Гибридная биологическая война

Тема разработки биологического оружия со стороны США под видом исследований уже достаточно широко освещена в международной прессе. Как правило, указываются исторические прецеденты с применением биологических и химических агентов со стороны США против других стран. Например, планы в отношении Республика Куба. Из рассекреченных документов известно, что заместитель помощника министра обороны США по специальным операциям, генерал Эдвард Лэнсдейл в феврале 1962 года представил план под кодовым названием Task 33, где рассматривалось применение химического и биологического оружия против Кубы. В документе сказано, что “поставленная задача состояла в том, чтобы разработать план выведения из строя значительной части сахарных рабочих путем скрытого использования биологического оружия или агентов химического оружия”.[i]

            Лэнсдейл предлагал отравить кубинских рабочих, занятых в сахарной промышленности во время сбора урожая путем применения агентов “нелетального биологического оружия, переносимого насекомыми”. Военно-морской флот США должен был провести биологическую атаку. Лэнсдейл отмечал, что Роберт Эдвардс в Форте Детрик, штат Мэриленд, и Корнелиус Рузвельт в ЦРУ предоставят информацию о биологическом оружии для предлагаемой операции.[ii]

            Более свежие данные — это деятельность биолабораторий в Грузии и на Украине, которые работали по программам Пентагона. Хотя, в основном, речь идет о работе в 2000-х гг., корни этой деятельности гораздо глубже.

            Совместная программа по снижению угрозы была инициирована правительством США, работающим в сотрудничестве с Пентагоном и ЦРУ. Само подразделение Пентагона первоначально называлось “Агентство специального вооружения Министерства обороны” (Defense Special Weapons Agency), а потом произошло изменение названия. Появилось Агентство по снижению угрозы в области обороны (Defense Threat Reduction Agency, DTRA) и Институт медицинских исследований инфекционных заболеваний армии США. Предполагаемой целью программы была ликвидация запасов советского ядерного, химического и биологического оружия, что фактически дало США контроль над бывшим советским биологическим оружием.

            Издание BioPrepWatch.com писало в 2010 году, что “удаленные веб-страницы показывают, что Обама приказал украинским биолабораториям разрабатывать ”смертельные патогены".[iii]

            Thenationalpulse.com указывал, что статья, в которой также освещалась работа бывшего сенатора Дика Лугара, была дополнительно включена в выпуск № 818 Информационно-пропагандистского журнала Outreach ВВС США.

            Лугар говорил, что планы строительства объекта обсуждались в 2005 г., когда он и тогдашний сенатор Барак Обама вступили в партнерство с украинскими официальными лицами. Лугар и Обама также помогли координировать усилия американских и украинских исследователей в том году при попытке изучить птичий грипп и помочь предотвратить его.

            В отчете Комитета Национальной академии наук США за 2011 год по прогнозированию проблем биобезопасности, связанных с глобальным расширением биологических лабораторий с высокой степенью изоляции, объясняется, как Одесская лаборатория “отвечает за идентификацию особо опасных биологических патогенов. Эта лаборатория была реконструирована и технически обновлена до уровня BSL-3 в рамках соглашения о сотрудничестве между Министерством обороны Соединенных Штатов и Министерством здравоохранения Украины, которое началось в 2005 г. Сотрудничество сосредоточено на предотвращении распространения технологий, патогенов и знаний, которые могут быть использованы при разработке биологического оружия”, - говорится в отчете.

            Поясняется, что "обновленная лаборатория служит временной центральной референс-лабораторией с хранилищем (коллекцией патогенов). Согласно украинским нормативным актам, она имеет разрешение на работу как с бактериями, так и с вирусами первой и второй патогенных групп”.

            Отдельный документ с подробным описанием сети биолабораторий Украины из Проекта по профилактике биологического оружия более детально описывает спектр патогенов, с которыми учреждение проводило исследования. Среди вирусов, изученных лабораторией, были Эбола и “вирусы II группы патогенности с использованием вирусологических, молекулярных, серологических и экспресс-методов”.

