Четвертая Политическая Теория и проблема дьявола

Пояснение о сущности 4 ПТ

Четвертая политическая теория (4 ПТ) - это концептуальная матрица, описывающая возможность альтернативы по отношению к той политической тенденции, которая стала доминировать в эпоху модерна.

Три главные политические идеологии эпохи модерна, которые включают в себя либерализм (как первую политическую теорию), коммунизм (как вторую политическую теорию) и национализм (как третью политическую теорию), по сути, исчерпывают и воплощают в себе различные аспекты самой парадигмы политической философии модерна.

Эти политические концепты столкнулись между собой в XX веке и предопределили структуру мировых войн, холодной войны, альянсов, союзов и т.д. Если Первая мировая война была столкновением ряда крупных национальных европейских держав между собой, то Вторая мировая война уже показывала конфликт между собой всех трех идеологических сил: либералов - в лице Запада (США, Англии), коммунистов - в лице СССР, нацистов/фашистов - в лице Италии Муссолини, Германии Гитлера, а также других близких к ним движений.

Соответственно, после того как третья политическая теория потерпела поражение (фашизм и национал-социализм), осталось две политические теории, первая и вторая, между которыми развивалась холодная война, пока в 1989 и особенно в 1991 году первая политическая теория (либерализм) не победила вторую (коммунизм).

Три версии модерна

Вся история модерна проходила под знаком этих трех политических теорий, которые воплощали в себе саму матрицу, саму парадигму политической философии Нового времени. И все они строились по логике политической философии Матери: все они были материалистичными, эволюционистскими, прогрессистскими, все они рассматривали строение мира снизу вверх, а не сверху вниз, то есть строились на фундаменте имманентной материалистической доктрины.

Соответственно, порядок их возникновения и порядок их исчезновения (или маргинализации) тоже отражал определенную логику, поскольку битва трех политических идеологий была битвой за то, какая из них более остальных соответствует парадигме модерна.

Эти три версии модерна сражались между собой за самое важное: на кону стояло выяснение того, какая из этих идеологий воплощает суть модерна. Претендовал на это и коммунизм, который считал, что он придет после либералов, и сам либерализм, считавший себя выражением модерна как такового, но, что важно, претендовал на это и национализм (фашизм, национал-социализм), который тоже считал себя революционным учением, отражавшим дух модерна, но в ином контексте, в других пропорциях, с иными ценностными ориентирами, нежели либерализм и коммунизм.

Победа либералов: первые стали последними

В любом случае все эти три идеологии бились за то, чтобы одна из них воплотила дух модерна. Каждая считала, что она и есть модерн. После поражения нацизма уже две идеологии оспаривали право воплощать модерн (либерализм и коммунизм), а после 1989-1991 годов оказалось, что только одна идеология выиграла эту длительную борьбу - либерализм.

То есть из трех политических теорий парадигмы модерна по-настоящему парадигмальной оказалась только одна. С этим связаны и процесс глобализации, и универсализация либеральной идеологии, которая стала сегодня мировой и единственной идеологией, победившей по результатам истории.

Здесь обнаруживается связь с утверждением Фрэнсиса Фукуямы о "конце истории". "Конец истории" - это победа либерализма не как одной из трех идеологий, а как идеологии модерна вообще.

Атомы атакуют

Капитализм (либерализм) изначально считал себя воплощением духа модерна, но это не было очевидно никому, кроме представителей самого либерализма. Этому бросали вызов коммунисты и фашисты, и в принципе в течение нескольких столетий все было не до конца понятно. Были возможности различного поворота в истории (и коммунизм серьезно претендовал на то, что именно он является воплощением модерна как "конца истории", а не либерализм).

И только в конце XX века определилась безусловная матрица мировой политической истории, где дух модерна победил в лице либерализма. Либерализм отстоял свое право на то, что это не одна из идеологий, а Идеология с большой буквы. Это первая и последняя политическая теория модерна. Именно из победы либерализма мы получили политическую философию постмодерна. Именно доминация индивидуума как атома и позволила двинуться к субатомарному уровню.

