Неолиберализм: опасные последствия

Современный либерализм правильней называть «неолиберализмом», чтобы подчеркнуть его отличия от «прежнего» либерализма (далее понятие «неолиберализм» для краткости обозначается аббревиатурой НЛ). Классический либерализм боролся против рабства за господство права и личной свободы, пропагандировал неприкосновенность частной жизни, обязанность государства защищать права личности, верховенство закона и равенство всех перед законом, свободу волеизъявления (политические выборы, свобода собраний и печати). 

Но НЛ имеет мало общего со своим предшественником. Классический либерализм искал пути расширения свободы личности, но делал это с оглядкой на общество, чтобы расширенная личная свобода не вредила социуму. НЛ превозносит расширение прежде всего экономической свободы, не оглядываясь на общественную пользу.

Приватизация государства, абсолютизация личной ответственности

НЛ проповедует всестороннюю минимизацию роли государства. Он предполагает свободу торговли, снижение налогов, приватизацию госпредприятий, минимизацию расходов на социальную политику, открытие экономики для внешнего влияния, перевод образования и медицины в частный сектор, отход от культурно-нравственного  контроля общества за СМИ.

Монетаризация и коммерциализация, эффективность корпорации, гибкость, конкуренция (доходящая до ожесточенной борьбы всех против всех) – основные ценности НЛ, которые противостоят социально значимым ценностям защищенности, стабильности в труде, росте народного (а не корпоративного) благосостояния. НЛ отвергает множество социально необходимых функций, которые должно реализовывать государство ради обеспечения жизни общества, развития экономики, культуры, сохранения суверенитета. Среди них - защита прав трудящихся, борьба с бедностью и социальной поляризацией, обеспечение социальной безопасности (обороноспособности, экологической приемлемости условий жизни и труда и пр.), систематическое улучшение технологической и в целом инфраструктурной среды, стратегическое планирование и обеспечение долгосрочного развития. Государство обязано реализовывать национально значимые проекты, от которых бизнес отказывается в силу большого объема инвестиций, долгой окупаемости или неопределенности своей прибыли. 

Эти функции в своей совокупности, при условии их реализации государством, позволяют называть последнее государством всеобщего благосостояния, институтом, несущим максимальную общественную пользу. НЛ стремится отодвинуть государство от исполнения его обязанностей, связанных с названными функциями, что равнозначно призыву к социальному самоубийству. 

НЛ требует ухода государства из экономики, чтобы освобожденный от налогов бизнес брал с людей плату за услуги, которые государство бесплатно дает обществу, за счет налогов с бизнеса [4].  Минимизация роли государства   делает его бесполезным для общества. Бизнес не может выполнять государственные функции в том числе потому, что ему важна прибыль, а не защита общества. Либеральное государство и государство всеобщего благосостояния, если брать их в максимально чистом виде, - антагонисты.

Либералы считают панацеей приватизацию госсобственности и сокращение госрасходов на нужды общества, утверждая, что любое предприятие в частном управлении эффективней, чем под госконтролем. Но эта догма ничем не подкреплена, а стратегически важные предприятия априори не могут находиться в частном владении. Также утверждается, что приватизация госсобственности даст бюджету дополнительные налоги от переданных в частные руки предприятий. Но бюджет значительно богаче, когда с предприятия идут не налоги (которые частные компании стремятся минимизировать), а доля прибыли. Невозможно приватизировать до бесконечности, поскольку объем госсобственности ограничен. К тому же после проведенной приватизации, как это было в ельцинской России, большая часть предприятий уходит под иностранный контроль, что в принципе недопустимо.

НЛ абсолютизирует свободу действий и личную ответственность за эти действия, то есть государство отказывается от защиты граждан. Это усиливает тех, кто имеет большие ресурсы, и ослабляет тех, у кого этих ресурсов имеется минимум. Интересы людей, за счет которых развивается свободный бизнес, игнорируются и подменяются  свободой предпринимательства и личной ответственностью за неудачу. НЛ восхваляет общество тотальной конкуренции, отсутствия социального обеспечения и гарантий на труд. Каждый сам за себя. Каждый оказывается не свободным, а брошенным. Состояние брошенности всех и каждого пришло в нашу страну с развалом СССР и возвышением либеральных реформаторов, которые вместо брошенности обещали свободу. 

