Крах Универсума, или постижение Плюриверсума

• «Выиграет тот, кто обеспечит зловещее интеллектуальное превосходство над своим оппонентом» (Карл Поланьи «Великая трансформация»)

Когда Карл Поланьи ввел в оборот понятие «зловещего интеллектуального превосходства» вождей Третьего рейха над их противниками в качестве одной из главных причин начального успеха Гитлера, он имел в виду не столько знание, сколько вероломство. Ровно то же обстоятельство, зловещее интеллектуальное превосходство западных элит, сыграло немаловажную роль в победе либерализма (долгое время тонко улавливающего настроения и умело игравшего на опережение) над советской идеологией (выродившейся в пошлое доктринерство и почти полностью игнорирующей новые политические и социальные вызовы).

Для перелома ситуации нам надо «переумнить Запад», как завещал русский философ и социолог А.А.Зиновьев. Что означает «переумнить»? Это выработать свой язык описания окружающего мира и социальных отношений – язык, более адекватный актуальному состоянию мира, более полно и корректно описывающий процессы и отношения в нем, более точно и естественно отражающий нашу позицию и нашу сопричастность миру, чем тот «птичий» язык либерализма, на котором мы вынуждены говорить три десятилетия.

Кризис либерального мировоззрения со всей очевидностью показал насущную потребность в новом языке, и свою версию предлагает евразийское движение. Лидер Международного евразийского движения А.Г. Дугин задал высокую интеллектуальную планку евразийскому дискурсу, и Леонид Савин развивает евразийский геополитический нарратив в том же ключе.

Новая книга Л.В.Савина вводит нас в евразийскую метаполитику – новый язык геополитики и социологии международных отношений. Метаполитика – это не описание политической реальности, это рефлексия, методологическая трансценденция над реальностью, позволяющая исследовать и, возможно, проектировать последнюю. Мы намеренно избегаем термина «политология», поскольку он автоматически погружает нас в язык либерального дискурса.

Амбициозность поставленной задачи определяет формат книги, который довольно трудно классифицировать. Монография? Да, это монография, выдержанная в строгом академическом ключе. Учебник? Да, это и учебник, путеводитель по новой политической картографии, написанный ясным и доходчивым языком. Энциклопедия? Пожалуй, что энциклопедия, компендиум современных методов и парадигм: доминирующих, традиционных, альтернативных, вплоть до самых маргинальных или экзотических попыток. Наверное, более точно к труду подошло бы определение «трактат», отсылающее читателя к «Новому Органону» Фрэнсиса Бэкона, «Левиафану» Томаса Гоббса, «Государю» Никколо Макиавелли, «Органону» и «Политике» Аристотеля…

Карл Поланьи назвал «Великой трансформацией» переход человечества в особый цивилизационный и культурный тип, связанный с триумфом Homo economicus и торжеством либерального европоцентризма. Эта цивилизационная (и даже антропологическая) парадигма переживает глубокий кризис, но для ее окончательного демонтажа нужна новая, не менее великая и тотальная трансформация, захватывающая все пласты человеческого бытия.

Принципы такой трансформации в геополитической проекции сформулированы в «Ordo Pluriversalis» и состоят в следующем:

1) переход от однополярного мира к многополярному;

2) переход от глобализации к импероподобным структурам государственности;

3) отказ от универсализма в пользу плюральности, пролиферации (в смысле П.Фейерабенда), «видового разнообразия» (в смысле У.Эшби) культурных, этнических, экономических, религиозных и прочих форм социальной организации;

4) подрыв либеральной гегемонии и контргегемония альтернативных парадигм, которые не претендуют на универсализм, но претендуют на аутентичную доминацию в своих цивилизационных границах.

5) переход от ноократии (власти права) к идеократии и благократии.

Кажущаяся объективность и беспристрастность автора лишь придает убедительности его евразийской позиции – последовательно многополярной, антилиберальной, антикапиталистической, традиционалистской. Формат заметки не позволяет охватить всю проблематику книги, поэтому мы коснемся лишь ряда вопросов.

Благократия. Отказываясь от господствующей в западном политикуме принципа ноократии (власти закона, права), Леонид Савин предлагает вернуться к принципу презумпции справедливости, предварительно проделав разбор этого достаточно неопределенного и многозначного понятия. Деконструкция и последующая дисквалификация англосаксонского права позволяет вернуться к традиционному праву коренных народов с презумпцией религиозно-этических регуляторов. Для евразийской модели предлагается правовая система идеократии Николая Трубецкого: «Евразийцы предлагали идеократию для России-Евразии, где доминирующей является православная религия с адаптированным византийским и ордынским наследием, в первую очередь богословским корпусом, который полон сложных и парадоксальных текстов». Автор приводит тезис из речи свт. Илариона Киевского «Слово о благодати» о теории вселенской империи, где «все страны, и города, и народы чтут и славят каждый своего учителя, научившего их православной вере». Опираясь на этот тезис, проблематизируется гипотеза о евразийской благократии: «при разработке полицентричного права в рамках международной системы нужно четко понимать, к чему мы идем – к обоснованию Законов, спроецированных на географическое пространство, или к утверждению полюсов Благодати?».