Модерн, победивший в либерализме, перешел в постмодерн как в следующую - постлиберальную - стадию. Но возможным это стало только благодаря тому, что были упразднены все формы коллективной идентичности: и те, что преобладали во второй политической теории (коммунизм), и те, что преобладали в третьей (нацизм).

Индивидуум утвержден либералами как последняя атомарная достоверная онтологическая форма бытия. Индивидуум как атом стал той антропологической основой, на которой строился либерализм. И только после победы этой идеологии и триумфа индивидуального, - что выражено в идеологии гражданского общества, идеологии прав человека, идеологии глобализации и всемирного либерального капиталистического рынка (переход от глобальной политики к глобальной экономике, с упразднением истории, как писал Фукуяма), - только в этот момент по-настоящему открылась дверь в постмодерн.

Как только атом был утвержден основным моментом бытия, все дальнейшее движение обратилось к субатомарному уровню. С этим связана феноменология политической постфилософии, или политической философии постмодерна.

Итак, без победы либерализма была невозможна победа постмодерна. Политический постмодерн строится на достигнутом абсолюте либеральной идеологии, то есть первой политической теории, которая полностью победила вторую и третью.

Приблизительно в этом контексте и находится сейчас глобальное общество. Глобальное общество - это еще не реальность, это проект, это "глобальный Запад". Когда мы говорим "Запад", мы понимаем под "Западом" не только географический Запад, но, к примеру, и Японию, и даже тихоокеанское побережье Китая, где преобладают западные модели в экономике, в культуре, в социуме, и некоторые страны, которые идут по западному пути развития в Тихоокеанском регионе. То есть "Запад" - понятие глобальное. Безусловно, Запад еще не до конца проник в плоть и кровь обществ, народов земли и цивилизаций, но тем не менее уже проникает. Запад - это процесс глобализации, постмодернизации и расширения, собственно говоря, евроамериканской/евроатлантической культуры на всю планету.

Соответственно, сегодня повестка дня глобальных процессов в политике - это доминация и утверждение победы либерализма в глобальном масштабе, ликвидация национальных государств (что мы наблюдаем в Европе), уничтожение всех форм коллективной идентичности (нация, религия, гендер).

Переход от модерна к постмодерну: магистраль

Возникает вопрос: есть ли какая-нибудь альтернатива этому процессу? Напомню: сам глобальный политический процесс сегодня представляет собой переход от политической философии модерна (в форме победившей либеральной идеологии) к постмодерну. Вот что является повесткой дня западного общества.

В какой мере эта повестка дня является универсальной? Этот вопрос очень сложен. Запад мыслит себя глобально (глобализация - это и есть распространение "пятна" Запада на все пространство), поэтому в той степени, в какой мы являемся современным обществом и проходим модернизацию и вестернизацию, в той же степени мы являемся частью европейского мира или евроатлантической цивилизации (да и все остальные народы также, ведь практически все по умолчанию признают императив модернизации, признавая Запад глобальной судьбой, в том числе судьбой не западных народов и обществ).

Если мы безоговорочно признаем универсальность Запада, то нам останется лишь применить первую политическую теорию и ее шкалу (в нынешнем контемпоральном моменте это означает признать судьбоносность перехода от политического модерна к политическому постмодерну) к оценке процессов, которые происходят в нашем обществе.

Тогда мы получаем нормативный образец для сравнения, оценивая все, что происходит в России, на том основании, насколько все это похоже на Запад. Чем больше у нас гомосексуалистов во власти, тем больше мы западная, модернизированная, прогрессивная страна. Чем больше у нас толерантности и чисто индивидуальной и даже постиндивидуальной идентичности в обществе, тем больше у нас элементов, сближающих нас с Западом и делающих нас частью этого универсального процесса.

По сути дела, предложение модернизировать российское общество означает окончательное укоренение либерализма в нашем обществе и переход к постмодерну. Универсальность Запада и преобладающего в нем идеологического процесса (триумф первой политической теории и переход к постатомарному обществу постмодерна) молчаливо признается здесь как аксиома и догма.

