Гибридная не-война и серая зона России

В первых числах января 2020 г. корпорация RAND обнародовала очередное исследование, посвященное России. Оно носит название "Враждебные мероприятия России. Борьба с российской агрессией в серой зоне против НАТО на контактном, прямом и точечном уровнях конкуренции (Russia's Hostile Measures. Combating Russian Gray Zone Aggression Against NATO in the Contact, Blunt, and Surge Layers of Competition). Следует отметить, что в английском языке Blunt также означает грубый, а Surge в военно-политической терминологии используется для обозначения хирургически точных ударов.

Исследование состоит из четырех глав: 1. Российские враждебные мероприятия в каждом контексте; 2. Эволюция и границы российских враждебных мероприятий; 3. Случаи серой зоны и действия во время войны высокого порядка; 4. Сдерживание, предотвращение и противодействие враждебным мероприятиям. Также даны два приложения: 1) Эволюционная история российских враждебных мероприятий и 2) Подробные примеры использования Россией враждебных мероприятий.

В работе приняло участие семь авторов, многие из которых имеют длительный опыт сотрудничества с самой корпорацией RAND, военными университетами США и Великобритании, Госдепартаментом США и ведущими американскими аналитическими центрами. Объем исследования - 80 страниц, и приложения по 90 и 130 страниц соответственно, включая список источников.

Исходя из названия монографии и ее глав можно оценить степень психологического эффекта, который могут оказать эти заголовки. Авторы явно хотели сказать, что Россия как политический субъект имеет агрессивный характер, так было на протяжении истории, и так будет в дальнейшем, поэтому жизненно необходимо предотвращать подобные агрессии самыми разными способами.

Также отмечено, что исследование выполнено по заказу армии США в рамках проекта "Россия, Европейская безопасность и "меры, не связанные с войной", а проводилось с 2015 по 2019 гг. Цель проекта — "подготовка рекомендаций для вооруженных сил США и НАТО по развитию новых возможностей, связанных с реагированием на угрозы российской агрессии, которые не являются формой войны". При этом в Министерстве обороны США оно проходило оценку с января по август 2019 г. Также в рамках данного проекта RAND с 2016 г. проводили семинары в европейских странах, которые являются членами НАТО. В частности, одно из первых мероприятий прошло на базе Кембриджского университета в феврале 2016 г., став своего рода хабом для визитов экспертов из других стран.

Поэтому то, что опубликовано в открытом доступе — это наиболее общая, значительно сокращенная и политически корректная (по мнению американских военных) информация, которую можно вбрасывать в публичное пространство. Размер полного исследования — 500 страниц, так что за закрытыми дверьми Пентагона осталось немало специфической информации.

С научной точки зрения авторы исследования придерживаются классической американской школы - упоминаются имена небезызвестного кремленолога Джорджа Кеннана и предложенные им концепции, а также Джека Снайдера, который на основе ядерного сдерживания разработал термин «стратегическая культура». Источники, указанные в сносках, также, в основном, американского происхождения, за исключением немногих переводных текстов российских авторов (как представителей патриотического крыла, так и либеральных прозападных лиц) и официальных органов власти. Но, в целом, научная ценность труда довольно слабая, чего мы коснемся в процессе его описания.

В первой главе обсуждаются две взаимосвязанных темы, которые на протяжении последних пяти лет в западном военно-политическом сообществе прочно ассоциируются с Россией — это серая зона и гибридная война.

Очевидно, что данные мемы используются намеренно, как и термин «мероприятия», поскольку западные центры стараются наряду с современными авторскими концепциями использовать терминологический багаж советского прошлого, особенно если он связан с военными или силовыми ведомствами (термин «активные мероприятия» использовался в КГБ СССР с 70-х гг.). Отмечается, что НАТО стало официально использовать определение «гибридная война» в отношении России после крымских событий в 2014 г.

В качестве примеров активных мероприятий во время холодной войны приведены: убийства (уничтожение Степана Бандеры); дестабилизация (подготовка вместе с Кубой в 80-х гг. повстанцев в странах Центральной и Южной Америк); дезинформация (вброс через немецкие СМИ сообщений о том, что США разработали СПИД в качестве биологического оружия; распространение информации о планах саботажа со стороны ЦРУ); прокси война (Вьетнам, Ангола); саботаж (создание паники в Югославии в 1949 г.).

Хотя США занимались такими методиками более изощренно и широко (от создания эскадронов смерти в Латинской Америке и поддержки моджахедов в Афганистане через Пакистан до программ радио «Голос Америки» и дистанционного управления во время беспорядков в Венгрии и Чехословакии), а некоторые факты о работе советских спецслужб общеизвестны, указанные примеры о ряде указанных действий со стороны СССР не подкреплены авторитетными источниками.