            Кроме того, лаборатория провела “специальную подготовку для специалистов по вопросам биобезопасности и биозащиты при обращении с опасными биологическими патогенными агентами”.

            Вайне Кристаудо в связи с этим отмечает, что речь шла не только о захвате запасов образцов (и специалистов, обученных разработке и изучению патогенов и технологий биологического оружия) в России, но и стран “по периметру границ России: это Украина, Азербайджан, Армения, Грузия, Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан, Молдова, Таджикистан”, прежде чем распространиться на другие части Азии и Африки.[iv]

            Существуют разные версии причин, почему США стали проводить подобные исследования за пределами своей страны. По одной версии это было сделано, чтобы не раздражать подобными экспериментами общественность, которая крайне негативно реагирует на подобные проекты. По другой — чтобы перенести лаборатории ближе к местам потенциального применения биологического оружия. Так или иначе, эта деятельность регламентирована. Например, возьмем инструкцию Министерства обороны США № 3216.01 от 13 сентября 2010 г. по вопросу использования животных в военных испытаниях.[v]

            В ней сказано, что к ее ведению относятся:

1) Канцелярия министра обороны, Военные департаменты, Канцелярия председателя Объединенного комитета начальников штабов и Объединенный штаб, командования боевых действий, Управление генерального инспектора Министерства обороны, Агентства министерства обороны, полевая деятельность Министерства обороны и все другие организационные подразделения в рамках Министерства обороны (далее совместно именуемые “компоненты министерства обороны”).

2) Исследования, разработки, испытания и оценка или обучение, которые проводятся или поддерживаются как в континентальной части Соединенных Штатов, так и за пределами континентальной части Соединенных Штатов.

3) Позвоночные животные, живые и мертвые, включая птиц, хладнокровных животных и другие определенные виды млекопитающих.

Если конкретизировать животных, то к ним относятся разные виды. Например, к церемониальным и служебным отнесены собаки. Есть категория фермерских животных, хотя к ним относятся не только те, которые употребляются в пищу. Также упоминаются те, которые используются для наблюдения за болезнями. Для нужд Минобороны могут отлавливаться дикие животные. В словаре также упоминаются крысы и мыши, рыбы и амфибии (причем их личинки также считаются пригодным материалом для исследований).

“Мертвые” определяются как животные, убитые с прямой целью проведение исследований или тренинга. Однако к ним не относятся мертвые животные или части мертвых животных, приобретенные в продуктовых магазинах или на бойнях.

            Пункт 2 четко указывает, что опыты с животными проводятся и за пределами США.

            Но биологическими исследованиями, представляющими высокую опасность и риски, занимается не только Министерство обороны США. Правильнее говорить, что сформирована мощная сеть организаций или консорциум, куда включены другие ведомства, исследовательские центры и лаборатории.

            При Министерстве внутренней безопасности США есть National Biodefense Analysis and Countermeasures Center.[vi] Данный центр является партнером Национальной межведомственной конфедерации по биологическим исследованиям, которая базируется в Форте Детрик.

            В этот консорциум входят Центры по контролю и профилактике заболеваний, Управление по контролю за продуктами питания и лекарствами; Национальный институт рака; Объединенный исследовательский центр Национального института аллергии и инфекционных заболеваний; Научно-исследовательский директорат Военно-морского медицинского исследовательского центра биологической защиты; Командование по управлению внедрений Армии США; Командование медицинских исследований и материальных средств армии США; Медицинский исследовательский институт армии США по инфекционным заболеваниям; и Отдел научных исследований иностранных болезней и сорняков Министерства сельского хозяйства США.

            Центр по изучению болезней животных по острове Плам-Айленд, штат Массачусетс, являющийся объектом строгого режима.[vii] Он был открыт в 1954 г. и использовался армией США для испытаний биологического оружия.

            Национальный центр био- и агрозащиты, который также относится к биологическим центрам четвертого уровня опасности.[viii]

            Нужно добавить, что по линии министерства внутренней безопасности еще действует Центр анализа химической безопасности.[ix]

            Помимо американских военных в данных проектов участвует большое количество других подрядчиков, например, компания Technology Management Company (TMC).