Запад действует глобально, и следовательно, все общества (даже не западные) находятся под его влиянием. Этот вектор заложен в глобальную повестку дня. А поскольку мы являемся частью глобального мира, то он заложен и в повестку российской политики (но, кроме того, в повестку дня китайской, индийской, исламской политики; новейшие проявления модернизации и демократизации исламской политики мы видели и видим в буйстве ваххабитов в Ливии, Египте, Сирии, Ираке и т.д.). Гражданская война в Ливии, в Сирии, на Украине - это форма модернизации. Смерть как способ модернизации. Тем более что политическая философия постмодерна является откровенно нигилистической и диссипативной.

По сути дела, это философия смерти. Философия гражданского общества, доведенного до своего логического конца (отсутствие государства, порядка, вертикали, каких бы то ни было общих элементов и ценностей), приводит к тому, что человеческое одиночество доходит до такой степени, что ничего, кроме смерти самого себя или ближнего, развлечь человеческое существо не может.

Спор о скорости и спор о направлении движения

Естественно, в мире существуют люди, которые, глядя на происходящее, чувствуют, мягко говоря, некоторую неловкость. Четвертая политическая теория строится на том замечании, что происходит "что-то не то и не так" в глобальном смысле. Что-то не так с базовой фундаментальной установкой общества, в котором мы живем сегодня.

4 ПТ начинается с дистанцирования от самоочевидных процессов, протекающих в глобальном масштабе. 4 ПТ есть результат несогласия с ходом смены и внутренней эволюции этих политических парадигм. Первым жестом 4 ПТ является жест радикального отвержение либерализма и его постмодернистской, в чем-то уже постлиберальной субатомарной версии, становящейся сегодня мэйнстримом политики.

Но это отвержение сопрягается в 4 ПТ с четким пониманием, что и коммунизм, и фашизм являются сегодня, во-первых, включенными в либерализм (в снятом виде), а во-вторых, не являются больше настоящими альтернативами по двум фундаментальным причинам:

1) вторая и третья политические теории исторически проиграли либерализму (на уровне философии политики они оказались менее соответствующими чистой парадигме политической философии Нового времени, нежели либерализм);

2) вторая и третья политические теории были продуктами политической философии модерна, поэтому даже если бы они победили, в конечном итоге они все равно выразили бы собой матрицу политической философии Матери.

На самом деле, если бы коммунизм одержал победу над либерализмом и тем самым доказал, что именно коммунистическая парадигма является максимально современной и поэтому только через коммунизм можно войти в постмодерн, то он привел бы приблизительно к тем же самым парадигмальным результатам, с которыми мы сталкиваемся сейчас. И даже если бы в глобальном масштабе победил фашизм, рано или поздно (поскольку это тоже идеология модерна) он привел бы к тем же самым следствиям, которые лежат в основе обще материалистического подхода.

Расизм и Запад

Одной из характерных черт идеологии национал-социализма является расизм. Расизм изначально был частью раннелиберального мировоззрения, свойственного эпохе англосаксонских колониальных завоеваний. Кстати, расизм в его культурной (а не биологической) форме сегодня побеждает в глобальном масштабе: именно Запад навязывает свои критерии всему миру, свои ценности объявляя всеобщими, а свои интересы требуя признать общечеловеческими.

В контексте доминации либерализма, однако, атлантический, проамериканский фашизм является лишь вторичным, сублиберальным элементом. Но представьте себе, что, условно говоря, при победе Гитлера пропорция была бы иной: расизм был бы доминирующим элементом, а либерализм - подспудным, субфашистским.

Одним словом, гипотетически, если бы другие политические идеологии победили в битве за сущность модерна, то и они все равно выражали бы ту же самую парадигму, которую выражает сегодня либерализм.

"Нет" постмодерну

4 ПТ начинается с того, что человеку/группе/народу/цивилизации/религии предлагается сказать "нет" постмодерну, матрицей которого является либерализм. Тем самым, возникает вопрос: если ты не либерал, то кто ты? Коммунист? Или, может быть, приверженец третьей политической теории?

Иными словами, критическая дистанция в отношении базового "тренда" современности на уровне политической философии естественным образом отбрасывает нас ко второй и третьей политическим теориям либо же к их миксу - национал-большевизму. Все это действительно было бы оппозицией либерализму, но в рамках модерна.