Фото: Pixnio

«Приписывая заслугу в достижении успеха индивидууму, буржуазные идеологи снимают с системы ответственность за неуспех большинства. Таким образом, система выводится из-под …критики» [1, С. 45]. Критика направляется на индивида, поскольку утверждается, что успех находится исключительно в его руках. Декларируется тезис: «бедные – не желающие рассчитывать на собственные силы бездельники, они не имеют права  жить на налоги, выплачиваемые нами, а мы не должны платить свои деньги в бюджет, которые пойдут на поддержку лености и безответственности». Бедные воспринимаются как виновные в своем состоянии, как те, кто не желает «сделать себя». Они выставляются не жертвами социально-экономического порядка, а эксплуатирующими общество элементами. Общество именуется жертвой многочисленных бедняков, которые требуют перераспределения богатств в их пользу. Такая этическая позиция воспитывает индивидуализм и, соответственно, индивидуалистический тезис «помоги себе сам и не жди ничего от общества». 

Не политико-экономическая система и ее пороки, не капиталистическая эксплуатация, не главенство рынка, а сугубо личная несостоятельность (отсутствие предприимчивости и трудолюбия) представляется фактором, обрекающим на бедность. Так внешние обстоятельства трансформируются во внутреннюю вину. Особенно лицемерно это звучит в рамках политико-экономической системы, в которой не предоставляется достаточного числа рабочих мест, наибольшие блага вместо честно трудящихся получают бесчестно паразитирующие, а честный труд и высокое образование не обеспечивают достойного заработка и социально-экономической мобильности. 

 Идеология либеральной свободы превратилась в парадоксальную риторику. Связанные с демонтажем «государства всеобщего благоденствия» ненадежность, безработица, отсутствие социальных гарантий, вынужденность часто менять работу и заключать краткосрочные контракты интерпретируются как свобода от надоедающего постоянства и однообразного труда, как возможность саморазвития. С таким же успехом бедность можно трактовать как свободу от власти денег, а значит, как величайшее достижение человечества. 

Бедность далеко не всегда проистекает из неблаговидных личных качеств людей. В России именно либеральными реформами были созданы феномены нищеты трудящихся сверхбогатства меньшинства, которое получило огромные блага посредством не труда как социально полезной деятельности, а расхищения богатств народа и государства. Десятки миллионов обеднели не сами по себе, а при «помощи» реформаторов. Поэтому ложно утверждение, что бедность – результат недостаточного труда, а богатство – усердной, добросовестной общественно полезной трудовой деятельности. НЛ – идеология наступления высшего класса на низший. Под прикрытием риторики о свободе она навязывается представителям социальных низов; им предлагается идеологический конструкт, который противоречит и реальности, и их интересам.

От общества всеобщего благосостояния к обществу бедности и имущественного расслоения

Культ личной ответственности и личной вины за неудачи противоречит идеям общего интереса, поскольку каждый занят только своими проблемами. Противоречие личной ответственности идеям общего блага «ведет к оправданию общей  безответственности по отношению к окружающей среде, общественному здоровью, условиям жизни и судьбе будущих поколений» [9, С. 19]. Д.А. Силичев описал последствия неолиберализации, подорвавшей европейские социумы всеобщего благосостояния: рост безработицы, падение социально-экономической защищенности, снижение доходов рабочих на фоне роста прибылей корпораций (и рост имущественного расслоения), нейтрализация даваемых высшим образованием гарантий на высококвалифицированный труд, сворачивание социальных пособий, повышение пенсионного возраста, уменьшение пенсий, ограничение доступности медицинского обслуживания. Это не побочные продукты, а неотъемлемые результаты либерализации, которая в ведущих странах Запада произошла лишь частично. Полная либерализация привела бы к еще большему углублению этих проблем. Развитые страны Запада, элиты которых призывают правительства других стран переходить к НЛ, сами не имеют опыта глубокой либерализации. В том числе поэтому они остаются развитыми. Для них НЛ – идеология, предназначенная не для личного потребления, а для экспорта геополитическим конкурентам, чтобы подрывать их развитие.

Фото: Flickr

Известен тезис либералов, по которому реформы 90-х гг. ничего не отняли у народа, так как у народа ничего не было. Но, приватизировав собственность, упразднив социальную политику, уничтожив целые отрасли, либеральные реформаторы отняли уровень жизни, качество жизни, социальную защиту, бесплатные медицину и образование, гарантию занятости, поддержку культуры и науки, необходимые для экономики и обороны средства производства, а также геополитическое влияние страны. Они же создали раковую опухоль на теле России в виде финансовых спекулянтов и безответственных олигархов, которые продавали активы за рубеж, давая возможность глобальному бизнесу повышать свою капитализацию за счет некогда народного хозяйства России. 

Рост неравенства – закономерное следствие идеологии рыночного фундаментализма. Именно система экономического дерегулирования позволяет наиболее влиятельным субъектам максимизировать свое могущество за счет остальных, не сталкиваясь с ограничениями, которые опираются на идеи социальной справедливости, необходимости более или менее уравнивать доходы. Вместе с ростом неравенства происходит перераспределение рисков: блага концентрируются на социальном верху, риски – внизу. 