Заметны и другие методики воздействия на целевую аудиторию доклада, которые раньше применялись для создания негативного образа России — это сравнение с действиями террористических организаций: «шок и трепет, возникшие вследствие успеха России в стиле блицкриг в Крыму и Исламского государства в Ираке создали значительное аналитическое волнение. В нескольких ранних рассуждениях предполагалось, что Россия изобрела новый способ войны» (стр. 7).

По мнению авторов, в 2016 г. на Западе уже четко определились как называть действия России. Исходя из этого:

• «Враждебные действия в Серой зоне не являются чем-то новым, особенно для России.

• Россия продолжит применять эту тактику, но ее цели и средства имеют ограничения.

• Сдерживание, предотвращение и противодействие так называемого режима серой зоны является непростым». (стр. 7)

При этом говорится, что в 2014 и 2015 гг. многие статьи по теме имели чрезмерно преувеличенные оценочные суждения, но в 2017 г. анализ серой зоны и гибридной войны перешел к сбалансированной и объективной оценке мощи России.

Здесь также позволим выразить сомнения, ибо после 2017 г. вышло достаточно много докладов и отчетов по схожей тематике. И даже национальные стратегии, связанные с безопасностью и обороной США имели явно искаженные характеристики как России, так и других стран.

Единственное, с чем, наверное, можно согласиться, это с появлением нового термина, который возник из дебатов последних лет - «гибридная не-война». Действительно, Россия применяет определенные контрмеры, от модернизации вооруженных сил до введения ответных санкций, однако многие из них они носят реактивный характер на провокационные действия Запада либо связаны с плановыми реформами. Видимо, авторы понимают, что голословно обвинять без подтверждений будет сложно, поэтому, заранее оправдываясь, подбирают более подходящее слово. Впрочем, упоминание «не-войны» на общем фоне выглядит довольно размыто.

Следует отметить, что в первом приложении дан список научной литературы по советской и российской внешней политике, который якобы обосновывает мнения авторов о методах политической войны, которую ведет Россия (а до нее - СССР). Среди наиболее важных источников отмечаются рассекреченные доклады и оценки ЦРУ, а также аналогичные файлы из архива национальной безопасности США, которые в онлайн выложили сотрудники Университета Джорджа Вашингтона. Стоит ли говорить, что объективность у такого рода документов имеет весьма специфический характер.

Интересен пассаж об институционализации и природе враждебных мероприятий. Авторы указывают, что боязнь перед НАТО и Западом в целом имеет в России экзистенциальный характер, поскольку, России на протяжении веков угрожали внешние вторжения. Хронология начинается с XIII в. и монгольского вторжения, что закончилось уничтожением Москвы. А заканчивается вторжением Германии в Советский Союз и потерями в 20 миллионов. Интересно, что в ХХ веке также отмечена интервенция США и их союзников на севере России (стр. 13). Такая избирательность удивительна. Будто до XIII в. не было агрессии Тевтонского ордена и других войн, а XVIII век вообще исключен из этого списка, а ведь это была переломная эпоха для Государства Российского (Северная война, войны с Персией и Османской империей, русско-шведская война…), когда приходилось отвечать на многочисленные вызовы извне.

Ну а потом упоминается расширение НАТО на Восток и применение методов мягкой силы со стороны США, включая организацию цветных революций на постсоветском пространстве, где находились правительства-клиенты России. Хотя в оправдание сказано, что НАТО никогда не угрожало России, подчеркивается, что физическая инфраструктура и военный потенциал Североатлантического альянса вынудили Москву внести его в список угроз национальной безопасности.

К этому эксперты RAND приплюсовывают опасения насчет внутренних бунтов в России. Опять дается выборочная хронология, включая восстание декабристов, цветные революции на постсоветском пространстве и даже война в Сирии, которая характеризуется как давний клиент России (стр. 15).

Далее дается обширная цитата главы Московского центра Карнеги Дмитрия Тренина о том, что Кремль боится американского вмешательства, а Генштаб России — НАТО соответственно, а за ней следует вывод, что «восприятие угрозы влияет на поведение, даже если воспринимаемая угроза преувеличена или отсутствует. Независимо от того, считаете ли вы, что беспокойство или даже паранойя являются основной движущей силой нынешних действий России в серой зоне и ее подготовки к войне высокой интенсивности, этот существенный элемент российской культуры требует объективного и вдумчивого учета» (стр. 16).

