Нидерландская цивилизация

Отдельным культурным пространство германского мира являются Нидерланды (Nederland, дословно «Нижние Земли»). Территория, известная под этим именем, исторически входила в состав разных Государств, объединялась в самостоятельную политийю, и снова делилась внутри себя или входила в состав других политий. В эту область в нашем обзоре мы включаем как пространство современного Государства Нидерланды, так и Бельгию, где наряду с фламандским (германским) населением значительно присутствие кельтского этноса (валлонцы). Мы не рассматриваем отдельно Фландрию и Брабант, которые в целом относятся к нидерландскому культурному кругу, и полагаем Нидерланды и Бельгию двумя областями того, что включаем в обобщающее понятие Нидерланды в том смысле, в каком это понятие употреблялось начиная с эпохи Средневековья.

Населенные преимущественно германскими племенами эти территории, однако, имели свою историческую и культурную специфику, что позволяет выделить их в отдельный цивилизационный круг. Здесь мы находимся в зоне германского Логоса, и подобно тому, как он меняет свои пропорции или выражения, например, в скандинавском и еще в большей степени в смешанном англо-британском контексте, в Нидерландах он также выступает в определенном  специфическом наклонении.

Основные моменты, отличающие культурное пространство Нидерландов от остальных пространств германского мира, состоят в следующем:

·      пограничное положение с галльским миром, оказывавшем на всех этапах существенное влияние на историю этих земель (в этом Нидерланды близки с рейнскими областями, которые представляют собой галло-германский культурный фронтир, делящий Западную Европу с Севера на Юг, от Северного моря до Северной Италии),

·      наличие в ядре оригинальной и чрезвычайно архаичной фризской культуры,

·      близость к скандинавскому культурному кругу,

·      нахождение в составе владений испанских и австрийских Габсбургов, как северные анклавы, отделенные от основных территорий,

·      утверждение в ходе Реформации кальвинистской версии протестантизма (что кроме Швейцарии характерно лишь для Шотландии и пуританского периода кромвелевского правления в Англии),

·      становление Голландии самостоятельной и могущественной  морской торговой Империей, талассократией, в XVII веке, и обретение многочисленных колоний по всему миру,

·      авангардная роль в капиталистических и буржуазных преобразованиях общества.

Три последних момента, учитывая их значение для всего европейского историала, позволяют говорить о феномене «нидерландского Модерна». Само это выражение уже контрастирует с базовой структурой германского Логоса и немецкого историала, так как германский Логос является консервативным, традиционалистским и эсхатологически заостренным, и в значительной мере противостоит Модерну или, как минимум, стремится перетолковать его в особом германском духе. Немецкий культурный круг конфликтует здесь со скандинавским, где  эта эсхатологическая составляющая хотя и наличествует, но выражена менее контрастно и последовательно, составляя, скорее область мифов и преданий, нежели истории, тогда как в Германии вся ее культура от «Эдды», «Муспелли» до Вагнера, Ницше и даже Третьего Рейха развертывается вокруг этой семантической оси. В любом случае модернизация как совершенно определенный процесс смены классического олимпийского Логоса на титанизм и Логос Кибелы для германского мира не характерен. Англия представляет собой исключение, но его мы рассматриваем в контексте наложения двух цивилизационных и этно-культурных слоев – англосаксонского (германского) и кельтского (бриттского и отчасти гэльского)[i]. Англия несет Модерн внутри своей парадигмы, что дает о себе знать уже в период Средневековья – например, в оксфордском номинализме и эмпиризме от Р. Бэкона до Дунса Скота, и в полной мере реализуется в Новое время, которое в значительной степени является продуктом английского духа. Нидерландская культура и история, несмотря на ряд архаических составляющих, среди других кругов германского мира ближе всего именно к англосаксонской. Модерн здесь не является полностью чем-то внешним (как для Германии и Скандинавии), но также как и в Англии имеет внутренние органические предпосылки. В кратком обзоре нидерландской культуры нам предстоит выяснить ноологическую природу этого явления.

С самого начала можно предложить несколько ориентиров, указывающих на параллели между нидерландским и историалом и историалов английским:

·      германские племена англосаксов были выходцами с территории Нидерландов и Ютландии, и сами англы и саксы являются важным этническим компонентом народа Нидерландов, следовательно, мы можем предположить существование особых черт именно у этих германских племен (так это или не так, требуется исследовать более тщательно);

·      талассократические тенденции переросли в построение мировой колониальной Империи только у двух северо-европейских народов – у англичан и у голландцев, тогда как морские завоевания являлись главным признаком норманнской культуры викингов, а морские путешествия были чрезвычайно популярны у гэлов, что однако не сделала Ирландию колониальной морской державой (это также требует дополнительного объяснения);

·      только в Голландии среди германских протестантских земель утвердилась кальвинистская версия протестантизма, самая радикальная и более всего способствующая буржуазным преобразованиям, аналоги чему встречаются лишь в Шотландии и среди протестантов Северной Америки (и это нуждается в интерпретации). 

Таким образом мы имеем приблизительный план исследования нидерландского культурного круга, который, с учетом талассократического масштаба голландских владений, может быть назван «нидерландской цивилизацией».

Фризия, Батавия и Империя Франков

Территории, на которых позднее сложилось Государство Нидерланды, изначально были заселены германскими племенами фризов, тубантов и канинефатов, следы поселений которых прослеживаются вплоть до XVI века до Р.Х.