Абсурдно оправдание неравенства и НЛ апелляцией к тому, что богатые должны повышать свое благосостояние, и это в интересах всех остальных, ибо богатые создают рабочие места, и вообще зарабатывать должны больше те, кто вносят максимальный вклад в экономику. Спекулянты важный вклад не вносят, рабочих мест не создают, и их богатство не идет на пользу обществу, благодаря их деятельности социальное богатство не увеличивается, производительность не растет, - а именно спекуляции стали самым прибыльным бизнесом в условиях глобального НЛ. В 1970 г. около 90% международного капитала шло на торговлю и долгосрочные капиталовложения и 10% – на спекуляции; уже в 1990 г., наоборот, 90% были спекулятивными, а 10% расходовались на торговлю и долгосрочные капиталовложения. К 1994 г. около 95% от всего капитала было спекулятивным [15]. Сегодня финансовый сектор доминирует над промышленным; промышленники для создания производств должны обеспечивать финансистов посредством взятия кредитов. На почве пропагандируемой экономической свободы возникает система финансового капитала, который занимается социально вредными ростовщическими спекулятивными проектами и отрывается от реальной экономики. Безудержный рост влияния спекулятивного капитала порождает финансово-экономические кризисы.

Огромные доходы спекулянты получают не за создание и прирост общественного/национального богатства (сколько бы ни уверяли в этом апологеты НЛ), а отбором у общества значительной части  этого богатства, произведенного без их участия. «Богатство верхушки – и страдания внизу – проистекает из денежных трансферов, а вовсе не из производственных процессов» [12, c. 92]. Тезис «больше получает прибыли тот, кто приносит максимальную помощь обществу» не соответствует реальности. В этом одна из фундаментальных несправедливостей, порождаемых либерализмом и не устранимых либеральными методами. Но спекулятивная философия НЛ пытается обосновать и оправдать положение вещей. НЛ навязывается мировой общественности соответствующим философско-идеологическим производством.

Идеология НЛ отрицает общественное благо и абсолютизирует индивидуальное, а эгоистичное стремление к личному благосостоянию рассматривает в качестве залога развития всех. По НЛ доктрине, совокупность личных жадностей и алчностей максимизирует благосостояние общества в целом. Возвещается принцип «спасись сам – и тысячи спасутся вокруг тебя», прямо опровергаемый практикой. 

Исходя из названного тезиса, можно даже самую аморальную форму личного обогащения воспринимать в качестве вклада в общественное процветание. Эгоизм связан не только со стремлением к индивидуальному благу, но и с использованием других в корыстных целях; наглядные примеры – безответственность банков по отношению к заемщикам (что стало одной из причин финансово-экономического кризиса), обогащение олигархов за счет народа. Мифологична сама идеологема, по которой человеком движет только его личная корысть, а сумма разрозненных корыстных интересов людей утвердит общественное благо при условии, если государство откажется от регулирования экономики. 

НЛ обычно рассматривает общество как механическую совокупность индивидов, что противоречит реальности и теории систем, по которой общество представляется сложным феноменом, и его сложность не сводится к составляющим его частям. 

Неограниченный рынок, ведомый «невидимой рукой», не обеспечивает результаты, при которых каждый индивидуум, преследуя свои интересы, содействует общим интересам. Личная заинтересованность в максимизации прибыли вызывает к жизни не богатство всех членов общества, а глубокое и нарастающее неравенство как на уровне одной страны, так на уровне мира в целом. Сначала либералы пропагандировали идеи невидимой руки рынка, обещая, что их воплощение приведет к росту благосостояния каждого. Когда выяснилось, что воплощение либеральных идей приводит к обнищанию большинства и обогащению меньшинства, либералы стали говорить о социальной необходимости неравенства. Как согласуются между собой два этих тезиса: 1) рост всеобщего богатства посредством НЛ, 2) благость для каждого растущего неравенства, вызванного либеральными реформами? 

Нарратив о конкуренции и равенстве шансов

Особая ценность НЛ - конкуренция. В некоторых случаях она экономически необходима, но следует знать меру. В последнее время наблюдается феномен конкуренции не качества, а рекламы. Производитель №1 создает очень качественный продукт, но не рекламирует его. Производитель №2 создает низкокачественный аналог, но вместе с тем реализует эффективную рекламную кампанию, причем построенную не на ознакомлении людей с реальными особенностями продукта, а на манипуляциях посредством апеллирования к эмоциям, эксплуатирования силы, сексуальности, чувства значимости и т.д. В результате о товаре производителя №1 почти никто не узнает и не оценит его достоинства. Поскольку производители обычно вместо совершенствования товара вкладываются в совершенствование рекламы, можно сделать вывод о беспочвенности утверждений проповедников НЛ, будто рыночная конкуренция способствует повышению стандартов качества товара. 

