О национальной безопасности России в современном мире

Вот уже больше века, как Россия и русский народ переживают мировоззренческий кризис, связанный с утратой перспективных ориентиров своего развития в современном мире. Древнее православное миросозерцание перестало обеспечивать поступательный ход социально-исторической практики русского народа, так как определяющая этическая заповедь православия — возлюби ближнего своего как самого себя, нацеленная на консолидацию людских масс, мало соответствует задачам дня нынешнего, направленным на обогащение действительности новыми откровениями человеческого духа, на созидание новых форм бытия, на обновление сущего, на утверждение власти человеческого духа над материальными условиями коллективной жизни людей.

Несоответствие традиционного духа православия инновационным потребностям нашего времени и стало определяющей причиной крушения русского мира в новейшей истории человеческого сообщества: главными этапами этого сокрушения православного духа России стали революционные потрясения 1917 и 1991 годов, похоронившие Российскую империю и Советский Союз, гражданские столкновения в Москве и Киеве в 1993 и 2014 годах, уничтожившие национальное согласие в РФ и на Украине. Наблюдаемый ныне распад русского мира как духовно-нравственного единства малороссов-украинцев, великороссов и белорусов все более определенно указывает на трагическое завершение исторической жизни России, требуя от современных патриотически настроенных обществоведов точного диагноза социальной болезни российского сообщества и максимально жестких мер ее устранения в кратчайшие сроки: времени на дискуссии не осталось — надо спасать общественный организм от окончательного распада.

Для предотвращения гибели российского социума следует в объяснении причин его  болезни отказаться от абстрактного «теоретизирования» и исходить прежде всего из эмпирически наблюдаемых фактов проявления социального недуга. Первый такой причинный «факт» разрушительных процессов в российском социуме — это поражения во внешних войнах: «Японской», «Первой мировой», «Афганской». Отсюда следует простой вывод: главным показателем здоровья российского общества является уровень обороноспособности страны, то есть состояние, в первую очередь, российской армии и обеспечивающих ее боевой потенциал производственных мощностей.

Армия — это социально регламентированная материальная сфера коллективной деятельности людей по защите целостности общественного организма от внешней агрессии инородных социальных сил: боеспособная армия является наиболее очевидным свидетельством «здорового духа», живущего в обществе и заставляющего людей жертвовать собой ради спасения Отечества. В этом плане главным показателем духовного здоровья человеческого сообщества является степень «патриотических настроений» в общественном самосознании: гражданский патриотизм — это духовно-нравственная суть здорового социального организма, без которой он погибает. Как показала трагедия в Чернобыле, этот «патриотизм» был еще очень высоким в Советском Союзе середины 80-х годов прошлого века: граждане СССР тогда еще верили руководству страны и готовы были жертвовать собой ради блага общества.

В 90-е слово «патриот» утратило в самосознании общественных масс России свой высокий «социальный смысл» и превратилось в языке «национальных отщепенцев» в форму унижения гражданского достоинства россиян, свидетельствуя о нравственном разложении российского социума, пораженного злокачественными бактериями «эгоизма» и «социального космополитизма». Сегодня, как показали последние выборы в Государственную Думу РФ, звание «патриота» не стало социальным магнитом сплочения людских масс в жизни страны: партия «Родина» собрала под свои знамена чуть более 1,4% процента избирателей, а движение «Патриоты России» объединило лишь 0,6% выборщиков. Этот результат говорит о полном идейно-нравственном расщеплении самосознания российского общества, об отсутствии в стране какой-либо здоровой духовной атмосферы, способной поддержать жизнедеятельность общественного организма. Ныне российский гражданин уже не стремится быть вместе с «патриотами» на передней линии обороны страны, полагая, что личные интересы людей выше долга перед Родиной. Такое положение дел позволяет сделать однозначный вывод: если сегодня мы наблюдаем крушение «российского патриотизма» в организации общественной жизни, то это означает, что в руководстве страны просто «по определению» не может быть настоящих патриотов. Такая констатация наводит на мысль, что вновь избранная «непатриотичная» Дума не проживет весь срок своего «конституционного правления», а будет распущена силой внутренних или внешних обстоятельств, а скорее всего в результате их совместного обострения.