Ряд историков, учитывая постоянное смещение береговой зоны Нидерландов вглубь континента, предполагает, что в древности часть обитаемых земель находились там, где в настоящее время располагается море. Кроме того, на огромной отмели Доггера, находящейся в Северном море, напротив берегов Голландии, археологи часто находят предметы древности, что позволяет предположить существование целой затонувшей страны, которая, вероятно, была частью или даже центром древней фризской цивилизации. Эта гипотеза тщательно проверялась голландско-германским историком и палеолингвистом Германом Виртом[ii]. Вирт систематизировал нидерландский фольклор, сказания и песни, и на основании их анализа реконструировал модель древне-фризского мировоззрения[iii]. Изучение этого культурного круга привело его постепенно к более общим выводам, затрагивающим все европейское пространство, а позднее всю территорию планеты. Будучи сторонником теории «культурных кругов», Вирт полагал, что символы, мифы, обряды и технические изобретения всегда имеют строго определенный центр своего возникновения, а затем различными путями распространяются в остальные области. Одним из главных источников возникновения древнейшей цивилизации Вирт считал «культурный круг Туле», располагавшийся в Северной Атлантике, и фризскую культуру он рассматривал далеким отголоском именно этого культурного круга. Тем самым, он выделял ее среди остальных германских культур, полагая, в частности, что мифология Эдды и культы Одина представляют собой ее декадентские, натуралистические извращения. Впрочем, Вирт полагал, что индоевропейские народы сами являются продуктом упадка и смешения, вобрав в себя то, что он называл «азиатскими» чертами. Подлинными носителями «Туле-культуры» были, на его взгляд, доиндоевропейские белые этносы, среди которых преобладал сакральный матриархат. Их потомками Вирт считал средиземноморские «народы моря», создателей Минойской цивилизации, северо-американских индейцев и европейских фризов. В такой реконструкции отмель Доггера и выявление архаических черт фризской мифологии приобретали особое значение. Согласно Вирту, эта древнейшая до-индоевропейская «белая» цивилизация (Туле-культура) была атлантической, с географической точки зрения, и морской, с точки зрения, приоритетных способов передвижения – на лодках, украшенных трилистником и солярными знаками.

Наличие древней фризской цивилизации является не более, чем гипотезой, но типологически и культурно она может быть чрезвычайно полезной в реконструкции нидерландского историала.

Позднее в эпоху экспансии кельтов с Юга на территорию Нидерландов стали проникать кельтские племена – в частности, эбуроны и менапии. Это важный момент, так как он подчеркивает, что изначально Нидерланды располагались в пространстве фронтира между германским и кельтским миром. Когда в эти земли пришли римские легионы, они вначале включили их в провинцию «Бельгийская Галлия», а позднее -- в провинцию «Нижняя Германия», что само по себе в высшей степени показательно.

Уже в римский период к Югу от Рейна обосновались германские племена батавов (часть племени хаттов), которые позднее в IV веке растворились в племени франков. Старым название Нидерландов было «Батавия». В эпоху формирования нидерландского национализма и особенно в конце XVIII века именно батавы были провозглашены основателями нидерландской нации, а сами националисты провозгласили «Батавскую Революцию» и «Батавскую Республику».

К  V веку «Батавия» была заселена преимущественно тремя германскими этносами:

·      фризами на Севере (побережье Северного моря), Фрисландия,

·      саксами на Востоке (где они сливались с другими саксонскими племенами, и откуда позднее вторглись  Британию),

·      франками на Юге.

В тот период эти этносы, а также кельтские племена, жившие в непосредственной близсти, не были единым политическим целым.

Постепенно франки усиливали свое могущество, создавая Империю Меровингов. При Карле Великом эта Империя достигла огромных размеров. Ее столицей был город Ахен, на территории Германии на границе с современной Бельгией, который находился на землях расселения франков, включающих в себя современную Фландрию и южную часть Нидерландов. Поэтому народ Нидерландов (как и фламандцы) является потомками главного имперского этноса – франков. Фризское королевство до определенного момента оставалось независимым от франков. Лишь в 734 году оно было завоевано Франкским государством после битвы при Борне.

Франки были одними из первых германских народов, кто принял христианство. Фризы же были обращены после того, как франки подчинили Фрисландию. В крещении фризов принимали участие также англосаксонские миссионеры – в частности, святой Вилфрид (ок. 633 – ок. 709), епископ Йоркский, тепло принятый фризским королем Альдегизелем и крестивший значительную часть фризской знати на своем пути в Рим. Сын Альдегизеля король Радбод снова обратился к язычеству. Он известен тем, что разбил войска Карла Мартелла в битве при Кёльне, хотя в конце концов, не смотря на отчаянное сопротивление, был вынужден подчиниться франкам.

Голландские богини и мудрые девы леса

Мифы племен, населявших территорию Нидерландов, относились к обычном германскому циклу. Чрезвычайно распространенным был сюжет о «Дикой Охоте» Вотана (Wodan по-голландски). Дни недели также носили имена германских богов, соответствующих аналогичному римскому обычаю.

Понедельник (maandag) был назван по имени бога-месяца Мани (Máni), вторник (dinsdag) – по имени Тюра (Tyr), среда (woensdag) -- по имени Водана (Wodan), четверг (donderdag) по имени Донара, Тора (Donar), пятница (vrijdag) по имени богини Фреи (Frîja).

Некоторые племена почитали особых божеств, о которых практически не сохранилось ни мифов, ни преданий. Так батавы поклонялись богине Вагдаверкустис (Vagdavercustis). Богиню Ардуинну почитали в Арденском лесу. Богиня Нехаленния покровительствовала Зеландии, береговой территории Нидерландов, где Рейн впадает в Северное море. При этом в южных регионах Нидерландов встречается много памятников, посвященных божествам кельтского пантеона – подземной богине Эрекура, богине города Гента Гентии, богине плодородия Розмерте.