Фото: Pixabay

Мифологична и идея, будто в рыночном обществе хорошо информированные о качествах товаров потребители делают рациональный выбор; когда «просвещенность» потребителя формируется рекламными манипуляциями, наивно вести речь о его рациональности. Конкуренция зачастую реализуется не улучшением товара, а изощренностью его продвижения.  В политике конкуренция, несмотря на наличие формально демократических институтов, выливается в аналогичную бутафорию. 

НЛ противопоставляет социалистическому принципу «равенство в доходах» принцип «равенство в шансах». Американский фольклор и современная политическая риторика изобилуют рассказами о том, как выходцы из низших слоев общества поднимались до социального верха. Но родившемуся в бедной семье, не имеющей средств к обеспечению своего ребенка хорошим образованием и нужными связями, трудно подняться на социальном лифте; статусные, властные, экономические, образовательные и другие достижения родителей – залог аналогичных достижений детей. Дети богатых и имеющих общественный статус родителей имеют лучшие стартовые позиции, и у них меньше рисков упасть вниз. Так, в условиях платного образования максимальный доступ к нему имеют не более достойные, а более богатые. Тут нет равенства шансов, единства условий старта. НЛ выступает за коммерциализацию образования, которое призвано давать старт для карьеры. Но если далеко не каждая семья имеет средства, чтобы дать своим детям дорогостоящее образование, невозможно постулировать равенство возможностей. 

Успех не только достигается, но и передается по наследству, что противоречит идеологеме равных возможностей. Богатство дает влияние, а влияние прибавляет богатство. По мысли А. Зиновьева, принцип равных возможностей значит, что все наделены равным правом использовать преимущества своего рождения и положения. Здесь нельзя сказать, что каждый начинает жизнь с некоего нулевого старта и движется независимо от других по параллельной дорожке. Люди начинают бег из разных мест и по разным дорогам – ровным для одних и ухабистых для других [6]. 

Сложно постулировать равенство шансов между конкурирующими мелким бизнесменом и крупной корпорацией. У последней возможностей намного больше. Воспеваемые либералами доблести типа конкуренции и личной предприимчивости слабо работают на практике, так как в условиях современных монополий невозможно конкурировать с ними. Большой бизнес и крупное производство вытесняют мелкий бизнес. Как заметил еще в 1973 г. бывший президент Финляндии У. Кекконен, «...либералистская свобода коммуникаций не является нейтральной идеей; напротив, при помощи этого термина крупное частное предприятие, имеющее в своем распоряжении огромные ресурсы, располагает большими возможностями утвердить свою гегемонию, чем его более слабые конкуренты» [17, С. 243]. Эти слова – критика скрывающихся под флагом свободного доступа к информации поползновений США влиять на информационные пространства различных стран и управлять их СМИ. Однако их можно смело относить и к более широкому контексту торговли вообще.

В последние десятилетия параллельно с усиливающейся поляризацией  в США снижаются возможности для бедных и растут – для богатых.  С 1983 по 1998 год средний объем доходов наиболее обеспеченного 1% вырос на 42%,беднейшие 40% населения утратили 76% своего весьма скромного состояния. Впервые за все время учета доходы семей перестали непрерывно расти в течение пяти лет по показателям за 2004 г., уровень бедности растет, медиана зарплаты работников с полной занятостью (среди мужчин) упала на 2,3% [16]. Однако идея равенства возможностей по-прежнему пропагандируется. Когда реальность максимально отдаляется от идеи, идея остается средством, воспитывающим общество в нужном для власти и крупного бизнеса направлении. 

Даже разумный протекционизм предается анафеме либеральной идеологией. Она требует снижать барьеры для импорта, хотя в условиях жестокой международной конкуренции это убийственно для национальной экономики. Отмена пошлин и тарифов, передача своего рынка иностранному бизнесу совместно с отказом от поддержки государством отечественных производителей обычно лишает их конкурентоспособности. Поэтому  в растерзанной либералами стране закрывается промышленность. Ведь «цивилизованные» страны, навязывая миру свободный рынок без границ, тарифов и госвмешательства, открытие экономик для импорта, сами практикуют протекционизм, защищая и субсидируя свои корпорации и сохраняя тарифные барьеры для иностранных товаров. 