Следом идет описание силового аппарата, который проводит активные мероприятия. Выстроена линия НКВД-КГБ-ФСБ, и к ней почему-то добавлена СВР. Отдельно рассмотрены вооруженные силы с акцентом на ГРУ и спецназ. И это все. Нет упоминания полиции, прокуратуры и следственного комитета, ни даже ФСО. Даже как-то странно не видеть «русских хакеров» и частные военные компании, которые регулярно фигурируют в подобных докладах. При этом отмечается, что нынешние действия являются не чем иным, как «продолжением доктрины Брежнева» (стр. 21) — существующей только в воображении западных экспертов — далее в тексте авторы сами признают, что так в 1969 г. назвали выступления Брежнева и Громыко, которые цитировала газета «Правда» в 1968 г.

А в следующей подглаве утверждается, что идеологическим инструментом для внешней политики России является неонационализм! Далее идет весьма интересный пассаж - авторы доклада путают бывшего министра иностранных дел Игоря Иванова с бывшим министром обороны Сергеем Ивановым. Хотя они упоминают имя Игоря Иванова в контексте большой стратегии, внешней политики и неонационализма в России, утверждается, что «в 2003 г. была разработана военная доктрина и план реформ Иванова» (стр. 23). И это дается как подтверждение стратегии агрессивного неонационализма, связанного, по мнению авторов, с Игорем Ивановым! Если бы авторы были более внимательными, они бы обнаружили, что в данное время Игорь Иванов занимал пост главы МИД, а вот военным ведомством руководил Сергей Иванов. Тем более, что дается ссылка на публикацию западного автора, который в 2004 г. анализировал реформу министерства обороны России и указывает правильное имя (Matthew Bouldin, “The Ivanov Doctrine and Military Reform: Reasserting Stability in Russia,” Journal of Slavic Military Studies, Vol. 17, No. 4, 2004). Похоже, что при составлении доклада просто скопипастили дополнительную сноску для придания веса, но не ту.

Такое большое количество ляпов, конечно же, обесценивает весь контент доклада. Из-за чего возникает логичный вопрос — какую цель преследовали авторы — показательно отработать полученные деньги, нагромоздив ворох различных цитат, или попытаться разобраться в существующей проблеме отношений между Россией и Западом?

Судя по тому количеству ошибок и предвзятых оценок, которые есть в докладе, скорее всего, первое. Тем не менее, прослеживаются и явные стратегические намерерия.

Это видно на примере описания Серой зоны, где активно действует Россия. Потому что в качестве кейсов работы в Серой зоне приведены примеры двусторонних отношений России с Молдовой (1990 - 2016 гг.), Грузией (2003 — 2012 гг.), Эстонией (2006 — 2007 гг.), Украиной (2014 — 2016 гг.) и Турцией (2015 - 2016 гг.). Следовательно, по мнению авторов, серая зона — это независимые суверенные государства, включая членов НАТО! И практически все они, за исключением Турции — бывшие постсоветские страны, которые входят в зону естественных интересов России.

Что касается методов, приписываемых России, то в одну кучу свалены экономические ограничения, которые по разным причинам вводила Москва (например, запрет на ввоз вина из Молдовы и Грузии), поддержка определенных политических партий, проекты по связям с соотечественниками, дипломатические заявления и санкции (например, в отношении Турции, когда был сбит российский самолет над территорией Сирии).

В итоге говорится, что «наши пять случаев, возможно, не являются самостоятельными эмпирическими данными, но они в целом являются образцами исторических тенденций ... Россия успешно применяет враждебные меры, но, как правило, не в состоянии использовать тактический успех для долгосрочной стратегической выгоды» (стр. 49).

Из этого делаются дальнейшие выводы:

1. «Россия последовательно реагирует враждебными мероприятиями, когда воспринимает угрозы.

2. Как оппортунизм, так и реакционизм являются источником российского поведения.

3. Российские лидеры часто делают публичное предупреждение перед применением враждебных мероприятий.

4. Краткосрочные и долгосрочные меры применяются во взаимоподдерживающей комбинации.

5. Дипломатические, информационные, военные и экономические средства используются коллективно.

6. Россия делает упор на информационные, экономические и дипломатические меры в этом случае.

7. Все силы правительства используются для применения враждебных мероприятий, часто согласованно».

