Будущее Алжира

Тысячи алжирцев остаются на улицах, поскольку Конституционный совет объявил, что президентские выборы, назначенные на 4 июля, будут перенесены на неопределенный срок. Новая дата до сих пор не установлена. Уличные протесты не прекращаются даже после того, как 2 апреля под давлением общественности президент страны Абдельазиз Бутефлика покинул свой пост после 20 лет правления. Основными требованиями протестующих являются политические реформы и уход сторонников бывшего президента.

 

Джелла Смаин, независимый исследователь, доктор наук в области международных исследований прокомментировал текущую ситуацию и оценил перспективы Алжира на ближайшее будущее

 

 

В статье 102 Конституции Алжира, в соответствии с которой президент Бутефлика был отстранен от должности, говорится: «Президент Совета нации исполняет обязанности главы государства максимум девяносто дней, в течение которых должны быть организованы выборы президента». Итак, после назначения временного президента Алжира Абделькадера Бенсалаха ожидалось, что выборы состоятся 4 июля. Однако установить дату этих выборов будет непросто, поскольку некоторые политические силы, отдельные идеологические и этнические группы не заинтересованы в проведении честных выборов. Такие выборы не гарантируют им статус, который ранее всегда достигался путем заключения сделок с прежним режимом. 

 

Представители этих сил хотят нарушить конституционные решения, за которые выступают военные. Неконституционные силы достигают своих интересов в различных ситуациях, и у них есть большой медиа-аппарат, которому удалось отклонить программу выборов и даже настроить людей против национальной армии. Эти противостоящие большинству силы принадлежат к остаткам прежнего режима и поддерживаются иностранными государствами, особенно Францией.

 

 

Возможно, именно к этой категории обратился Бенсалах, когда сказал: «Я призываю политический класс, гражданское общество и патриотов, которым небезразлична судьба нашей страны, выбрать путь всеобъемлющего диалога, принять участие в выработке консенсуса. Я приглашаю обсудить все проблемы, связанные с предстоящими президентскими выборами. А затем разработать «дорожную карту», чтобы помочь организовать президентское голосование в атмосфере консенсуса, спокойствия и сплоченности». Однако, на самом деле, есть большое количество людей, которые отвергают главу Совета нации. Существует вероятность, что они будут оказывать давление на армию, чтобы отстранить его в ближайшие недели.

 

Вторая категория движений представлена группами из всех политических деятелей и политических сил, принадлежащих к «глубинному государству», то есть к крылу бывшей разведывательной службы, возглавляемой генералом Тауфиком, а затем генералом Таратагом, который в настоящее время находится в военной тюрьме. Кроме того, есть и другие силы, поддерживаемые зарубежными странами во главе с Францией, а также различными общественными движениями. Эта категория использует средства массовой информации и лозунги против «дорожной карты», разработанной военными, и отказывается участвовать в любых политико-конституционных процессах. Они пытаются навязать «переходную фазу», в результате которой определенные личности будут избраны для наблюдения за политическим процессом, минуя официальное голосование. Ожидается, что эта категория будет делать ставку на этнические лозунги и противостоять вмешательству армии или использовать политическую и фундаменталистскую карту ислама, подчеркивать угрозу терроризма, что усложнит организацию выборов.

 

 

Эта группа может быть отнесена ко второй категории, идеологической группе, которая использует этнические интересы для достижения политических целей. Если мы рассмотрим состав ученых, подписавших эту «политическую инициативу», мы обнаружим, что они принадлежат к одной этнической группе, а именно к амазигам либо к ибадитам. Выступления против предложенных конституционных решений указывает на наличие этноидеологического элемента в направлении их политических требований. Возможно, в некоторых случаях, «настоящая демократия» не служит некоторым ее защитникам.

 

С другой стороны, заявление появилось через несколько дней после смерти одного из противников режима, Камала Фахара, ранее вступившего в сговор с зарубежными странами для осуществления сепаратистских схем в регионе Гардая, известном своими сектантскими социальными структурами. Он способствовал подстрекательству против полиции в предыдущих эпизодах противостояния. Однако символика этой личности изменилась после его смерти, превратив его из символа измены нации в борца за свободу. Заявление ученых, возможно, носило сектантский характер, призванный заставить армию и правительство гарантировать им место в поствыборном процессе.

 

Таким образом, среди инструментов, используемых «глубинным государством» при возникновении социального конфликта, есть сектантство, обращение к этнической принадлежности и идеологии, как это сделали французские колонизаторы, чтобы ослабить сопротивление алжирского народа и Национальной армии освобождения.