Оплоты пропаганды НЛ типа Великобритании и США субсидируют свою промышленность, нарушая (предлагаемую на экспорт) идеологию свободного рынка. Как отмечает Дж. Стиглиц, правительство США активно субсидирует производителей этанола, нефтяную, автомобильную и горнодобывающую промышленность, финансовый сектор и сельское хозяйство. В 2006 году 27 тыс. зажиточных фермеров, выращивающих хлопок, получили помощь в размере $2,4 млрд. по программе, нарушающей правила международной торговли, что сильно ударило по миллионам бедных фермеров в Индии, Африке и Южной Америке [10]. Enron вместе с администрацией президента США оказывали совместное давление на правительство Индии, чтобы оно допустило Enron к своим рынкам по заведомо невыгодным для индийской экономики контрактам [11].

Не противоречит ли НЛ тот факт, что американское государство помогает крупным компаниям? Это идет вразрез с принципами рыночной экономики, где государство – всего лишь «ночной сторож». Но корпорации конвертируют свою экономическую мощь в политическое влияние на правительство и требуют от него льгот, субсидий, «нужных» решений и «удобных» законов. Расходы и риски обобществляются, то есть ложатся на плечи простого большинства, а прибыли приватизируются сверхвлиятельной корпоратократией.  Корпорации требуют, чтобы правительства субсидировали их за счет налогоплательщиков и защищали от рыночной конкуренции, освобождали от налогов и всецело поддерживали их в ущерб интересам бедных слоев населения. Это не сбой, а прямое следствие НЛ.

Связка корпораций и поддерживающего их правительства явно противоречит декларируемым американскими пропагандистами тезисам свободного рынка, но американскую администрацию это не смущает. Она преисполняется негодованием, когда подобно ей поступает кто-нибудь другой, находящийся в ряду конкурентов – реальных или потенциальных. 

Тезису о святости права собственности противоречит деятельность топ-менеджмента многих корпораций, который защищал свои активы и выписывал себе огромные бонусы, но о защите активов обычных акционеров не заботился, и их доли просто сгорали. Поскольку именно те менеджеры, которые получали неприлично высокие бонусы и субсидии от правительства, были виновны в надувании экономического пузыря и подталкивании США и глобальной экономики к рецессии, выходит, что наибольшим доходом обеспечили себя те, чья деятельность была не просто социально бесполезной, а социально вредной. Это прямо опровергает так называемую теорию предельной производительности, по которой максимальные выгоды получают наиболее производительные акторы, приносящие максимальную пользу обществу. 

НЛ против демократии и государственного суверенитета

Либералы утверждают, что рынок  обязательно формирует демократию.  Но заявления Ф. фон Хайека и его эпигонов о том, что личная и политическая свободы возможны только при экономической свободе, что социализм предполагает лишь диктат [13], опровергнуты самой историей и безнадежно устарели. Акцент на экономической свободе удобряет поле для роста неравенства и формирования экономического монополизма. Невмешательство государства в экономику, реализация принципа «рынок сам все расставит по местам» способствует монополизации.  Экономическая свобода в контексте не отдельной страны, а глобального региона способствует формированию крупнейших экономических акторов, которые, в отличие от государства, не подотчетны обществу, но благодаря своей мощи могут влиять ради собственных интересов на решения властей – как одного государства, так и нескольких. 

Теория НЛ настаивает на стремлении конкуренции к устойчивости и равновесию. Но она не предполагает методов, которые поддерживали бы экономическое равновесие. На практике ничем не ограниченный дух предпринимательства приводит к подавлению мелких конкурентов крупными экономическими акторами, их дальнейшему усилению, получению возможности влиять на политические решения, что еще больше усиливает их (уже не только экономические, но и политические) позиции. Так формируются крупнейшие монополии [7].  Неограниченная экономическая свобода зажигает зеленый свет олигополии и олигархии, а значит, крайней концентрации капитала и увеличению имущественного разрыва – причем на транснациональном уровне. В результате сильный занимает такое место в иерархии, где он уже не подчиняется рыночным отношениям. Парадоксальным образом капитализм рождает возможность для меньшинств быть вне рынка, над рынком. В результате освобожденный от государственного вмешательства сверхлиберальный капитализм отрицает рынок и превращается в свое противоречие.

Либералы выступают за расширение свободы личности, за демократические принципы и в то же время за отход государства от экономики. Но самоустранившееся государство оставит лакуну для ее заполнения другими силами, которых не принято выбирать посредством демократического народного волеизъявления и которые настроены совсем не гуманистически по отношению к широким массам. «Высочайшая ирония истории заключается в том, что ради­кальный индивидуализм служит идеологическим оправданием неограниченного могущества того, что большое число лю­дей воспринимает в качестве гигантской анонимной власти, управляющей их жизнями без какого-либо публичного демо­кратического контроля» [5, c. 70]. 