Вернемся к эмпирическим обстоятельствам исторического крушения царской России как выражению причинных факторов наших сегодняшних бед: поражения на фронтах Первой мировой привели к обострению внутренних противоречий в стране и вызвали революционный взрыв, покончивший с российской империей. Этот социальный взрыв  свидетельствует прежде всего о слабости «духовного единства» царской России, представленного «имперской идеологией» почитания «православного царя» как выразителя «русского духа»: упование на «православный дух» русского народа оказался «иллюзией», быстро развеянной ужасами гражданской войны. Поэтому второй очевидной реальностью  нашего времени является острейшая проблема духовно-нравственного единства российского социума и прежде всего русской нации как его этнической первоосновы. Если отсутствует  нравственное согласие между центральной властью и русским народом, то это неизбежно приведет к распаду государственного единства российского социума, как это произошло в 1991 году с Советским Союзом.

Трагические события 1917, 1991, 1993 и 2014 убедительно свидетельствуют, что православие уже не способно обеспечить нравственное согласие верхов и низов российского общества, что русский народ совершенно не руководствуется в своей повседневной жизни «православным мировоззрением»: будем надеяться, что «русский дух» все еще сохраняет потребность в истине и потому ищет для себя новую идеологию в проектировании достойного исторического будущего. Следует особо отметить, что события 1991 года, в отличие от революционных потрясений 1917, не могли быть вызваны потерями Афганской войны, не столь уж масштабными по сравнениями с жертвами Первой мировой, а стали результатом прежде всего стремительной нравственной деградации общества, вызванной сумбурной перестроечной политикой Горбачева и его подручных. Эта особенность последних лет жизни СССР указывает на возрастающее значение «духовно-нравственного» фактора в развитии современного социума, направляемого прежде всего потенциалом научно-философской мысли. Ослабление научного разума в управлении социальными процессами и привело к распаду советской державы: не религия, а научно-философская мысль определяет историческую динамику современного инновационного социума. Эта истина была наглядно показана как успехами СССР в осуществлении исторического прогресса, реализованного даже в атмосфере «воинствующего атеизма», так и нынешними провалами в развитии постсоветского российского социума даже в условиях церковного возрождения «русского православия». Поэтому для претворения достойного будущего России в современном мире нужна «живая вода» интеллектуального воскресения «российского социума», передовая научно-философская идеология социально-исторического прогресса.

В контексте нашего заключения о возрастающей роли духовно-нравственного фактора в развитии современного общества получает объяснение «антипатриотическая позиция» российской армии осенью 1993 года, не защитившей парламент страны от расстрела наймитами Ельцина: старая советско-коммунистическая идеология умерла, а новая либерально-демократическая еще не утвердилась в жизненной практике страны, предоставив полноту власти личной диктатуре «либерального вождя», который увековечил свою безнравственную волю запрещением иметь в стране какую-либо государственную  идеологию, то есть иметь «общенациональный разум». Устранение этого «похабного» выверта российской исторической практики ХХ века является главной задачей в жизни современной РФ.

Еще один «наглядный урок» для понимания важности устранения сегодняшних перекосов общероссийской исторической практики нам преподнесла «незалежная» Украина, вдруг возомнившая себя «европейской державой» и захотевшая жить «как в Европе», не спрашивая об этом мнения своих русских граждан, не проводя по данному вопросу никаких референдумов и признавая правомочной лишь волю «западно-украинского сообщества». Практическим результатом такой конфронтационной социальной стратегии стал раскол украинского общества на западный и юго-восточный этнокультурные миры и административно-правовой уход Крыма под юрисдикцию РФ. Эта «утрата» Киевом крымских земель должна заставить и россиян задуматься о возможности собственных территориальных потерь в аналогичной ситуации «социально-политического кризиса»: следует продумать правовые формы по нейтрализации угрозы отделения какой-либо российской области на основании «референдума» населения данного региона. Радикальным способом устранения данной угрозы правового расщепления территориальной целостности многонациональной Российской Федерации на основании юридических решений лишь какой-то одной из ее автономных республик является «национализация природных недр» страны, когда природные ресурсы становятся богатством всех россиян, а не одних лишь жителей той или иной ее территории.