Народные предания сохранили частые упоминания о мудрых девах или белых девах – wittewijven. Они описываются в легендах и как жрицы, и как лесные духи, эльфы. Они соотносятся с травами, деревьями и лекарствами, а также с чудесами и потусторонним миром. Многие нидерландские название местностей и деревень связаны с «мудрыми девами» -- Виттевивенбульт (холм мудрых дев), Виттевивенкуиль (Wittewijvenkuil), «колодец мудрых дев» и т.д.

Интересно заметить, что слово Holland, Голландия, служившее названием западной части Нидерландов (Фризии), происходит либо от holtland, «лесная страна», либо от hol land, «пустая страна», но может означать и Hol-land, дословно, «Страна Хель», «Страна Повелительницы ада». Именно на территории исторических земель Северной Голландий и Южной Голландии (т.е. в «стране ада») расположены три главных морских порта Нидерландов – Амстердам, Гаага и Роттердам.

Среди не слишком обширного объема данных о древних обычаях и пантеоне племен, живших на территории Нидерландов, следует обратить внимание на преобладание женских божеств – как германских, так и кельтских, что, возможно, каким-то образом повлияло на голландский историал. Однако в полной мере проявится это лишь на поздних этапах голландской истории – при переходе к Новому времени.

Срединное королевство и его исторические проекции

После того, как Империя Карла Великого была разделена между его внуками, территория Нидерландов оказывается в «Срединном Королевстве», которое получил Лотарь I. Это было принципиальным моментом голландского историала: все «Срединное Королевство» представляло собой этно-культурный фронтир, в котором преобладала двойная идентичность – с Запада, кельтско-романская, с Востоке – германская. Сами территории фронтира и культурно и геополитически относились к переходному типу, что предопределило самобытность культуры всего этого обширного европейского региона Европы от Северного моря до Италии, но в то же время сделало этот пояс геополитически нестабильным, так как германский Восток и галльский Запад стремились установить над ним единоличный контроль. Эта ситуация была парадигмально заложена при разделе Империи Карла Великого Верденским договором, но сохранила свое значение и актуальность вплоть до ХХ века и даже до настоящего времени. Показательно, что три все «столицы» современного Евросоюза – исполнительная (Брюссель), законодательная (Страсбург) и судебная (Гаага) располагаются на территории древнего «Срединного Королевства». Эта принадлежность к фронтиру предопределила судьбу Нидерландов, которые долгие века находились под давлением, притяжением и конфронтационным напряжением двух главных европейских полюсов – галльского и германского.

Это дало о себе знать уже в 870 году, когда по Мерсенскому договору Людовик II Немецкий (король Германии) и Карл Лысый (король Франции) – в первый раз! -- разделили между собой земли «Срединного королевства», и в том числе территорию Нидерландов. Территории к Северу от Мааса вошли в Германию, а к Югу – во Францию.

Земли Нидерландов постоянно подвергались набегам викингов, и с середины IX века по первые десятилетия X века норманны контролировали значительную часть этой территории. Одним из наиболее успешных норманнских правителей был Рёрик Ютландский. Эра викингов завершилась в Нидерландах в 920 году, когда германский король Генрих I Птицелов (ок. 876 — 936) захватил Утрехт и полностью лишил зарождающееся норманнское Государство независимости.

С X и XI века Нидерланды оказываются в составе Германии. Главными центрами становятся Утрехт и Наймеген. Фрисландия имеет статус независимого графства.

В эпоху Средневековья Нидерланды развиваются как большинство германских земель. Растут города и поселения вокруг монастырей. Укрепляется феодальная знать. Распространяется ученость и университеты. Фландрия и Брабант становятся центрами ремесел и торговли. Процветают порты – Брюгге и Антверпен. При этом сплошь и рядом все эти территориальные образования и их правители оказывались в состоянии конфликта друг с другом за контроль над той или иной областью.

Политическая система отражает феодальную модель: основными центрами власти становятся граф Голландии, герцог Брабанта и епископ Утрехта, подчиняющиеся Священной Римской Империи. Фрисландия и Грониген сохраняются статус независимых земель. Во Фризии долгое времени сохранялась архаичная система права, отчасти напоминающая скандинавский тинг. Оно получило название «Фризская свобода». Сами фризы были в чем-то подобны швейцарцам, которые также относились к пространству фронтира и выработали особый независимый тип военно-демократический организации, стремясь любой ценой оставаться свободными от прямого контроля со стороны той или иной централизованный власти. Лозунгом фризов было «смерть лучше рабства». Фрисландия утратила окончательно свою независимость только в 1498 году, когда ее войска разбили отряды саксонского герцога Альбрехта.

В 1433 году происходит важное событие в структуре нидерландского историала. Значительная часть современных Нидерландов и Бельгии после покорения их бургундским герцогом Филиппом Добрым (1396 — 1467) входят в состав герцогства Бургундии. Активное сопротивление оказывает лишь герцогство Герле, сохранившее свою независимость и позднее.

Герцогство Бургундия также относилось к зоне европейского фронтира (Срединного Королевства) и вело свою историю от королевства Бургундия, которое существовало еще в более древние времена, составляя наряду с Нейстрией на Западе, и Австразией на Юго-Востоке одну из трех основных территорий франкского Государства Меровингов. Но в ходе территориальных преобразований, герцогство Бургундия отошло к Западно-Франкскому королевству, и стало частью Франции. Поэтому включение Нидерландов в состав Бургундии означало перенос центра тяжести к Западу, в сторону французского полюса. Так как все культурное пространство фронтира обладает двойственной идентичностью, и германское этно-культурное начало в этих областях преобладало, а сама Франция была в то время феодальным Государством с довольно относительной централизацией, то это событие решающего влияния на идентичность нидерландской цивилизации не оказало.