Ослабление государства, ограничение его влияния на экономику приводит к замещению государства не самодостаточным и самоорганизующимся обществом, способным самостоятельно решать свои дела, выстраивать образ своего будущего и двигаться к нему. Ограниченное в своих возможностях государство замещается транснациональными корпорациями и другими правительствами, функционирующими в корпоративных интересах. Эти внешние силы (глобальные сети) навязывают обществу, ранее управляемому отошедшим от дел государством, выгодную им идеологию – внешнюю, нередко чуждую и губительную для культуры и экономики этого общества, – а вместе с тем осуществляют необходимую для корпораций, а не для общества, систему хозяйствования. Вместо демократии приходит утрата культурного, экономического и политического суверенитета. Ведь получившие власть внешние структуры заинтересованы в минимизации конкурентного потенциала захваченного общества и извлечении из него максимальной прибыли. Тем более они не имеют никаких обязательств перед таким объектом управления. Если это элиты какого-либо правительства, они отвечают перед своими гражданами, а не перед гражданами захваченного ими общества. Если это корпорации, они отвечают перед своими акционерами. 

Либералы называют советское государство экономическим монстром за то, что оно ликвидировало частную собственность на средства производства, держало в руках огромный капитал (и осуществляло огромную социальную помощь). Они не видят монструозности в тотальном экономическом расслоении, в ТНК, которые приращивают до бесконечности прибыль, эксплуатируют трудящихся стран третьего мира, оказывают сильнейшее влияние на национальные правительства в своих интересах.

Даже недемократичное государство объективно заинтересовано в стабильности своей страны, а силам, контролирующим ее извне, это просто неинтересно. Они нуждаются в росте своего влияния и прибыли, чего проще достичь не в стабильной, а в дестабилизированной ситуации, в условиях кризисов, в том числе инициированных ими самими [3]. Бедное общество со слабым государством, без защиты прав трудящихся – благодатная почва для хозяйничанья глобальных сетей. Если же страна была сильной, но по тем или иным причинам стала добычей глобальных сетей, они ее ослабляют, чтобы легче было управлять (снижать вероятность сопротивления) и извлекать прибыль. Инициированные внешними силами деиндустриализация, эксплуатация и доведения страны до уровня «упавшей» (failure) на языке глобальных СМИ называется демократизацией и стабилизацией; здесь мы наблюдаем новую редакцию оруэлловской терминологии. 

В обществе, где либерализация и связанные с ней коммерциализация и деиндустриализация доходят до крайностей, отменяются те самые демократические права, о которых вещают лоббисты НЛ: на достойную жизнь, доступные жилье, образование, здравоохранение, труд, политическое волеизъявление и т.д. Ведь разрушение экономических основ влечет за собой невозможность реализации политических прав. Именно это нарушение прав совместно с потерей экономического благосостояния и политического суверенитета произошло в России в 1990-е гг. Неолиберальные реформы отличились фундаменталистским диктатом. Вольтеровский тезис о том, что, даже если либералу противны взгляды его идейных оппонентов, он отдаст все за то, чтобы они имели возможность их высказывать, был заменен тоталитарными идеологемами типа «иного не дано».

НЛ, ограничивая социальную политику и ставя права капитала выше прав трудящихся, противоречит интересам широких масс. Дерегулируемый свободный рынок в глобальном смысле регулируется противостоящими правам рабочих мощными экономическими акторами и правительствами, которые нередко подконтрольны транснациональным экономическим силам; в этом парадокс НЛ. Как заметили М. Хардт и А. Негри, политический контроль требуется, чтобы подавить борьбу труда против капитала. За трудовыми переговорами стоят политическая власть и угроза применения силы. Если бы политического регулирования не было, то есть не было силовых взаимоотношений для разрешения трудовых конфликтов, не существовало бы и капиталистического рынка. НЛ не возник бы, если бы премьер-министр Тэтчер отказалась подавить шахтеров в Уэльсе, а президент Рейган не оказал поражающее давление на союз авиадиспетчеров. Свободный рынок становится возможным именно благодаря политическому регулированию и принуждению [14].

«Фундаментальный посыл современного либерализма, в отличие от XVIII века, заключается в стремлении отнюдь не к индивидуальной свободе и самовыражению личности, но, по сути дела, к исключающему возможность этого обожествлению глобального бизнеса и его интересов. Наиболее значимым практическим следствием является глубоко укорененное убеждение, что национальные государства обязаны служить именно глобальному бизнесу, а если его интересы противоречат интересам национального бизнеса или тем более населения, последние должны в лучшем случае последовательно игнорироваться» [2, С. 440]. 