Поэтому наша оппозиция либерализму снова неизбежно оказывалась бы обращением к периферийным формам все того же модерна. В этом случае мы декларировали бы лишь то, что нам не нравится сущность модерна в ее чистом виде (собственно либерализм) и встали бы в оппозицию к модерну со стороны его же периферии. Таков консерватизм: он предлагает лишь "притормозить" модерн, двигаясь в том же самом направлении, к той же самой цели, но только значительно медленнее.

И вот что мы получаем: как только мы встали на дистанцию по отношению к доминирующему "тренду" политической философии постмодерна как к результату господства в глобальном масштабе первой политической теории (либерализм), мы оказались в позиции "модернистов-консерваторов".

Даже в самих либеральных кругах есть как авангардно мыслящие либералы, которые радуются переходу к постмодерну, так и те, которые говорят: "Может быть, не так скоро, не так быстро, помедленнее?" Следовательно, все три политические идеологии модерна перед лицом своего "образа будущего", перед лицом постмодерна, могут встать на консервативные позиции. Коммунизм и фашизм консервативны сами по себе перед лицом либерализма в любой его форме. А либеральный консерватизм - в той мере, в какой он ужасается предельным выражениям своей же собственной идейной платформы.

Тем не менее человечество сегодня движется, "плывет" в постмодерн. Но есть те, кто понимает, что это не только слишком быстрое течение, но это течение "не туда", что оно осуществляется в неверном направлении. "Река" должна течь вспять. В этом смысл 4 ПТ.

Мать убивающая

Суть 4 ПТ заключается в том, что ей отвергается не одна из политических идеологий эпохи модерна, а все они. Три политические теории исчерпывают спектр предложений модерна. 4 ПТ говорит всем им "нет". Ее не устраивает "течение реки" в сторону политической философии Матери.

4 ПТ - это теория глобальной, абсолютной, радикальной Революции, направленной не только против конкретной доминации Запада, против современного состояния европейской цивилизации, против гегемонии Соединенных Штатов Америки, против либерализма, но против самого модерна, против политической парадигмы Логоса Великой Матери, против той метафизики, где представление о мире строится снизу вверх.

Здесь огромное значение приобретает политическая философия Отца (или политический платонизм) и политическая философия Сына (политический аристотелизм)[1]: мы вступили в эпоху модерна, когда произошли убийство Отца и кастрация Сына.

Победа модерна и переход к постмодерну в мифе описана как двойной жест Великой Матери, описанный в традициях разных народов. Мать-Земля убивает своего Отца/Мужа, фигуру, что является фундаментальной осью вертикальной топики политической философии платонизма, и оскопляет Возлюбленного-Сына, то есть лишает аристотелевскую модель "недвижимого двигателя" духовной (эйдетической) составляющей.

Это и есть материализм; для того чтобы прийти к доминации живой материи снизу вверх, надо с корнем вырвать две возможные альтернативы - политическую философию Отца и политическую философию Сына. Обе они несовместимы с политической философией Матери.

Но модерн есть именно политическая философия Матери, материализма, живой материи, ὕλη. И соответственно, в рамках этой политической философии Матери осуществляются все фундаментальные идеологические и политико-философские процессы эпохи Нового времени. По результатам политико-идеологической истории Нового времени либерализм оказывается максимально приближенным к матриархальному видению мира, а политический постмодерн еще резче выдает эту изначально феминоидную структуру либерализма, так как в нем полнее и яснее всего проступает сама матрица модерна как политической философии Матери.

Камень или птица?

4 ПТ представляет собой обращение не к вариациям или комбинациям политической философии модерна, а к смене радикальной парадигмы. Эту смену можно описать отрицательно как отказ от политической философии Матери в ее метафизическом основании, то есть просто как ликвидацию модерна вообще. Начало модерна уже несет смысл, содержание, логику его конца.