В этот период начинается экономический расцвет Нидерландов и Фландрии. Развиваются города, Амстердам становится портом общеевропейского значения. Голландцы строят торговый и военный флот, который успешно конкурирует с флотилиями Ганзейского союза.

После смерти герцогини Бургундии Марии Бургундской (1457 — 1482), бывшей супругой Императора Священной Римской Империи Максимилиан I (1459 — 1519), в истории Нидерландов происходит еще одно геополитическое смещение: на сей раз в сторону германского полюса. Страна оказывается во владении дома Габсбургов, под властью сына Марии Бургундской и Императора Максимилиана I Филиппа I Красивого (1478 — 1506). Филипп I Красивый получает от матери огромное наследство -- герцогство Бургундию, Брабант, Лимбург, Люксембург, Артуа, Франш-Конте, Фландрию, Геннегау, Голландию, Намюр, Гелдерн. Эти земли, бывшие ранее под контролем Франции, переходят отныне к германской зоне влияния. После женитьбы Филиппа I на испанской инфанте Иоанне Безумной (1479 — 1555), дочери Изабеллы, королевы Кастилии, и Фердинанда II, короля Арагона, Филипп I оказывается первым Габсбургом на испанском троне. Его сын Император Священной Римской Империи Карл V добился от кортесов Арагона и Кастилии признания себя королем Испании, и стал властителем всех территорий, а после его смерти в 1520 году его сыновья – Филип II и Фердинанд делят власть в Империи на две части: Филиппу II отходят Испания с колониями, итальянские владения, Бургундия и Нидерланды, а Фердинанду – Германия.

Это еще более усложняет распределение центров силы в Европе того времени. Нидерланды оказываются отныне под властью испанской ветви Габсбургов, которая выступает не только от лица Священной Римской Империи как единого целого, но и как самостоятельное Государство со своими интересами.

Эпос и рыцарские легенды

Эпос и рыцарские легенды средневековых Нидерландов принципиально не отличались от германского цикла. Среди наиболее известных произведений этого стиля, составленных в Голландии, можно назвать «Карл и Элегаст», «Валевин», цикл легенд «О лисе Ренарде» и католический цикл, повествующий о чудесах Богоматери «Беатрейс».

«Роман о Валевине» был пересказом легенды о Сэре Говэйне из цикла Короля Артура, но с добавлением ряда чисто нидерландских фольклорных элементов. Цикл историй, написанных на латыни, «О лисе Ренарде» представляет собой общую тему для английских, германских и нидерландских сказок, рассказывающих о похождениях героя-трикстера. Центром возникновения легенд о лисе Ренарде считается область Эльзас-Лотарингия.

Крупным поэтом и переводчиком европейского эпоса (связанного с циклом Короля Артура и Мерлином) на голландский, а также составителем отчасти мифологических нидерландских хроник (в частности, «Зеркало Истории», De Spieghel Historiael) и певцом Крестовых походов был Якоб ван Мерлант (ок. 1230–40 – ок. 1288–1300). Якоб ван Мерлант был первым, кто предпринял попытки перевести Библию на нидерландский язык (Rijmbijbel). Он считается основателем нидерландской литературы, так как одним из первых стал писать свои произведения на этом языке и переводить на него поэзию и эпос с других европейских языков.

Среди общих для разных европейских народов мифологических произведений, эпос «Карл и Элегаст» выделяется тем, что принадлежат исключительно к нидерландской традиции и не встречается нигде больше. Сюжет рыцарской эпической поэмы «Карл и Элегаст», составленной неизвестным автором в конце XII – начале XIII веков, повествует о Карле Великом и его друге Элегасте, который, попав в опалу, вынужден жить жизнью лесного разбойника, но отличающегося при  этом благородством – он нападает лишь на злодеев и на богатых, а нищим и бедным, напротив, помогает. В фигуре Элегаста предстает более архаическая фигура «короля эльфов», albi-gastiz, дословно «эльф-дух». Вероятно, прототипом Элегаста был король эльфов Альберих. В эпосе эпохи Меровингов фигурирует лесной волшебник Элегаст. В других версиях германского фольклора Элегастом называют цверга, который часть крадет снесенные курицами яйца.

Согласно полученному откровению, Карл Великий переодевается в одежды вора и идет в лес, где встречает Элегаста, который его не узнает. Он предлагает Элегасту ограбить стада Карла Великого, но тот, будучи лояльным своему другу и сюзерену, отказывается это делать, предлагая взамен напасть на замок аристократа Эггерика ван Эггермонде. Когда они пробираются в замок, то становятся свидетелями заговора Эггерика против Карла Великого. После этого на следующий день Эггерик является ко двору Карла Великого, где Элегаст его разоблачает, обвиняет в предательстве, затем бьется с ним и убивает. Тем самым Элегаст восстанавливает свое доброе имя и  берет в жены вдову Эггерика, сестру Карла Великого.

Фигура доброго и благородного разбойника, который мстит злодеям, но помогает простым людям и верен чести и законам дружбы, является одной из центральных во всем народном творчестве Нидерландов.

Виллем ван Мёрбеке: ревеляция Прокла

В Средние века Нидерланды были органической частью европейского христианского пространства, и метафизика и философия в зоне бывшего «Среднего Королевства» развертывались столь же интенсивно и углубленно, как и во Франции, Германии или Англии. В этом состоит отличие голландской цивилизации от скандинавской, которая была в бòльшей степени на периферии европейского мира, тогда как Голландия находилась в ее центре. Поэтому нидерландские философы представляли собой полноценный сегмент средневековой схоластической культуры, полнокровно соучаствуя во всем многообразии ее течений и версий, подчас антагонистических.