Уменьшение роли государства автоматически предполагает сохранение такого государства, которое будет работать в интересах глобального бизнеса. Оно должно стать открытым для него и открыть общество перед ТНК (таков современный смысл попперианского открытого общества). НЛ перечеркивает принцип социальной ответственности бизнеса. Он поддерживает открытие экономик для интервенции глобального бизнеса, выступая против всякого протекционизма. НЛ – инструмент, при помощи которого  влиятельное корпоративное меньшинство контролирует государство, общество и экономику для извлечения максимальной выгоды за их счет. Поскольку интересы транснационального бизнеса противоречат интересам любого общества, НЛ следует считать антиобщественной идеологией и практикой. 

Глобальному бизнесу необходимы только урезанные, слабые в силу своей отстраненности от экономики либеральные государства, которые, а также подчиняющиеся им полицию и армию, можно использовать в бизнес-целях, защищая интересы корпораций в том числе от народа страны. Правда, при глобальном господстве НЛ понятие «страна» деформируется, так как мир рискует из совокупности стран превратиться в анклав ТНК. Лоббирование рыночных принципов и так называемой свободной торговли, экспорт монетаристской идеологии в мир взламывает национальные суверенитеты, десубъективизирует нации, усиливает международное неравенство, эксплуатацию, максимизацию глобальным бизнесом прибылей путем обеднения народов. 

НЛ выгоден глобальному бизнесу, интересы которого сводятся к собственному благополучию, но не к росту благосостояния народа. И это благополучие в условиях глобализации достигается за счет целых народов. Как бы ни считали либералы, что коммунистический проект осуществляет модель «человек для государства», а либеральный проект реализует модель «государство для человека», на деле он утверждает модель «государство для корпораций», превращая экономику (и национальную, и мировую) из служанки общества в служанку держателей сверхкрупных капиталов.

В результате экономика подвергнувшейся либерализации страны стагнирует; увеличивается бедность (нередко доходящая до голода); растет социально-экономическая поляризация; госсуверенитет теряется, страна переходит в руки ТНК, а наднациональные организации наделяют себя правом диктовать выгодный себе (а не народу страны) курс правительства, которое стало должником глобальных кредиторов; рынок страны открывается для развитых стран, хотя последние оставляют свои рынки закрытыми; государственные активы переходят в частные, нередко иностранные руки.

Поэтому НЛ-проекты не поддерживаются обществами и, соответственно, не реализуются демократическим путем. Если такое происходит, то обычно в результате массированной пропаганды, и то на протяжении небольшого времени, пока люди не поймут, что пылкие обещания обернулись углублением нищеты. Сам разработчик шоковой терапии М. Фридман постулировал необходимость молниеносно вносить либеральные изменения, пока общество охвачено кризисом и не успело прийти в себя [8]. Это идеологическое положение противоречит демократизму, на позициях которого стоит неолиберальная (в основном американская) пропаганда. 

Благодатная почва для реализации радикального НЛ – авторитарная или даже тоталитарная система принятия решений. Ведь общество не склонно выбирать неолиберальный путь, характеризующийся снижением «социальных издержек», то есть средств, выделяемых для развития общества и защиты прав трудящихся. Авторитаризм и даже откровенный террор, которым сопровождались либеральные реформы, подтверждает история: вспомним военные хунты Чили и Аргентины, которые сопрягали либеральные экономические реформы с полным попранием прав человека. Насилие было необходимо, чтобы установить экономическую систему, которая противоречит интересам народа (кроме меньшинства сверхвлиятельных людей) и им отвергается. Сама история показывает, что либерализация экономики приводит к социальному обнищанию.

Под риторику о создании гражданского общества НЛ формирует деполитизированное и атомизированное «потребительское общество рекламно-пропагандистской манипуляции», где рациональный выбор сталкивается с машинерией рекламной пропаганды. 

Хотя НЛ на словах проповедует гражданское общество, сама же либеральная система своими постоянными рыночными манипуляциями нейтрализует гражданственность. Декларируемая НЛ ценность личности сводится к индивидуализму и сопряженной с ним социальной безответственностью, а ценность личного выбора нарушается все теми же политическими и рекламными манипуляциями. 

Заключение

НЛ - одна из главных глобальных угроз. С углублением либеральной политики сопряжены многие проблемы, в том числе демодернизация, деиндустриализация и разрушение суверенитетов государств. НЛ стал универсальной концепцией, которую западные элиты стремятся экспортировать в максимально большее количество стран. Они представляют его в качестве универсального решения всех проблем. На деле он выступает решением проблем скупающих мир глобальных элит и одновременно с этим архипроблемой для подавляющего большинства населения мира. НЛ - инструмент реализации интересов политических, корпоративных и финансовых элит западного мира. 