            В презентации проектов ТМС 90-х и начала 2000-х годов обозначена деятельность в Узбекистане, Казахстане, России и Украине, связанная с разоружением и утилизацией ядерного и химического оружия, а также сбором данных по биологическим исследованиям на общую сумму более 14 млн. долл. США.

           

 

 

 

Проект GG-21 на территории Грузии включал в себя использование военнослужащих грузинской армии (одна тысяча призывников) в качестве подопытных для экспериментов с 14 опасными патогенами, включая сибирскую язву, сальмонеллез, туляремию, боррелиоз, геморрагическую лихорадку, бартонеллез и др. Предполагался забор крови во время медицинского обследования и дальнейшее тестирование антител против патогенов. К этим заболеваниям относятся и не эндемичные для Грузии болезни, например, бартонеллез - это тропическая инфекция, которая характерна для некоторых стран Латинской Америки (Перу, Эквадор). 

           

А с учетом того, что ТМС занималась набором персонала и анализом данных, можно предположить, что это еще было и прикрытие для работы американских спецслужб.

            Что интересно, поисковые данные показывают, что офис представительства ТМС в России располагался в Москве на Большой Дмитровке 7/5[x], а также пер. Леонтьевский, д 25.[xi]

Можно найти адреса представительств ТМС и на Украине.

            DTRA также заключило с компанией Black & Veatch Special Projects Corp. контракт на 80 миллионов долларов в рамках Программы уменьшения биологической угрозы (BTRP) в Украине в 2020 году. Другим подрядчиком DTRA, работавшим в Украине, была компания из Энглвуда, штат Колорадо CH2MHill, которая ранее управляла проектом расширения Панамского канала стоимостью 5,26 миллиарда долларов и предоставляла консультационные услуги по управлению проектом общего снабжения морской водой Ирака. Она получила контракт на сумму 22,8 миллиона долларов (2020-2023 годы) на реконструкцию и оборудование двух новых биолабораторий: Государственного научно-исследовательского института лабораторной диагностики. и ветеринарно-санитарной экспертизы (Киевская область) и Региональной диагностической лаборатории Государственной службы Украины по безопасности пищевых продуктов и защите прав потребителей (Одесская область).[xii]

            Так что мы видим более широкую сеть различных структур, которые охватывают не только биологические исследования.

            Представляет интерес и деятельность частных компаний, связанных с фармакологией, медициной и биотехнологиями. Например, National Resilience, основанная в США в ноябре 2020 г., описывает себя как “производственную и технологическую компанию, занимающуюся расширением доступа к сложным лекарственным средствам и защитой цепочек поставок биофармацевтических препаратов от сбоев”.[xiii]

            С тех пор компания создает “устойчивую сеть высокотехнологичных комплексных производственных решений с целью обеспечения быстрого, безопасного и масштабируемого производства лекарств сегодняшнего и завтрашнего дня”. Кроме того, в нем планируется “заново изобрести биомеханику” и “демократизировать доступ к лекарствам”, а именно к генной терапии, экспериментальные вакцины и другие “лекарства завтрашнего дня”.

Первоначально компания позиционировала свои производственные возможности как “платформу устойчивости” и предлагает в основном “методы РНК”, включая разработку РНК для вакцин, редактирования генов и терапии; и “производство вирусов”, включая вирусные векторы, онколитические вирусы (т.е. вирус, сконструированный для преимущественного поражения раковых клеток), вирусы для использования при разработке вакцин и генно-модифицированных вирусов для неопределенных целей.[xiv]

            Стоит отметить, что на сегодняшний день многие спорные эксперименты по “усилению функциональности” оправдали модификацию вирусов для тех же целей, которые описаны в возможностях производства вирусов National Resilience. 