И такое начало Нового времени не могло привести ни к чему иному, кроме современной либеральной гегемонии. Для того чтобы сегодня по-настоящему сойти с этой колеи, нам нужно двигаться в противоположном направлении. Но это не означает, что нужно просто "не двигаться" в сторону модернизации, речь о том, что нужно поставить себе радикально иную цель. И двигаться в ином направлении. Не вперед, но назад. Ведь позади нас - небо. Мы спускаемся от политической философии Отца через политическую философию Сына к политической философии Земли.

Пойти направо или налево - это является вопросом выбора в условиях твердого стояния на горизонтальной плоскости. Но если мы - камень, который бросили, то мы падаем, и наше время - время падения, нисхождения, Untergang. И только в том случае, если мы - птицы, то у нас есть шанс обнаружить, что падение из гнезда является не падением камня, а падением птенца, которого таким жестким образом учат летать.

В этот момент происходит радикальный поворот в сознании. Он и есть начало 4 ПТ. Пока птенец, выброшенный из гнезда, летит, он еще не знает, камень он или птица. Тот, кто привык падать, не способен двигаться "назад" по единственно возможной гравитационной траектории (движение в бездну не есть движение по плоскости, это - падение).

Соответственно, принять 4ПТ может только "крылатое существо". Здесь можно вспомнить учение Платона о том, что такое человек. С точки зрения греческого философа, человек - это крылатое существо. И оно находится в теле в результате падения, вследствие определенной катастрофы, которая с ним произошла. Задача человека - культивировать свои крылья, чтобы научиться летать и чтобы смерть стала, как для бабочки, концом существования гусеницы, но праздником рождения/воскресения. Еще лучше "умереть при жизни" и взлететь по вертикали - назад к нашей небесной родине. Вот каков смысл 4 ПТ.

4 ПТ - это стремление радикально развернуть логику мировой истории в обратном направлении. Но поскольку эта история есть падение (движение сверху вниз: Логос Отца - Логос Сына - Логос Матери), то 4 ПТ есть фундаментальный полет. Не консерватизм (!). Для того чтобы вернуться "назад", нужно двигаться вверх, то есть туда, куда машина модерна двигаться не может.

Модерн подобен спущенному с горы катафалку. Но этот катафалк не летает. Для того чтобы по-настоящему изменить ситуацию, необходимо принципиально пересмотреть отношение ко всем тем вещам, которые являются абсолютными эвиденциями при доминации политической философии Матери.

Дьявол как метафора и не только

В рамках политической философии Матери никакой альтернативы нет, и поэтому первая политическая теория (либерализм) и ее субидеологические формы в рамках диссипативной программы модерна - это судьба.

Это не случайность, не девиация и не тупик. Это именно судьба. К этому шли, туда звали. Самая главная хитрость дьявола заключается в том, чтобы отрицать Бога. Люди думают, что раз нет Бога, значит, нет и дьявола. На что дьявол отвечает: верно, меня тоже нет. Это его вторая хитрость. Но кто же в таком случае нам все это внушает? Сам дьявол.

В конце процесса секулярного модерна как темперированного, последовательного когерентного сатанизма дьявол вновь появляется. Но уже без Бога.

Вначале это была тень Бога, потом не стало ни Бога, ни его тени. Затем нет Бога и есть только тень. Соответственно, обнаружение дьявола, его воплощение, его явление и составляют сущность перехода от последней фазы политической философии модерна к фазе политической философии постмодерна.

Дьявол (Антихрист) становится очевиден, открывает себя. С точки зрения политической философии, мы можем рассмотреть это как метафору (Антихрист как политико-философская фигура). С религиозной точки зрения, это вполне может толковаться буквально.

4 ПТ предлагает, отталкиваясь от обнаружившегося в полной мере дьявола постмодерна, осуществить взлет/переход к тем парадигмам, которые были отброшены, ликвидированы еще на первой стадии модерна.

Иными словами, нужно не "притормозить", а пойти вообще в другом направлении. 4 ПТ начинается с того, что человек несогласный, отрицающий, отвергающий предлагаемую программу эволюции политической истории, осуществляет холодный и углубленный семантический анализ всех предыдущих смысловых моментов политической истории.

Без этого анализа все останется на уровне эмоций, реактивных моделей, обращения к периферийным формам модерна, к его предшествующим стадиям, и по большому счету будет вписано в "глобальный тренд консерватизма".