Огромную роль в неоплатонической традиции Средневековья сыграл фламандский философ Виллем ван Мёрбеке[iv] (1215 – ок.1286), ставший доминиканским монахом. В его время после Четвертого крестового похода большая часть Греции оказалась в составе латинской Империи. Виллем ван Мёрбеке много путешествовал по Греции, был в Никее, Фивах и различных городах Пелопонесса. В конце жизни он занимал кафедру Коринфского архиепископа. Он был личным другом Фомы Аквинского и ряд переводов с греческого сделал по его просьбе.

В Греции Виллем ван Мёрбеке собирал тексты древних философов и переводил их на латынь. В частности, он перевел с греческого несколько трактатов Аристотеля, не известных в то время на Западе, и поправил на основе греческих оригиналов многие тексты, переведенные ранее с арабского или сирийского. В частности, он заново перевел трактат Аристотеля «О душе», который содержал принципиальное для западно-европейской средневековой мистики и метафизики изложение различий между «активным интеллектом» (νοῦς ποιητικός) и «пассивным интеллектом» (νοῦς παθητικός или νοῦς δυνάμει). Мёрбеке заметил, что многие тексты Аристотеля были искажены в духе рационалистического толкования Аверроэса, что создавало не точное представление об их изначальном смысле. Поэтому одна из его задач состояла в том, чтобы изложить Аристотеля как можно более близко к оригиналу, отбросив пристрастные аввероистские трактовки, которыми изобиловали арабские переводы. Виллем ван Мёрбеке впервые перевел на латынь «Политику» Аристотеля и сделал безупречный перевод его «Риторики».

Но наиболее важным достижением в переводческих трудах Виллема ван Мёрбеке был перевод фундаментальных текстов неоплатоника Прокла, с которыми Запад ранее вообще не был знаком, разве что косвенно – через Ареопагитики и комментарии к ним Иоганна Скота Эриугены. В 1268 году Виллем ван Мёрбеке переводит трактат Прокла «Элементы теологии». «Элементы теологии» содержали основы неоплатонического учения и стали главным источником вдохновения для самых глубоких и метафизически содержательных направлений средневековой философии Запада. Виллем ван Мёрбеке  переводит еще одно фундаментальное произведение Прокла «Комментарии на диалог «Парменид» Платона», куда в приложении он добавляет и сам диалог, также переведенный на латынь впервые. В этом тексте Прокл подробно и развернуто излагает всю апофатическую метафизику, основанную на первой гипотезе из «Парменида», а также все метафизические и космологические выводы о соотношении апофатического и катафатического, которые в ней имплицитно содержатся. Этот перевод был поворотным моментом для всей истории западно-европейской философии, так как вводил в нее тематику, предопределившую на века самые центральные и глубинные измерения философской, теологической и метафизической проблематики – вплоть до Бёме, Шеллинга и Гегеля.

Неоплатонизм Прокла представлял собой законченную и совершенную форму классического аполлоно-дионисийского Логоса, составляющего парадигму всей Средиземноморской цивилизации. Вместе с тем именно эта линия стала осью платонического направления французской метафизики (после Иоганна Скота Эриугены) и в еще большей степени предопределило становление германской философии. На основании «Элементов теологии» можно было построить всю картину неоплатонического мировоззрения, что и стало главной задачей Дитриха фон Фрайберга, рейнских мистиков и французского схоластического платонизма. Это было первой волной неоплатонических переводов, и фламандец Виллем ван Мёрбеке сыграл здесь центральную роль. Позднее второй волне неоплатонизма уже в эпоху Ренессанса положит начало Флорентийская академия с опорой на переводы Платона и неоплатоников кружком Гемиста Плифона.

Не оставив после себя оригинальных трудов, Виллем ван Мёрбеке сделал для быть может нечто большее: он открыл Западу Прокла. Таким образом нидерландский мыслитель и переводчик Виллем ван Мёрбеке выполнил важнейшую миссию  в истории западной философии и способствовал полноценному развертыванию германского Логоса.

Генрих Гентский: esse essentiae

Современником Виллема ван Мёрбеке был один из ярких и самобытных мыслителей Нидерландов схоласт Генрих Гентский[v] (ок. 1217 -- 1293). Он учился в Кёльне у Альберта Великого (ок. 1200 — 1280). Генрих Гентский также принадлежал к платонической традиции, стараясь в духе неоплатонизма примерить платонизм с философией Аристотелем. Он был первым, кто в Генте стал преподавать философию и теологию и считается основателем нидерландской схоластики. Семья Генриха Гентского имела итальянские корни. Позднее он преподавал в Париже, столице схоластической традиции того времени. Генрих Гентский жестко выступал против аверроизма, который представлял собой антиплатоническую версию прочтения Аристотеля.

Генрих Гентский оперировал со строго вертикальной картиной мира, где онтологическое содержание полностью проистекало из Бога, а материальный компонент не обладал никаким самостоятельным бытием. Антропология Генриха Гентского строилась на радикальном выводе из такой вертикальной топики: тéла как чего-то отдельного не существует, оно есть лишь продолжение души, в котором душа обретает свою завершенность и полноту. Такая антропология структурно близка к идеям православных исихастов.

Душа создается Богом в процессе индивидуации, где сам Бог выступает как «индивидуатор». Материя не является причиной возникновения индивидуумов; она, скорее, есть последнее следствие индивидуации, которая имеет самостоятельную онтологию. Генрих Гентский учил об автономном существовании идей в Боге (платонизм), предшествующих феноменологическому наличию вещей. Человеческая душа, согласно ему, есть продукт индивидуализации идеи[vi].