            В апреле 2021 г. National Resilience приобрела компанию Ology Bioservices Inc., которая получила контракт от вооруженных сил США на сумму 37 миллионов долларов на разработку усовершенствованного лечения моноклональными антителами против COVID-19. Это приобретение также обеспечило National Resilience первой лабораторией третьего уровня биобезопасности (BSL-3) и возможностью производить клеточную и генную терапию, живые вирусные вакцины и векторы, а также онколитические вирусы.

            В 2022 г. компания объявила о нескольких новых клиентах – Takeda, Opus Genetics и Министерстве обороны США.[xv]

            Одним из соучредителей компании был венчурный капиталист в области биотехнологий Роберт Нельсен, который известен тем, что был одним из первых инвесторов в Illumina, калифорнийской компании по производству аппаратного и программного обеспечения для секвенирования генов. Считается, что она в настоящее время доминирует в области геномики. Illumina тесно связана с эквивалентом DARPA - Wellcome Trust, известным как Wellcome Leap, который также сосредоточен на “футуристических” и трансгуманистических “лекарствах”.

            Показательно, что генеральный директор компании In-Q-Tel Крис Дарби входит в совет директоров компании Resilience. In-Q-Tel была первой венчурной компанией ЦРУ, созданной для отмывания денег и создания «независимых» проектов. Дарби также входит в совет директоров Мемориального фонда офицеров ЦРУ. 

            А саму идею создания Resilience Нельсену предложила Лучиана Борио, которая на тот момент была вице-президентом In-Q-tel. До In-Q-Tel она занимала должность директора по обеспечению готовности к медицинской и биологической защите в Совете национальной безопасности при администрации Трампа, а ранее была исполняющим обязанности главного научного сотрудника FDA с 2015 по 2017 год.

            В настоящее время Борио является старшим научным сотрудником по глобальному здравоохранению в Совете по международным отношениям, консультантом Goldman Sachs, членом финансируемого Биллом Гейтсом альянса по вакцинам CEPI и партнером венчурной компании Нельсена ARCH Venture Partners. 

            Появление таких фирм повторяет историю с частными военными компаниями, учрежденными в США и действовавшими в Ираке и Афганистане. Таким образом профильные ведомства уходят от ответственности, перекладывая ее на частников. К тому же есть определенные пробелы в законодательстве.

            Сейчас в США действует множество нормативных актов и руководств, касающихся лабораторной биобезопасности. Обучение технике безопасности может сильно варьироваться от одного учреждения к другому. Эксперименты с определенными патогенами и некоторые исследования, финансируемые правительством США, подлежат надзору, но есть и определенные лазейки. Если биолаборатории не работают с наиболее опасными патогенами, то им не нужно регистрироваться в реестре правительства США. В результате мало что известно о биобезопасности экспериментов, проводимых частными компаниями или фондами.

            «Ваш любимый технологический миллиардер мог бы за свои собственные деньги делать с любым патогеном практически все, что ему заблагорассудится», - сказал Рокко Касагранде, управляющий директор консалтинговой фирмы по биобезопасности Gryphon Scientific, которая консультировала Национальный институт здравоохранения США по стандартам биобезопасности. «Они могли бы взять вирус кори и намеренно попытаться сделать его устойчивым к вакцинам и более патогенным в своем гараже. Если они делают это в законных исследовательских целях, по их собственному разумению, они могут делать это дико, небезопасно, и никто не сможет их остановить».[xvi]

            Вероятно, все эти слова можно отнести и к деятельности компаний Роберта Нельсена, и им подобным.

            И вот, в конце октября 2022 г. президент США Джо Байден подписал стратегию по национальной биобезопасности и план ее внедрения.[xvii] Сама стратегия занимает чуть более десяти страниц, а вот приложение с планом внедрения - это довольно большой документ, не уступающий по объему стратегии национальной безопасности США. Казалось бы, она положит конец той неразберихе, которая сложилась в США. Давайте посмотрим, так ли это.

            В ней указаны три вида биологических угроз: естественные, случайные и преднамеренные. Интересно, что эпидемия COVID-19, хотя напрямую не отнесена к естественной (что уже заставляет задуматься), значится в этом блоке в контексте того, что она довольно быстро распространилась по всему миру, "напрямую затронув население США, его здоровье, безопасность и благополучие".