Продвигаемый либеральной пропагандой тезис о том, что МВФ, ВТО, Всемирный банк и подобные им структуры неолиберальными рекомендациями стремятся обеспечить все человечество благосостоянием и снизить уровень поляризации между странами, абсурден. Ведь наибольшее влияние на эти структуры имеют американские экономические и политические элиты, а конкуренцию между странами и геополитическую борьбу никто не отменял. Если наиболее влиятельными в мире структурами управляют элиты прежде всего конкретной страны, они будут осуществлять тот проект, который выгоден именно им. Важно, что эти политические и сращенные с ними корпоративные элиты приняли транснациональную, номадическую идентичность и отдалились от своего народа и от ответственности перед ним. Поэтому благодаря их деятельности поляризация нарастает не только между странами, но и внутри самих стран – в тех же США растет бедность, а сверхбогатые все дальше и дальше отчуждаются от народа.

НЛ предлагает смотреть на рекомендации Вашингтонского консенсуса как на истину в последней инстанции. Идеология НЛ представляется как научно обоснованная, социально, экономически, политически и геополитически полезная философия. Но базис НЛ – не его состоятельность, а попытка заинтересованных лиц представить эту идеологию как состоятельную и научно непогрешимую. Для действительного развития страны и общества НЛ должен быть устранен не только на практике, но и в своем базисе, ликвидирован как из области реального, так и из области возможного. Ведь философия НЛ оправдывает корпус воплощенных в бытийную реальность социально-экономических деструкций, которые знает история нашей страны и мировая история. Тем не менее теория НЛ продолжает калечить общества. Для недопущения нового витка рождаемой неолиберализмом деструктивности необходимо отказаться от теории, которая не реализует обещанного, а после своего практического воплощения возникший вред называет благом. 

Список литературы

1. Голенпольский Т.Г., Шестаков В.П  «Американская мечта» и американская действительность. М.: Искусство, 1981. 208 с.

2. Делягин М. Преодоление либеральной чумы. Почему и как мы победим! М.: Изборский клуб, Книжный мир, 2015. 512 с.

3. Делягин М. Реванш России. М.: Яуза: Эксмо, 2008. 446 с.

4. Делягин М. Светочи тьмы. Физиология либерального клана: от Гайдара и Березовского до Собчак и Навального. М.: Институт проблем глобализации,  Книжный мир, 2016. 800 с.

5. Жижек С. Год невозможного. Искусство мечтать опасно. М.: Европа, 2012. 272 с.

6. Зиновьев А.А. Глобальный человейник. М.: Эксмо, 2003. 448 с.

7. Ильин А. Миф о свободной экономике // ВТО-ИНФОРМ. Аналитический центр. URL: http://wto-inform.ru/experts/aleksey_ilin_mif_o_svobodnoy_ekonomike/(проверено 22.12.2016).

8. Кляйн Н. Доктрина шока / Пер. с англ. М.: Добрая книга, 2009. 656 с.

9. Силичев Д.А. Социальные последствия перехода от индустриализма и  модерна к постиндустриализму и постмодерну // Вопросы философии. 2005. №7. С. 3-20.

10. Стиглиц Дж. Крутое пике: Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса. М.: Эксмо, 2011. 512 с.

11. Стиглиц Дж. Ревущие девяностые. Семена развала / Пер. с англ, и примеч. Г.Г. Пирогова. Вступит. ст. Г.Ю. Семигина и Д.С. Львова. М.: Современная экономика и право, 2005. 424 с.

12.Стиглиц Дж. Цена неравенства. Чем расслоение общества грозит нашему будущему. М.: Эксмо, 2015. 512 с.

13. Хайек Ф. Дорога к рабству. М.: Новое издательство, 2005. 264 с.

14. Хардт М., Негри А. Множество: война и демократия в эпоху империи / Пер. с англ, под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Культурная революция, 2006. 559 с.

15. Хомский Н. Классовая война: Интервью с Дэвидом Барзамяном / Пер. с англ. С. А. Мельникова. М.: Праксис, 2003. 336 с.

16. Хомский Н. Несостоятельные Штаты: злоупотребление властью и атака на демократию / Пер. с англ. Владимира Панова. М.: СТОЛИЦА-ПРИНТ, 2007. 480 с.

17. Шиллер Г. Манипуляторы сознанием / Пер. с англ.; Науч. ред. Я. Н. Засурский. М.: Мысль, 1980. 326 с.