Религия и экономика. В век торжества материализма и экономоцентризма экономической деятельности принято отводить главенствующую, едва ли не самодовлеющую роль. Леонид Савин восстанавливает традиционалистскую иерархию: экономика – производная от религии. Религия, провозглашая жесткую ценностную, этическую и мировоззренческую базу, помещает экономику в жесткую рамку догматов. Автор аргументированно выводит Homo economicus из иудаизма, для которого «характерна одна очень яркая особенность – это ее договорная основа». Именно договорной способ взаимодействия восторжествовал в Модерне и его первой политической теории (либерализме), и он же предопределил капиталистический способ производства. Иудаизм через протестантизм (как «ересь жидоствующих») был индоктринирован в христианский социум, ослабил рамку христианских запретов путем легализации ссудного процента, чем открыл дорогу капитализму.

Развивая тезис, автор кратко описывает экономические модели, индуцируемые католицизмом, Православием, исламом и буддизмом. Католицизм не сформировал подлинно альтернативного капитализму экономического учения, во многом приспосабливаясь к последнему. Тем не менее, «на основе христианского католицизма в конце XIX столетия в Европе появилась экономическая теория дистрибутизма. В ее основу легли энциклики папы Льва XIII Rerum Novarum и папы Пия XI Quadragesimo anno. Эти религиозные посылы фактически были антикапиталистическими, но дистрибутизм относят к теории, которая противостоит как социализму, так и капитализму». Основные черты дистрибутизма: собственность имущества является фундаментальным правом, а средства производства должны быть максимально широко распространены; общество ремесленников и культуры; семья с детьми – первичная ячейка общества; субсидиарность; солидарность; запрет на банковский процент.

В отношении к Православию автор замечает: «Православный подход к экономической деятельности менее конкретизирован. Каких-либо экономических православных доктрин не существует». Тем не менее, святые отцы недвусмысленно порицали корысть и любостяжательность. Савин, цитируя поучения свт. Василия Великого, находит в них «указание на необходимость трудовой деятельности и критику накопительства». Вопрос об экономическом укладе, наиболее угодном Православию, автор оставляет открытым, указывая только со ссылкой на Социальную доктрину РПЦ, что «фактически православный взгляд на труд и собственность является полицентричным – их формы зависят от традиций, которые укоренились в различных регионах, однако трудовая деятельность должна носить богоугодный характер, иметь в основе своей солидарность, направленную на функционирование социальных связей и взаимопомощь внутри общины (города, государства)».

Государственность. Анализируя суть, формы и функции власти, Л.С.Савин приходит к выводу: «до сих пор еще не выработана подходящая устойчивая модель, которая могла бы быть универсальной для разных стран и народов, но представляла собой не жесткий шаблон, а набор возможностей с такими ограничениями, которые уже внутренне присущи политическим объединениям с их древними или относительно молодыми культурами». Поэтому предлагается отказаться от универсализма в пользу одной из форм государственности.

Анализируются три кейса: США, Россия и Иран. Характерной чертой американской системы власти являются так называемые «железные треугольники» — взаимоотношения между законодательной властью, бюрократией и лоббистскими группами, формирующие своего рода «круговую поруку» внутри элиты. В глобальном историческом контексте появление институтов власти и политической культуры США имело довольно негативный характер: «богатое наследие индейского мира Северной Америки оказалось невостребованным носителями пуританской этики, которые строили Новый Свет согласно своим метафизическим убеждениям и прагматическим расчетам».

России исторически оказалось свойственна сильная административная вертикаль власти с наличием двух совещательных структур – Думы и вече. Соперничество и симбиоз трех структур отлились в такую самобытную форму правления, как самодержавие, которое видоизменяясь присутствовало практически на всех исторических этапах России, особенно выпукло проявляясь в эпохи Ивана Грозного и Сталина. Цитируя М. Фуко, Савин отмечает сходство между русским самодержавием и идеалом царской власти по Гоголю:

• «Гоголь описывает свое представление идеального христианского царя, который проникается любовью ко всем людям, скорбит, плачет, молится о своем народе и этим вносит примирение во все сословия государства. Из чего Фуко делает вывод, что такой государь-христианин не характерен для Запада».
  (Ordo Pluriversalis. Возрождение многополярного мироустройства. Л. Савин. стр. 366)

В Иране была воплощена идея теократической империи шиитского толка. Власть в эпоху сокрытия Имамов не принадлежит никому, ее носителями являются авторитетные богословы, которые являются «трансляторами воли Имамов в приложении к конкретной политической реальности». Имам Хомейни так раскрывает формулу иранской власти: «фундаментальная разница между исламским правительством, с одной стороны, и конституционными монархиями и республиками, с другой, состоит в том, что, если представители народа или монарха в таких режимах занимаются законодательством, в исламе законодательная власть и компетенция издавать законы принадлежит Всемогущему Богу».