            Там отмечено, что США признают следующие принципы:

• Биологические угрозы сохраняются. Патогенные микроорганизмы появлялись и распространялись на протяжении всей истории, и риск, связанный с этими патогенами, становится все более острым по мере того, как мир становится более урбанизированным, путешествий становится больше, а климат и среда обитания меняются. Отдельно национальные государства и террористические группы увидели преимущества в разработке биологического оружия, и нет никакой уверенности в том, что это изменится в будущем. Достижения в области наук о жизни будут как сокращать технологические препятствия на пути приобретения такого оружия и увеличивать число людей, обладающих соответствующими навыками для осуществления угроз.

• Биологические угрозы исходят из множества источников. В рамках биологической

защиты Соединенные Штаты включают противодействие как преднамеренным биологическим угрозам, так и угрозам, возникающим в результате естественных и случайных вспышек.

• Инфекционные заболевания не признают границ. Взаимосвязанный мир увеличивает

возможность появления, повторного появления и распространения патогенов таким образом, что угроза заболевания в любом месте является угрозой заболевания где бы то ни было.

• Биологические инциденты влияют на важнейшую инфраструктуру и цепочки поставок. 

• Многосекторальное и многостороннее сотрудничество имеет решающее значение для эффективной биологической защиты.

            Эта стратегия предусматривает участие всего правительства и общества в обеспечении биологической защиты как внутри страны, так и во всем мире. Оценка, профилактика, готовность, реагирование и восстановление охватывают различные секторы, включая медицину; здоровье людей, животные и растения; реагирование на чрезвычайные ситуации; научно-технический; правоохранительный; промышленный; академический; дипломатический; оборону и безопасность; разведку; социальные и поведенческие науки; коммуникации по стратегическим рискам; транспорт; путешествия и туризм; а также сектора нераспространения и противодействия распространению оружия.

• Подход "Единое здоровье" снижает вероятность возникновения биоинцидентов и их воздействие.

• Наука и техника будут продолжать развиваться во всем мире... Достижения науки и

техники приносят революционные методы лечения и прогресс, но они также имеют потенциал для преднамеренного неправильного использования. Соединенные Штаты несут ответственность за то, чтобы наши технологии, разработки и программы помощи непреднамеренно не усугубляли этот риск.

            Майкл Неврадакис отмечает, что в новой стратегии биологической защиты администрации будут задействованы более 20 федеральных агентств, в то время как “надзор за стратегией будет осуществляться в Белом доме под руководством советника по национальной безопасности”.[xviii]

            По словам высокопоставленного представителя администрации Байдена, новая стратегия “предписывает разведывательному сообществу США отслеживать угрозы и обеспечивать, чтобы Соединенные Штаты ”постоянно адаптировались к этому меняющемуся ландшафту угроз“ путем проведения ежегодных учений”, чтобы "предотвратить эпидемии и биологические инциденты до того, как они произойдут".

            Это может напоминать об учениях и симуляциях, которые проводились непосредственно перед вспышками COVID-19, оспы обезьян и сибирской язвы, которые, по-видимому, с поразительным сходством предсказывали то, что должно было последовать.

            Иными словами, если будут какие-то учения по теме биологической угрозы, проводимые органами власти США, с большой долей вероятности, произойдет очередная эпидемия опасного заболевания. То есть, вначале маневры, а потом война, хотя и в несколько иной форме, чем все привыкли оценивать вооруженный конфликт.

            Издание Defense One написало, что достижение некоторых из целей стратегии “moonshot” (можно перевести как резкий взлет, то есть имеется в виду быстрое и резкое увеличение программ) “потребует расширения усилий по сбору данных на исследовательских объектах по всему миру”, в дополнение к значительному наращиванию множества других усилий, связанных с исследованиями, отметив, что администрация “не уточнила, какие именно технологии они будут использовать".[xix]

            Согласно данному ресурсу, возможно, США потребуется разработать “новые подходы к исследованию РНК”, чтобы “облегчить пандемии”, в дополнение к “новым формам вакцин на растительной основе”, которые могли бы “позволить увеличить производство вакцин на порядки”. Но эти подходы могут означать и создание новых вирусов.