Генрих Гентский различал в индивидууме три различных уровня:

·      esse essentiae (сущностное бытие) или иначе esse latissimum (бытие в широком смысле) или что то же само esse communissimum (бытие в самом общем смысле), которое творится Богом и отражает его божественное совершенство,

·      «нечто» (aliquitas), что представляет собой момент экзистенции, «экзистенциации» сущности (esse aliquid per essentiam – нечто, что становится чем-то через сущность),

·      объединение того и другого в полноценной вещи.

Исходя из этого, он решал вопрос об универсалиях таким образом, что платоническая и аристотелевская картины (идеализм и реализм) гармонично сочетались, будучи помещенными на разных уровнях –

·      в Боге универсалии (идеи) предшествуют вещам и свободны от феноменальности,

·      на уровне индивидуальных душ универсальные открываются в самих вещах вместе с ними, так как вещи и есть продолжение индивидуальной душив материю.

Такое решение в духе последовательного неоплатонизма полнее всего отражает саму структуру классического европейского Логоса, основанного на гармоничном сочетании Аполлона (идеализм, платонизм) и Диониса (реализм, Аристотель).

Генрих Гентский одним из первых обратил внимание на интенциональность. Он ввел понятие «интенционального различия», которое является промежуточным между строго «рациональным различием» (среди ментальных концептов) и «реальным различием» (среди предметов внешнего мира). «Реальное различие» представляет собой полную погруженность в композитную реальность. Логическое (рациональное), напротив, оперирует с чисто логическими – простыми – объектами. «Интенциональное различие» имеет дело с композитным, но более простым (нежели эйдосы) комплексом. Примером такого «интенционального различия» может выступать различие между разумным и животным началом в человеке. Введение этого понятия предвосхищает феноменологию Гуссерля и его Sachverhalt  структуре интенционального акта.

Идеи Генриха Гентского созвучны взглядам одного из крупнейших неоплатонических мистиков Средневековья Дитриха фон Фрайберга, в котором наряду с рейнскими мистиками мы идентифицировали выразителя чистой версии германского Логоса и провозвестника феноменологии. Поэтому нидерландский метафизик и теолог Генрих Гентский, равно как и его последователи, в частности,  нидерландский философ Готфрид из Фонтена (ок. 1250 -- 1305), по праву могут быть отнесены к ядру классической германской мысли.

Сигер Брабантский: деконструкция чуда

Другой яркий нидерландский мыслитель Сигер Брабантский[vii] (ок. 1240 —1284) представлял собой совершенно иную традицию в схоластике, будучи последователем Аверроэса и сторонником его прочтения Аристотеля. Он жестко противопоставлял Аристотеля Платону и даже ряду христианских догматов, в частности, отвергая учение о творении из ничто, о бессмертии души и т.д. Трактовка Бога как Перводвигателя, формально повторявшая учение Аристотеля, у Сигера Брабантского напоминала философию стоиков, доходивших до утверждения материальной природы Бога. При этом Сигер Брабантский полагал, что рациональное знание самодостаточно и является источником истины, сопоставимым с божественным Откровением (которое он, впрочем, не отрицал).

Сигер Брабантский, вслед за Аверроэсом, учил, что интеллект является универсальным и единым для всех, а мир вечен.  Вечность мира вытекает из его рационального осмысления, имеющего дело исключительно с доказательными и наглядными фактами. Это Сигер считает основой «естественной философии». При этом с его точки зрения, метафизика, обращенная к непознаваемой воле Божества, сама по себе лишает себя надежности и основывается лишь на предположении, которое может быть верным, а может быть и нет, тогда как заключения «естественной философии» неверными быть не могут – в том случае, если они убедительно обоснованы и подтверждены достоверными наблюдениями.

На том же основании Сигер Брабантский отрицал сверхъестественных существ, явления и чудеса, полагая, что в мире есть только видимые и ощутимые вещи, воспринимаемые органами чувств и рассудком. Отрицание ангелов являлось важнейшим моментом философии Аверроэса в его полемике с неоплатоническим аристотелизмом Авиценны.

В области схоластических споров Сигер Брабантский и его «партия» (в частности, Боэций из Дакии) вошли в прямой конфликт с Альбертом Великим и Фомой Аквинским. Так, он сам  оказался под судом инквизиции, признавшим его идеи еретическими.

Сигер Брабантский был провозвестником позднейшего рационализма и строго противостоял как складывавшемуся при его жизни томизму, так и неоплатонической традиции. В нем можно увидеть прообраз философа Нового времени, хотя у него не столько выражен материализм и эмпиризм, сколько гипертрофированная имманентная рассудочность, пан-логизм, отчасти напоминающий Лейбница и даже логический позитивизм Рассела.

Ян ван Рейсбрук: экстатический доктор

Крупнейшим нидерландским мистиком был фламандец Ян ван Рейсбрук[viii] (1293–1381), известный в истории средневековой схоластики как «экстатический доктор» («Doctor ecstaticus»). Он был монахом, а затем и настоятелем августинианского монастыря.