Формируя альтернативы. Несмотря на огромное различие между культурами и традициями, что показано на многочисленных примерах, международная политика в том виде, в каком она представлена и существует сейчас, по сути, является западным изобретением. Это – манифестация западной цивилизации с небольшими коррекциями в других регионах. Автор не останавливается на критике модели «единого мира», предлагая ряд альтернативных подходов (неоплюрализм, теория синтеза, эстетическая политика и проч.). С евразийской точки зрения особый интерес представляет Четвертая политическая теория (4ПТ).

В качестве субъекта 4ПТ предлагается использовать одно из ключевых понятий философии Хайдеггера– Dasein. Дословно это «вот-Бытие», которое выражает собой некое подлинное, аутентичное бытие, полагающее бытие не в повседневности, а в вечности. Dasein – это пространственность, так как пространство зависит от Dasein, а с другой стороны, он не является функцией от времени. Dasein позволяет провести тонкое различие между будущим и грядущим: «Хайдеггер разделяет бывшее от прошедшего, настоящее — от того, что есть сейчас, и будущее – от грядущего. Dasein, по Хайдеггеру, должен сделать фундаментальный выбор – между грядущим и будущим, т. е. выбор об аутентичном экзистировании и вопрошании бытия напрямую. Тогда грядущее станет будущим. Если же он сделает выбор в пользу неаутентичного экзистирования, тогда грядущее будет только грядущим, а значит, его не будет».

А.Г.Дугин, вопрошая о русском Dasein, приходит к выводу, что «что особый русский Dasein существует. И не только русский. В основе каждой цивилизации лежит особое «мыслящее присутствие», Dasein, которое предопределяет структуру Логоса данной цивилизации. Следовательно, у каждого народа (цивилизации) есть свой особый набор экзистенциалов». Dasein – это то, что необходимо найти, обосновать и конституировать. И для этого нужно, в первую очередь, совершить серьезный мыслительный процесс. Русский Dasein у Дугина связан с историей русских идей (историалом), православного христианства и особого пути государственного развития (включая теорию евразийства).

***

Венгерский футуролог Эрвин Ласло в книге «Точка хаоса: Скрытые возможности кризиса» утверждает: «Вскоре настанет переломный момент – точка хаоса, – а затем наш мир изменится либо в одном направлении, либо в другом. Мы достигнем этой точки, когда критические процессы – конфликты и напряжение в обществе, неравномерность распределения ресурсов и истощение природных ресурсов – достигнут фазы необратимости. Наши системы окажутся либо на пути к прорыву, либо на пути к распаду. Выбор траектории не предопределен. Таким образом, точка хаоса не обязательно предвещает мировой распад. Она может знаменовать переход к новой цивилизации»/

За точкой хаоса нас ждет гибель (которую апокалиптически предрекает В.Ю. Катасонов) или новый мир – Ordo Pluriversalis. Но по мнению Л.В. Савина его неверно трактовать как «новый мировой порядок»: «И если сам конгломерат политических структур можно назвать системой систем или систазой, то для описания процесса взаимодействия между ними можно использовать термин Ordo. Хотя на первый взгляд возникает ассоциативная связь с чем-то жестким и иерархичным, в отличие от Order или Ordnung («Ordo, прежде всего, означает гармонию вопреки неравенству»). Это порядок в том понимании, что если брать за пример последовательность чисел, каждое из них имеет одинаковую важность, хотя и разное значение, а при удалении любого из них существующий порядок будет разрушен. Плюриверсальный гармоничный порядок сложной и полицентричной системы систем, – пожалуй, это определение приблизительно отражает тот идеал, который бы хотело видеть подавляющее большинство жителей планеты в качестве политического воплощения на глобальном уровне».

Австралийский писатель и эколог Малькольм Холлик сказал: «Будущее ждет, чтобы мы определили его». Из тысячи вариантов будущего нам надо суметь выбрать Грядущее, к которому мы ведомы Божиим Промыслом. В книге нет, да и не может быть ответа на этот, быть может, самый животрепещущий вопрос Русской истории. Но книга дает нам ключ к более глубокому пониманию исторических и политических процессов, а значит, – шанс не пойти ложными путями, куда нас ведут вероломные Хозяева Смыслов. Теперь мы, переумнившие Запад (и книга Л.В.Савина внесла в это дело неоценимый вклад), должны стать подлинными Хозяевами Смыслов, а значит, мы – кузнецы Грядущего.