Таким образом, эмпирический анализ революционных потрясений исторической  жизни России в современном мире выделяет три главных фактора ее безопасности: 1) сильная армия, 2) национально-патриотическая идеология, 3) национализация природных ресурсов. Если первый фактор обладает наибольшим значением в отражении внешней агрессии, а второй является главным средством спасения общества от внутренних конфликтов, то третий вид защиты поддерживает безопасность страны как от внутренних, так и внешних угроз. К сожалению, на сегодняшний день лишь армия, благодаря усилиям Путина, сохраняет способность защитить страну от внешней агрессии, тогда как два других вида защиты единства страны — интеллектуально-идеологический и административно-правовой — находятся в совершенно «аморфном» состоянии, провоцируя антинациональные силы на социальную конфронтацию и требуя от российской патриотической общественности неотложных мер по исправлению ситуации.

Если проблема «национализации природных ресурсов» страны решается прежде всего политической волей представительных институтов государственной власти, обеспечивающих принятие соответствующих юридических законов, то формирование общенациональной идеологии, соответствующей запросам современного научно-технического прогресса, является более сложной задачей, требующей для своего решения значительных интеллектуальных усилий научно-философского сообщества страны. Главная особенность научно-философской мысли в отличии от религиозных верований состоит в ее динамической природе, нацеленной не на консервацию наличной действительности в соответствии с опытом прошлого, а на осмысление новых тенденций, раскрывающих перспективы мирового развития, указывающих на более разумные и всеобщие пути в будущее. Не локальные традиции частного опыта, а универсальная способность саморазвития целого выражают научно-философскую суть нашего времени. К сожалению, вся постсоветская история России  руководствовалась нравственным усилием ее правительственных кругов по утверждению в жизни страны консервативной роли религиозного сознания и подавлению творческих потенциалов научно-философского разума. Этот «исторический консерватизм», обращенность в прошлое, объединяет особенности общественной жизни  как постсоветской РФ, так и современной Украины, вообще отказавшейся от самостоятельного осмысления действительности в надежде, что «Запад нам поможет».

Наблюдаемый ныне процесс «интеллектуальной деградации» общероссийской исторической практики является конечным итогом не столько «естественной эволюции»  общественного организма, склонного к старению своих идейных начал, сколько общим результатом «неверной» социальной мысли, возникшей некогда у Н.С.Хрущева в планах построения коммунистического общества в СССР и требующей «стирания существенных различий» между работниками физического и умственного труда. Результатом такого «стирания» ценности интеллектуальной деятельности стало выравнивание и даже превосходство в оплате труда квалифицированных рабочих по сравнению с рядовыми  инженерами, что , конечно, не могло не способствовать падению престижа умственного труда в советской стране и ее сырьевой специализации. Ныне эта безумная стратегия упрощения, примитивизации общественной практики углубляется в российской действительности программой свертывания научно-интеллектуальной сферы деятельности и возвышения торгово-банковской, преимущественно зарубежной по геополитическим корням, когда подлинные творцы новых средств производства и основная масса научных кадров выброшены на помойку общественной жизни: безумие беспредельно в своих возможностях разрушения будущего. Чтобы сохранить себя в ХХI веке, Россия должна радикально перестроить свою социальную политику в направлении ее максимальной интеллектуализации.