 

 

На мой взгляд, Алжир является свидетелем перехода от постколониального государства к независимому и суверенному. Общественные движения, впервые в современной истории Алжира, обсуждают, помимо отставки Бутефлики и борьбы с коррупцией, проблему «Сынов Франции» («Агенты Франции в Алжире») их влияния на администрацию, ресурсы, культуру и в целом на судьбу алжирского государства. Перед общественностью встали вопросы о свободе от режима, связанного с «метрополией», а также изменений отношения Алжира с другими странами, такими как Россия, Китай, США или некоторые страны ЕС.

 

Мы можем стать свидетелями неофициальной французской политики – действующей через алжирских внутренних агентов – стремящейся сорвать следующие президентские выборы, демонизировать военный институт и предложенные им решения. Эта часть агентов не приемлет никакого национального диалога или консенсуса, даже если нынешний глава государства или премьер-министр будут смещены. По этим и другим причинам переходный период может занять примерно около 4 месяцев, между попытками конституционного решения и давлением сторонников «Учредительного собрания», связанных с создателями хаоса. Тем не менее, этот дополнительный промежуток позволит армии провести быстрые судебные процессы над ключевыми действующими лицами «глубинного государства» и псевдобуржуазией олигархов, вовлеченных в национальные и международные коррупционные сети.

 

 

История подтверждает, что упадок диктатуры порождает в обществе конфликты и разногласия, особенно с политическими силами, в том числе рост этнических и сектантских тенденций или рост популизма. В Алжире политическая система усиливала социальный и политический раскол и не допускала появления реальных оппозиционных сил, «лояльность» системы была синонимом национальной лояльности. Однако с крушением этой системы возникли различные социальные и политические элементы, такие как исламисты, секуляристы, радикалы, остатки глубинного государства и бывшего режима и новые политики, феминистское движение, Братья-мусульмане или шииты и т. д.

 

У этих общественных сил есть альтернатива: вариант военных с проведением президентских выборов как можно скорее или выбор «глубинного государства», который усложняет ситуацию и использует некоторых личностей из определенной этнической группы и франкофилов, чтобы сорвать попытки избрать нового президента. Среди личностей, относящихся ко второй категории, можно упомянуть: Карима Табу, Зубайду Ассула, Мустафу Баучачи, Луизу Ханун, Мокране Айт Ларби Самира Беларби и некоторых исламских деятелей, а также отдельные исламские партии. Но все эти группы менее многочисленны, чем те, кто защищает выбор военных институтов, а именно националисты, аравийцы, некоторые бизнесмены, профессора, политические деятели, судьи и дипломаты, журналисты, суфии и т. д. Все эти группы действуют на всей территории страны, и они ведут кибер и медиа-войну, чтобы построить свободный и демократический Алжир.

 

В дополнение к этим внутренним силам некоторые крупные державы осуществляют внешнее вмешательство – например, скрытая миссия французских властей, которые оказывают давление для обеспечения своих интересов в Алжире после выборов. Другое не афишируемое вмешательство во главе с Соединенными Штатами Америки, возможно, направлено против французской политики. Однако все страны мира осознают чувствительность алжирцев к внешнему вмешательству в их внутренние дела; эти страны отказываются делать заявления и занимать четкую позицию в отношении ситуации в Алжире, они внимательно следят за развитием событий, и они прагматично будут сотрудничать с победившей стороной, чтобы договориться с ней о некоторых экономических привилегиях для себя в будущем.

 

 

Ясно только то, что не декларированная внешняя политика Франции направлена ​​на то, чтобы разрушить связь между алжирской армией и народом. Франция прекрасно осведомлена о двойной силе, которая осаждает политико-финансовые лобби, в правительстве, разведке, СМИ и других областях. Таким образом, попытки Франции и ее последователей направлены на подрыв доверия между армией и народом и демонстрацию того, что конституционные решения и позиция военных институтов предназначены только для того, чтобы обойти требования общественности и воспроизвести «старый режим».

 

Основное беспокойство Франции вызывает то, существует ли новый авторитет, который сохранит их национальные интересы и обеспечит продолжение культурной, экономической и политической подчиненности Алжира французской стороне. Французские директивные органы обеспокоены появлением политической осведомленности против этой зависимости. Следует отметить, что движение Хирак также обращает внимание на внутренние дела Франции из-за аналогичных целей, а именно из-за осведомленности о том, что франко-алжирское сообщество может оказывать функциональное и общественное давление на французские власти. Самое главное, что это сообщество связано с движением «желтых жилетов» и африканскими общинами, и проводит кампанию против Макрона.

 

 

Тем не менее, следует понимать, что американские позиции не были одинаковыми, они были ясны в отношении Египта и Туниса, «слабы» в отношении Бахрейна и очень сильны с Сирией. Они включали в себя американский призыв к этим странам уважать перемены и консолидацию демократии, а также уход правящих режимов, и тот факт, что Соединенные Штаты использовали на неформальном уровне свою мягкую силу и своих агентов для поддержки конкретных сил и определенных движений, как в Магрибе, так и в Леванте.