            Хотя в отношении реализации этой стратегии у самих американских чиновников есть скепсис. Неназванный представитель администрации Байдена, которого цитирует Defense One, вообще признал, что “moonshot”, предусмотренный планом, “сегодня невозможен, но эти возможности могут быть достигнуты и находятся в пределах нашей досягаемости при наличии надлежащих ресурсов в течение следующих пяти - десяти лет”.

            Найм большего числа медицинских работников также может оказаться сложной задачей для администрации Байдена из-за нехватки практикующих медсестер, которая, как ожидается, вырастет к 2025 году, наряду с надвигающейся “нехваткой других медицинских работников”.

            Вопрос не только в отсутствии квалифицированных специалистов, но и в деградации общей ситуации. В отчете Национального института здоровья на 5500 страниц, включая данные о лабораторных инцидентах за 18 лет, подробно описаны сотни несчастных случаев, связанных с распространением вирусов.

            Документы показывают, что такие инциденты происходят даже в высокозащищенных лабораториях BSL-3 и BSL-4, и что в некоторых случаях они приводят к заражению. Например, уколов палец иглой, аспирантка медицинской школы Вашингтонского университета заразилась вирусом чикунгунья. Документы также свидетельствуют об инфицировании исследователя, работающего с устойчивыми к антибиотикам бактериями MRSA в лаборатории Управления по контролю за продуктами питания и лекарствами.[xx]

            Однако, если срыв части стратегии в гражданском секторе вполне возможен (и напрямую отразится на благосостоянии американских граждан), вряд ли военные допустят, чтобы им урезали финансирование по каким либо программам, которые они уже проводят или планируют проводить, включая зарубежные инициативы, связанные с исследованиями опасных патогенов и относящиеся к группе высокого риска.

            Юрист и профессор международного права Иллинойского Университета Фрэнсис Бойл, являющийся одним из авторов закона о биотерроризме, принятом в США в 1989 г. по поводу стратегии по биобезопасности считает, что «разработка, продвижение и внедрение исследований двойного назначения, а также исследования, связанные с потенциально пандемическими и другими патогенами с высокими последствиями вызывают озабоченность».[xxi] Бойл уверен, что сама формулировка этого Указа Байдена является вопиющим незаконным нарушением.

            Сам Бойл достаточно информирован о способах разработки биологического оружия, и в интервью он упоминает роль Южной Африки в такой деятельности, которая началась с того, что ЦРУ при содействии режима апартеида проводило исследования, разработку и накопление запасов биологического оружия, а лаборатория BSL–4 в стране в настоящее время продолжает работу над “предосудительным биологическим боевым оружием”.

            Кстати, Бойл принадлежит к числу тех экспертов, которые считают, что коронавирус имеет искусственное происхождение. Он считает, что это было сделано намеренно, для сокращения населения, особенно из стран третьего мира.

            Бойл также ранее открыто заявлял, что США намеренно создают биолаборатории в странах возле России, чтобы применять биологическое оружие против России.[xxii]

            С учетом того, что Бойл собирал обвинительные материалы против Слободана Милошевича, вряд ли его можно назвать другом России. Просто он, являясь незаангажированным профессионалом, описывает ситуацию какой она есть, и говорит о рисках дальнейших тенденций.

            Как видим, у него есть для этого реальные основания. И, в отличии от конвенционального оружия, биологические агенты могут поразить собственных хозяев.

            Американский эксперт по оружия и стратегии Пентагона Уильям Хартунг в своей публикации, посвященной военно-промышленному лобби, называет политику продажи оружия не иначе как "Залом Позора США".[xxiii] По всей видимости, пора открывать второй такой зал, посвященный биологическим исследованиям под сомнительными предлогами.