Мохаммеда Реза Пехлеви, который за какие-то семь лет до этого щеголял в форме Гитлерюгенда!), стали мучениками общеевразийского единства. Барзани скрылся в Ираке, Кази Мухаммед добровольно отдал жизнь за свой народ, Пишевари укрылся у Багирова. Но в рамках продолжения курса на отступление по всем фронтам, который Сталин продолжал вплоть до 1949 года, уже в 1947 году Багиров был принудительно отправлен на 4 месяца в «отпуск». За это время Берия подстроил автокатастрофу и гибель Пишевари, а живших в Армянской ССР вдоль границы с Турцией азербайджанцев переселили в Казахстан.

В послевоенные годы Сталин допускал много геополитических ошибок, к числу которых следует отнести и «обмен» Польши на Грецию, и отступление из Ирана и Турции. Во всех этих случаях американцы и англичане обманули Сталина. «Сожрав» Грецию, взамен они отнюдь не прекратили поддерживать русофобское «правительство в изгнании» польских эмигрантов; запретив Советскому Союзу вторгаться в Турцию, они приняли ее в НАТО в 1952 году; пообещав Сталину получение нефтяных концессий в Северном Иране в случае вывода войск и ликвидации ДРА, они и здесь обманули его: шах подписал соответствующий договор со Сталиным, но иранский парламент внезапно не ратифицировал его. Заслуга Багирова в том, что он пытался помешать хотя бы одной из этих трагических ошибок, насколько хватало его сил. Ранее он демонстрировал, что общеевразийские интересы для него выше, чем эгоистические интересы отдельных народов; здесь же он показал, что они для него выше, чем даже приказы всесильного вождя, а защита законных интересов азербайджанского народа не имеет ничего общего с национал-сепаратизмом.

Конец без окончания

Падение Мир-Джафара Багирова мифологизировано не меньше, чем его правление. Часто считается, что он был смещен Хрущевым как ставленник Берии. Это абсолютно неверно. Во-первых, Берия с марта 1953 года проводил крайне русофобскую политику всемерного поощрения националистов и шовинистов в советских республиках, амнистировал нацистское подполье, начал преследования русских. Курс Багирова был противоположен курсу Берии – это легко объяснить, если вспомнить, что в 1919 году последний служил в мусаватистской контрразведке АДР, чего и сам не скрывал… Во-вторых, именно в период своего всесилия Берия 6 апреля 1953 году сместил Багирова с поста первого секретаря компартии Азербайджанской ССР, переместив его на пост председателя Совета министров республики. После падения самого Берии все азербайджанское руководство было вызвано в Москву, где 20 июля Багиров был отправлен в отставку и с нового поста.

Правда, поначалу еще продолжался переходный период – Азербайджан возглавил верный багировец Мир-Теймур Якубов (тоже из шиитских сеидов), но только на период до февраля 1954 года. После этого первым секретарем в АзССР стал Имам Мустафаев – открытый русофоб, сторонник азербайджанского шовинизма и максимального культурного сближения с Турцией и пантюркизмом. Примечательно, что уже в ноябре 1954 года агент КГБ Исмаилов из багировских кадров успешно убьет в Мюнхене соратника Бандеры – азербайджанского нациста и сотрудника ЦРУшного радио «Свобода» Фаталибейли, но вскоре в самом Баку пантюркисты в отместку найдут и повесят самого Исмаилова. Этот факт демонстрирует глубину проникновения пантюркистской сети на территорию СССР сразу после того, как была остановлена сталинская карательная машина. Хотя в итоге Мустафаев в паре с Мирзой Ибрагимовым в своем туркофильстве зайдут слишком далеко и в 1959 году Хрущев будет вынужден их снять, багировскую систему к этому времени уже успеют в целом демонтировать.

Имам Мустафаев утверждал, что Багиров за годы правления создал свой культ личности и репрессировал всех без разбора, что он считал все социальные слои и группы азербайджанцев зараженными антисоветским национализмом и потому преследовал их все. И это утверждение было, в общем-то, недалеко от истины: Багиров верно оценил степень зараженности хорошо знакомого ему общества.

Уже через месяц после своего прихода к власти, в марте 1954 года, Мустафаев приказал арестовать Багирова. Ничего не желавший лично для себя, на момент ареста тот владел лишь двухкомнатной квартирой и 300 рублями (30 рублей по привычному всем курсу после реформы 1961 года)…

После ХХ съезда КПСС, когда в Грузии и Азербайджане начались народные выступления в защиту сталинского курса, возникла реальная угроза того, что народ освободит Багирова из тюрьмы. Поэтому 12 апреля 1956 года начался показательный суд над Багировым и его соратниками из НКВД: еще одним азербайджанцем, двумя русскими и двумя армянами. Характерно, что наиболее зверствовавший при Багирове чекист Сумбатов не был привлечен к этому делу (Хрущев сгноит его в психушке) как раз потому, что Сумбатов в 30-е и 40-е годы выполнял приказы Берии независимо от Багирова и даже вопреки его воле. Чудовищными способами из Багирова выбили заявление о том, что «моя вина перед народом столь велика, что меня мало расстрелять, мало повесить, меня надо четвертовать, разорвать на кусочки» – однако почти по всем конкретным обвинениям в репрессиях Багиров свою вину на суде не признал. Он намекнул на то, что Пишевари и многие другие были убиты вовсе не им и даже вопреки ему, а расстрелянные в конце 30-х годов действительно были пантюркистскими агентами. Разумеется, суд был профанацией. Очень быстро Багирова и трех его соратников приговорили к смертной казни, остальных двух – к 25 годам заключения. Багирову позволили проститься с могилой старшего сына, после чего вывезли в Подмосковье и расстреляли. Официально сообщалось, что расстрел произошел в Баку. Уголовное дело Багирова, состоящее из 57 томов, в 2003 году было украдено из архива, но затем найдено.

Итак, конец? Человек, родившийся и выросший неизвестно где и когда, был убит тоже неизвестно где и когда, а плоды его деятельности уничтожены?

Это не так. Судя по валу публикаций последних лет, интерес к его загадочной фигуре растет. Конкретные проблемы, с которыми Багирову приходилось сталкиваться, остро стоят и по сей день. Все тот же Нагорный Карабах, все тот же конфликт с Грузией из-за Борчалы и с Россией из-за Дербента, все тот же Курдистан и даже проявляющее чудеса политической эквилибристики уже полтора века семейство Барзани – все то же. Разве что после исламской революции 1979 года американцы стали делать ставку уже не на свергнутого шаха, а строго наоборот – на азербайджанских сепаратистов Ирана против его правительства, которое возглавляет этнический азербайджанец же аятолла Хаменеи. Преступники-мусаватисты, служившие исламистам, пантюркистам, а то и прямо Гитлеру, как Расулзаде или Фаталибейли, теперь герои для современных азербайджанских националистов, им ставят бюсты. А это значит, что борьба не закончена. Какими способами и на основе каких ценностей ее можно закончить, нам и показывает все еще достаточно таинственная биография Мир-Джафара Аббас оглы Багирова…

 

…или не Багирова – ведь один только Аллах знает, как было на самом деле его имя, откуда он появился и куда ушел 60 лет назад. Его заслуги сегодня мы можем оценить по достоинству, а свои грехи он и сам прекрасно знал…