И здесь самое интересное: 4 ПТ контрконсервативна. Консерватизм есть лишь стремление двигаться в том же самом направлении, но с уменьшенной скоростью. 4 ПТ не предполагает ни ускорения, ни торможения, она не мыслит в этих терминах. 4 ПТ настаивает, что весь этот путь с самого начала и до самого конца вел и ведет не туда…

Отказ от гипноза Матери

Радикальный прорыв гипноза политической философии Матери - это первый фундаментальный жест 4 ПТ. Но мы знаем, что политическая философия Отца и политическая философия Сына существуют. Это не конвенции.

В истории они имеют множество примеров эффективной реализации. Это не абстрактная мечта, не греза. Это фактически существовавшие политические системы, причем существовавшие на всем протяжении человеческой истории и частично сохранившие свое влияние до сих пор, в современном мире.

Когда мы отвергаем политическую философию Матери, мы не попадаем в ничто и хаос. У нас остаются еще две вполне действенные политико-философские модели. Если бы мы не знали о политической философии Отца и политической философии Сына, то как бы нам ни отвратительно было бы двигаться по этой "реке", по течению, мы, быть может, согласились бы на это, при полном отсутствии самой возможности избрать иное русло, из-за ужаса ничто.

Если не модерн, то ничто, хотят сказать нам сторонники модерна и постмодерна. Но, к счастью, мы знаем, что есть парадигма Отца и Сына. И это является второй - позитивной, созидательной - половиной программы 4 ПТ.

Самое главное заключается в том, что 4 ПТ основывается на том, что вопрос выбора парадигмы размещается не внутри трех политических идеологий (Логос Великой Матери), а внутри трех Логосов политических философий: философии Отца (платонизм), философии Сына (аристотелизм) и философии Матери (материализм). Это свободный выбор, в котором модерн не более чем одна из опций, но далеко не все.

Политическая философия Отца и политическая философия Сына (или их альянс) являются объектами свободного выбора. Это не данность, это задание. И, видимо, мы оказались в модерне потому, что мы забыли, что политическую философию Отца и политическую философию Сына нужно утверждать каждый раз, каждым поколением, каждым человеком заново. Мы приняли их за нечто гарантированное, taken for granted.

Как только даже вертикально ориентированное политическое устройство становится инерцией, чем-то готовым, данным, оно начинает падать, разрушаться. Если вместо свободного учреждения монархической, имперской, традиционной, кастовой вертикали мы берем ее как факт и как данность и не утверждаем заново на каждом этапе, рано или поздно мы свалимся в "помойку" современности и в ее последний логический аккорд, которым является политическая философия Матери.

Черный двойник

Поэтому в 4 ПТ сегодня открывается сущность политико-философского достоинства человека как вида. То человечество, которое сейчас двигается как ни в чем не бывало в сторону модернизации, вестернизации, прогресса - быстрее или медленнее, - есть "черный двойник" человечества; это то человечество, которое, выбрав свободу, выбрало несвободу, получив право на достоинство, взлет и героизм, низвергло себя в рабство, ничтожность и служение материи.

Сегодня вернуться к политической философии Отца или к политической философии Сына сложнее, чем когда бы то ни было. Но именно сейчас этот выбор имеет всю полноту своего изначального патриархально-героического смысла. Человек отличается от своего "черного двойника" тем, что он - существо философское, способное к свободному выбору. Ему дана свобода выбирать свою политическую философию на парадигмальном уровне (не из того, что "предлагается в меню").

Можно сказать, что 4 ПТ - это приглашение к восстановлению/воссозданию политической философии Отца и политической философии Сына. Мы знаем, что эти альтернативы есть, мы можем их свободно выбрать, и разрушив гипноз тотальности матрицы трех современных идеологий, гипноз матрицы политической философии Матери, мы можем спокойно выбрать альтернативную политическую философию за пределами того, что предложено нам как исчерпывающая полнота. Если это и полнота, то полнота номенклатуры дьявольских искушений.

 

Фото: Sanja Knezevic (Serbia)