Рейсбрук примыкает к направлению рейнских мистиков, и ряд историков считают его прямым продолжателем традиции и последователем Мастера Экхарта, основоположника этого направления, хотя другие эту связь ставят под сомнение[ix]. Также как и Экхарт Рейсбрук основывает свое учение на Ариопагитиках и на апофатической онтологии и антропологии. Таким образом, Рейсбрук представляет собой нидерландское ответвление осевого германского Логоса в его наиболее фундаментальном выражении. Вместе с тем он стал важнейшим духовным авторитетом и ориентиром для другого представителя рейнской мистики -- Иоганна Таулера, который считал Рейсбрука своим учителем. Учеником Рейсбрука был также  Геерт Грооте (1340 – 1384), основатель течения «Современное Благочестие» (Devotio moderna), из которого позднее выросло «Братство общинной жизни» и Виндесхаймерская конгрегация. Показательно, что Геерт Грооте первым перевел латинскую мессу на нидерландский, что было, с одной стороны, вполне в духе «Немецкой теологии» рейнских мистиков, а с другой, предвосхищало Реформацию. Сам Рейсбрук одним из первых теологов и схоластов стал писать свои тексты и проповеди на фаламандском языке, что также было вполне в традиции рейнских мистиков, предпочитавших отвлеченной и официальной латыни родной немецкий. Рейсбрук оказал также решающее влияние на немецкого мистика Фому Кемпийского (ок. 1380 – 1471), которого часто отождествляют с автором анонимного трактата «Подражание Христу «(Imitatio Christi), пользовавшегося огромной популярностью в Среднековье; на фламандского мистика и философа Гендрика Герпа (1400/1410 -- 1477 или 1478); на фламандского теолога Яна ван Шоонховена (1356/7 –  1432); на  мистика Дениса ван Леувена (1402–1471) из Лимбурга; на знаменитого немецкого агиографа Лаврентия Суриуса (1523 – 1578), который осуществил перевод трудов Рейсбрука на латынь и многих других.

Уже в ХХ веке Рейсбрук был беатифицирован католической церковью. В культуре Модерна его трудами вдохновлялся бельгийский писатель и поэт Морис Метерлинк (1862 -- 1949) один из классиков современного авангарда.

Как и в Германии и у лоллардов Англии Реформация одним из своих теоретических источников имела личностную апофатическую метафизику, ярким представителем которой были и сам Рейсбрук и его последователи.

Основная тема философии Рейсбрука -- внутренние отношения человека с Богом. Согласно его антропологии, строго соответствующей аскетической традиции православия, человек исходит от Бога, чтобы вернуться к нему. При этом он не утверждает единства Бога и человека по природе, но говорит о единении в любви с сохранением отличий, отделяющих тварь от Творца. Тем не менее, он подчеркивает, что наряду с теологической трансцендентной дистанцией существует возможность мистического сближения, как второго такта творения, состоящего в возвращении. Это классическая тема неоплатонизма – πρόοδος и ὲπιστροφή. Именно эти особые отношения человека и Бога составляют центр апофатической антропологии. Этим объясняется и близость Рейбсрука и Таулера, которые, согласно некоторым исторкам, могли быть знакомы лично.

Рейсбрук описывает три этапа «возвращения»:

·      деятельная жизнь (vita activa),

·      внутренняя жизнь (vita interiora),

·      созерцательная жизнь (vita contemplativa).

Каждый этап есть приготовление к следующему. Активная жизнь уподобляется Рейсбруком плаванию по морю и состоит в благих деяниях на пользу ближнему и всем людям. Внутренняя жизнь подобна полету в воздухе и представляет собой систематическое рациональное мышление, основанное на логике. Созерцательную жизнь Рейсбрук уподобляет огню, который сжигает человека перед лицом Божества. На третьем уровне человек достигает благодати и чистого видения идей, из которых состоит мир. Все три уровня точно соответствуют «трем людям» Таулера.

Внешний человек способен только на действия и поступки во внешнем мире. Но и эта активная жизнь должна служить высшим целям, считает Рейсбрук. Так укрощаются стихии и утверждается мировой и бытовой порядок.

Внутренняя жизнь связана с философией и классической теологией. Здесь пробуждается «внутренний человек», способный к обучению, систематическому размышлению, науке и философии. И эта форма «внутренней жизни» должна быть обращена по вертикали – в направлении Бога и неба.

Однако ни первая, ни вторая жизнь не могут стать подлинным возвратом; они лишь приготовления к нему. Позднее нидерландский мистик Ян Баптист ван Гельмонт, возможно отталкиваясь от Рейсбрука, выдвинет теорию двух элементов – воды и воздуха (что точно соответствует «активной жизни» плавание по морю, и «внутренней жизни», полету птицы). Но при этом он откажется относить к числу стихий огонь.

Также и у Рейсбрука – возвращение души к Богу возможно лишь для «третьего человека», который достиг «созерцательной жизни». Здесь человек сгорает в огне идей, полностью утрачивая свою индивидуальность и превращаясь в чистое зеркало Божества. Поэтому, скорее всего, ван Гельмонт и выносит огонь за пределы природных стихий. Огонь – это область, трансцендентная природе. Он представляет собой сферу перехода от мира материи к миру духа. Поэтому «созерцательная жизнь» Рейсбрука строго отличается от «внутренней жизни» разума. «Созерцательная жизнь» возможна лишь  в области «активного интеллекта» Дитриха фон Фрайберга, в местопребывании Imago, в abditum mentis. Отсюда берет начало теория «созерцательного огня» и возможно фигура «архея», столь важная для Парацельса и позднее, для Яна Баптиста ван Гельмонта и кембриджских платоников. Только тот, кто способен достичь зоны созерцательного огня  своей последней глубине может быть назван «экстатическим доктором», так как в этом случае он «выходит» (ἔκστασις) за свой предел, но только не вовне, а внутрь. Для того, чтобы точнее описать этот духовный жест М. Элиаде предложил неологизм -- ἔντασις вместо ἔκστασις, чтобы подчеркнуть, что речь идет не столько о выходе из себя, сколько о входе в себя, в своей внутренее святилище, в святую святых человеческой души, в его внутренний алтарь, где скрыта «тварная бездна».