Эксперты из RAND до того договорились в описании действий России, что даже сопротивление Вермахту на оккупированных советских территориях во время Второй мировой войны, включая партизанское подполье, записали в примеры «враждебных советских мероприятий», когда «советские агенты агрессивно подрывали германскую экономическую программу в западной оккупированной зоне»! (стр. 53). А далее говорится, что «Советы перешли в контрнаступление и разработанный массивный многоуровневый аппарат поддерживал конвенциональные военные операции». А «полноценный саботаж, пропаганда и разведывательные операции продолжались вместе с ведением войны» (стр. 54). Сразу же за этим нелепым высказыванием идет абзац о действиях КГБ и ГРУ против повстанцев в Афганистане. А за ним следует попытка предсказания, что же будет делать Россия.

Из предыдущих страниц можно догадаться, что все ранние упомянутые методики и возможности КГБ и ГРУ перешли по наследству к ФСБ и Спецназу, к ним добавились киберинструменты, спутники и беспилотные летательные аппараты, которые могут проникать на территорию НАТО.

Переходя к текущим дебатам по поводу возможного российского вторжения в Восточную Европу говорится следующее. «Три из главных проблем НАТО - это перспективы концентрированных атак российской серой зоны, обычного нападения России на Восточную Европу и ядерного нападения России на государства-члены альянса... Нынешний анализ сценария вторжения в Балтику часто не включает полный спектр враждебных мероприятий. Во время войны высокого порядка НАТО должна учесть потерю мобильной связи, нарушение работы сетей передачи данных, манипулирование сигналами системы глобального позиционирования (GPS), саботаж портов и железнодорожных сетей, убийство ключевых военных фигур, и агрессивные кампании по дезинформации, чтобы подорвать поддержку населения в обороноспособности альянса и контратаки. Полное понимание российских обычных и ядерных угроз требует более полного учета враждебных мероприятий как опций полного спектра» (стр. 55).

В итоге, по мнению авторов «Россия представляет собой опасную, но управляемую угрозу. Эта угроза в первую очередь тактическая, иногда преувеличивается и недооценивается в предполагаемом обычном и ядерном конфликте. Поведение России в «серой зоне» мотивировано беспокойством, и его лидеры часто сигнализируют о предстоящей реакции на предполагаемые угрозы. Таким образом, его действия и реакции поддаются прогнозированию» (стр. 56).

Что касается сдерживания и противодействия России, то предлагаются следующие опции:

- Полностью оправдывается передовое военное присутствие США в связи с недавно разработанной Глобальной операционной моделью США (U.S. Global Operating Model), куда заложен "контактный уровень" противоборства.

- Учитываются рекомендации Института стратегических исследований Армии США от 2016 г. по применению конвенциональных объединенных вооруженных сил для проактивного соперничества между государствами в серой зоне (стр. 62).

- Также учтен опыт разведки США в эпоху холодной войны, в связи с чем необходима соответствующая организация разведки, информационного обеспечения и гражданско-военных возможностей.

- Для сдерживания России предполагается использовать существующую сеть военных баз, расположение которых совпадает с линией санитарного кордона, предложенного Хэлфордом Макиндером для создания буферной зоны между Советской Россией и Германией - в данном случае это Эстония-Латвия-Литва-Польша.

- Рекомендуется создать надлежащую платформу для сил специальных операций в Европе, которые будут бороться с российскими мероприятиями.

При этом авторы признают, что есть определенные лимиты, поскольку ни НАТО, ни американские военные не могут противостоять экономическим санкциям со стороны России - у них просто нет для этого компетенций и возможностей.

Из этого можно сделать следующие выводы. Во-первых, не понятно, почему к методам «враждебных мероприятий» отнесена вполне обычная практика из международного опыта, которая используется и на Западе в качестве демократических норм. Во-вторых, в документе много передергивания и искажения фактов, ошибок, неправильных оценок и выводов, что, безусловно обесценивает его содержание. В-третьих, такая специфическая подача информации с попытками манипуляции историей явно задумана для дальнейшего очернения имиджа России, ведь на доклад в дальнейшем будут ссылаться другие исследователи, включая метод взаимного цитирования для подкрепления авторитетности. В-четвертых, если эту смесь домыслов, фобий и оценочных суждений, будут воспринимать в командовании США и НАТО в качестве базовых знаний, это действительно, может привести к дальнейшей эскалации, хотя враждебные мероприятия будут проводить США и НАТО. В-пятых, очевидно следование методологии школы либерального интервенционизма, что несколько странно для исследования, претендующего на руководство к действию для военных, поскольку традиционно американские военные придерживались школы политического реализма, согласно которой нужно уважать интересы других государств. А поскольку зону интересов России включили в серую зону, это говорит о том, что России пытаются отказать в наличии геополитических интересов.

И это является свидетельством того, что стратегическое мышление в ведущих оборонных аналитических центрах США стремительно деградирует.