Главным субъектом реализации этой политики интеллектуализации российского социума должен стать русский народ как наиболее многочисленный этнос современной России, обеспечивающий стилистическими ресурсами русского языка информационное единство общественной практики. К глубокому сожалению, сегодня мы наблюдаем стремительную деградацию духовно-нравственной культуры российского социума, что неизбежно ведет к усыханию его вербальных ресурсов, к разрушению высоких литературных форм русского языка, к распаду его «креативных потенциалов», к разложению Русского самосознания. Главной бедой всей «постимперской» жизни России, ее смертельной болезнью, направляющей страну к исторической гибели, является «русофобия» как целенаправленное ограничение правящей элитой воли русского народа в организации политического устройства общества. Можно выделить, по крайней мере, три вида традиционной русофобии - 1) религиозно-мировоззренческий, связанный с ограничением роли православного религиозно-церковного мировоззрения в нравственном воспитании русского народа; 2) политико-правовой, связанный с ограничением политических прав русского народа в организации российского социума; 3) вербально-коммуникативный, связанный с ограничением общекультурного значения русского языка в жизнедеятельности какого-либо сообщества, включающего значительные массы русского населения. Первый и второй вид русофобии был характерной чертой общественной жизни Советского Союза с его идеологией воинствующего атеизма и ограничением политических прав русского народа на образование своей национально-государственной автономии в составе РСФСР. Такое поражение русского народа в политическом праве на создание своей национально-государственной автономии сохраняется и сегодня в жизни Российской Федерации, отказавшейся лишь от воинствующего атеизма в идеологическом воспитании российского общества. В жизнедеятельности украинского социума категорическое отрицание политических прав великоросского народа на формирование своей национально-государственной автономии в составе Украины дополняется третьим видом русофобии - вербально-коммуникативным, отвергающим общегосударственный статус русского языка.

Сегодня три перечисленных вида русофобии дополняются новой «этно-культурной» ее разновидностью, когда русскую «этническую субстанцию» сводят лишь к традициям «духовной культуры», не замечая «телесных особенностей» русской народной жизни. «Самоопределение русского народа – это полиэтническая цивилизация, скрепленная русским культурным ядром» (Владимир Путин. Россия: национальный вопрос. 23.01.2012). Однако такая «цивилизаторская трактовка» сущности русского народа как «скрепляющей» и «направляющей» силы в развитии российского социума не всегда будет понятна для представителей иных российских народов, не склонных иметь иных скреп своей жизни в российской социуме, помимо собственной разумной воли: да и русский народ хотел бы жить не только ради общего блага российских народов, но также и для собственного благополучия. Такой минимум в достижении национального благополучия и обеспечивает право любого коренного российского этноса на образование в составе федеративного целого своей национально-государственной автономии, чего, к сожалению, лишен на сегодняшний день русский народ как в РФ, так и на Украине.

Как видим, наиболее распространенной формой русофобии является политико-правовая дискриминация русских масс, ограничивающая их право на создание своей национально-государственной автономии в составе Российской Федерации. Важнейшую роль в устранении из постсоветских реалий российского социума всех видов русофобии должна сыграть Русская Православная Церковь, способная силой своего одухотворенного слова образумить нынешнюю политическую элиту РФ, развенчать несправедливую волю Кремля в отношении русского народа: от верного решения русского вопроса в жизни современной России будет зависеть ее ближайшее будущее. В условиях глобализации мирового сообщества и крайнего обострения всех его проблем следует максимально корректно подходить к проектированию жизни российского социума, в полной мере учитывая интересы всех его традиционных этносов: необходимо привести политико-правовой статус русского народа в соответствие с его определяющей ролью в исторической судьбе России. Если Кремль не прислушается к призывам русской православной церкви в деле возрождения русского этноса и укрепления его самобытного государственного разума, то историческое будущее России окажется под большим вопросом, так как Запад воспользуется всеми доступными ему средствами для расчленения Российской федерации, для идеологического разложения российской политической элиты как в русскоязычных, так и в национальных регионах страны.