Таким образом, в лице Рейсбрука мы видим яркого и глубинного носителя германского Логоса и полноправного представителя традиции рейнского мистицизма.

Эразм Роттердамский: гуманист, никому не уступающий

Основанное на идеях Рейсбрука Геертом Грооте «Братство общинной жизни» стало важным центром нидерландской созерцательной мистики. Оно оказало большое влияние на культурную среду XV – XVI веков, в том числе на направление, известное как  «гуманизм». Его наиболее ярким представителем был Эразм Роттердамский[x] (1469 – 1536), чьи идеи во многом подготовили Реформацию, хотя сам он ее не принял и жестко критиковал протестантскую (кальвинистскую) идею Предопределения (Predestinatio), отрицающую свободу воли. От Рейсбрука Эразм заимствовал уверенность в благородной и возвышенной природе человека, который путем работы над собой и  ходе внутреннего развития мог приблизиться вплотную к Богу. Однако эта мистическая ось «третьего человека» в Европе эпохи Возрождения накладывалась на принципиально иную культурную среду, поскольку теологические устои и нормативы Средневековья уже существенно расшатались и рационалистические и материалистические тенденции давали о себе знать. В этом состоит фундаментальный семантический сдвиг между средневековой мистикой апофатического человека и ренессансным гуманизмом и протестантским индивидуализмом: мистики, такие как Рейсбрук, ни  коем случае не отрицают ни церкви, ни традиции, ни схоластики, ни морали, ни традиционных устоев; они лишь достраивают над принимаемой ими полностью католико-схоластической культурой еще один этаж, еще одно измерение. В «гуманизме» и Реформации апелляции к «третьему человеку» превращаются в революционную антитезу доминирующей культуре, в альтернативу, и тем самым вместо иерархии уровней складывается картина их размещенности на одной и той же плоскости, что делает инклюзивную схему эксклюзивной, а комплиментарность – оппозицией. Этот семантический сдвиг ясно виден в двух символических фигурах нидерландского историала – Яна ван Рейсбрука, с одной стороны, и Эразма Роттердамского, с другой.

Эразм Роттердамский изучил греческий язык, способствовал изданию Нового Завета на греческом, что было в католической Европе, основывавшей всех теологические построения исключительно на латыни, нововведением и революционным жестом. На греческой религиозной и философской терминологии Эразм строил и свои курсы преподавания богословия.

Эразм Роттердамский высмеивал темные и косные стороны католической церкви, но всегда оставался верным ее догматам и послушным иерархии. Также он критиковал темные стороны политической системы различных европейских Государств и княжеств, но никогда не обобщал критику до систематического революционного протеста. Тем самым он снискал поддержку во многих дворах Европы, был личным другом английского короля Генриха XVIII и (на первых этапах) его советника, автора «Утопии» Генриха Мора. Наряду с Иоганном Рейхлином (1455—1522) Эразм считается ярчайшим представителем первой волны европейского гуманизма.

При этом Эразм не высказал никаких оригинальных и самобытных идей, выступая более как сатирик, критик и комментатор классического наследия, предвосхищая такую фигуру как француз Вольтер. Но в отличие от Вольтера Эразм был открытым и взвешенным, хотя и страстным человеком Возрождения, а не язвительным и эпатажным скептиком-модернистом.

Эразм Роттердамский всю жизнь путешествовал по разным европейским странам, особой любви к Нидерландам не испытывая. Будучи подданным немецкого Императора, он, тем не менее, подчеркивал свою близость к Франции, так как Юг Нидерландов  находился под значительным влиянием французской культуры. Уже при жизни Эразма называли «оракулом Европы», и одним из «очей Европы» (вторым «оком» считался Рейхлин). Эразм был активным поборником образования, считая, что главной задачей европейских обществ является подготовка и воспитание возвышенных и полноценных развитых личностей, европейской интеллектуальной элиты. В этом он руководствовался эллинским идеалом «пайдейи».

Во всех смыслах Эразм был переходной фигурой между Европой Традиции и Европой Модерна, обладая в равной мере обеими идентичностями. Протестанты, на которых он оказал большое влияние, брали у него преимущественно критику существующего положения дел в католической Европе, осмеяние тупиков схоластической мысли, замкнувшейся в латыни и игнорирующей богатство греческой культуры, филологии и отчасти метафизики, а также апологию человеческого достоинства, что было секулярной версией линии немецких и нидерландских мистиков. Но то, что составляло другую сторону личности Эразма – его верность церкви, позитивное отношение к европейским монархиям и династиям, в протестантском прочтении было отброшено. Особенно протестанты ценили сравнение Эразма текстов латинской Библии, Вульгаты с греческими, что давало им основание отвергать и осмеивать католическую интерпретацию и обосновывать свои собственные версии экзегетики. Сам же Эразм отнюдь не преследовал такой цели и стремился лишь к тому, чтобы сделать богословскую традицию более насыщенной и полной.

Жизнерадостный Эразм всю жизнь носил кольцо с выгравированным на нем Вакхом, подваренное архиепископом Александром Стюартом, но интерпретировал его как фигуру бога Терминуса, бога смерти и предела, к которому он возводил слова, сделанные им своим девизом – «Nulli concede», дословно «Я не уступлю никому».

Некоторые стороны философии Эразма созвучны этике греческих стоиков. Эту стоическую линию, намеченную Эразмом, позднее развил его последователь фламандский философ-гуманист и знаток античности Юстус Липсиус[xi] (1547–1606), крупнейшей специалист по творчеству Сенеки и Цицерона.