 

Соединенные Штаты очень осторожны в своих отношениях с внутренними делами Алжира, понимают «неопределенность» конфликтов и авторитарных взаимодействий внутри политической системы и осознают сложности, связанные с французским вмешательством в дела Алжира. Важнейшим элементом является понимание чувствительности алжирцев к иностранному вмешательству, особенно США, после военного вмешательства НАТО в поддержку «ливийской весны» или его бесконечных интервенций на Ближнем Востоке. Поэтому Госдепартамент США не изложил свою позицию по поводу происходящих в Алжире событий. Прагматичная логика США требует молчать о развитии ситуации, и она будет иметь дело с новым президентом при любом исходе.

 

Российская позиция в отношении Алжира ясна. В начале марта вице-премьер, министр иностранных дел Алжира Рамтан Ламамра, который был близок к Бутефлике, посетил Москву, где он беседовал с российскими официальными лицами, которые призывают иностранные державы к невмешательству во внутренние дела Алжира. Это было четким сигналом для Соединенных Штатов и Франции, которая оказывала и продолжает оказывать политическое и медийное давление на алжирскую армию, и предупреждением о рискованности выступлений против режима во имя «поддержки требований народа».

 

 

Поэтому, даже если мы допустим возможность российского вмешательства в алжирский вопрос, нет сомнений, что Россия будет поддерживать народ и армию в вопросах выбора президента. Другая задача состоит в том, чтобы избежать негативного нейтралитета России, как это было в случае с Ливией и Тунисом, нейтралитета, который способствовал отсутствию России в стратегическом ландшафте Магриба – эта ошибка была исправлена присутствием в Средиземноморье для решения «сирийского вопроса». Несомненно, что позиция России в отношении событий в Алжире будет развиваться (с осторожностью в связи с возможными обвинениями во вмешательстве во внутренние дела Алжира) параллельно с ростом вмешательства Франции и США.

 

 

В современной истории Алжира переход к демократии был связан с возникновением двух явлений или использованием двух карт: проблемы амазигов (национальная идентичность) и проблема исламистов (религия). В ходе октябрьских событий 1988 года некоторые крупные политические и военные деятели в государстве оказали давление на президента Алжира Чадли Бенджедида, мобилизовав население региона Кабилия против его политики. В 1990-х годах исламисты были мобилизованы и поддержаны в выступлениях против правящей партии НСО. Та же самая тактика используется сейчас в находящемся в состоянии политического перехода Алжире, где «глубинное государство», контролируемое крестным отцом Тауфиком, использует вопросы принадлежности амазигов, чтобы достичь преимущества, которого эти элементы не смогут получить в ходе выборов. «Глубинное государство» использовало два крыла, чтобы подтолкнуть армию к переговорам и сделкам: сепаратистское крыло во главе с Фархатом Механи (также поддерживаемым Францией), чья миссия состоит в том, чтобы угрожать нынешней власти отделением региона Кабилия от государства, и оказывать давление на армию и другие стороны, чтобы удовлетворить требования некоторых субъектов в этом регионе. Второе – анти-сецессионистское крыло, члены которого, как ожидается, станут членами Учредительного собрания, если "глубинное государство" реализует свои цели в отношении переходного периода.

 

Однако мы не должны забывать, что население региона Кабилия – это в основном националисты и настоящие активисты, и они не полностью поддерживают призывы этих политических деятелей. Это население способствовало освобождению страны, становлению государственности и отказу от французского попечительства. Поэтому повестка дня сепаратистов и «сторонников идентичности» остается ограниченной в СМИ. Было бы целесообразно, чтобы армия избегала прямого противостояния с ними и оставила эту миссию людям. В отличие от событий 1990-х годов, которые разделили армию и людей, последние события позволили объединить их снова, и проводить любую политику разделения между ними не получится.

 

 

Общественное движение помогло алжирцам убрать Бутефлику с поста, разоблачить агентов «глубинного государства» и обнаружить авторитарные и либеральные силы, связанные с Францией. Кроме того, социальные сети и частные телеканалы способствовали обмену идеями, информацией и повышению осведомленности общественности о происходящем в политике. Однако в настоящее время перед страной стоит целый ряд проблем на политическом, экономическом и геополитическом уровнях:

 

 

Несмотря на эти проблемы, предполагаю, что Алжиру удастся избрать нового президента со всей легитимностью и прозрачностью. Статус сил, которые на протяжении многих лет препятствовали развитию и развитию страны, будет ослабевать. Народ вновь обретет полное доверие к национальной армии и ее способности руководить мирным переходом к демократии, армии, которая до сих пор выполняла героическую работу и на теоретическом уровне предлагает новые варианты военно-политических отношений, что особенно актуально для Арабского региона, где эти отношения всегда были конфликтными.